Экспедиция в страну пирамид, в сущности, не была нужна революционной Франции, но обстоятельства складывались так, что власть не могла или, скорее, не хотела мешать его (так и хочется написать — наполеоновским) планам. Впрочем, некоторые историки считают, что Директория, пришедшая к власти в республике после свержения Робеспьера, сама была рада спровадить амбициозного молодого генерала, что называется, «с глаз долой», и Египет казался самым подходящим местом для этого.
Наполеон действительно грезил Востоком, в подтверждение чего иногда приводят такие его слова:
Европа — это кротовая нора! Здесь никогда не было таких великих владений и великих революций, как на Востоке, где живут шестьсот миллионов людей.
Итак, пушки Бонапарта палят по вершинам древних пирамид (которые, заметим, в те времена не выглядели еще столь величественно, будучи засыпаны песками времени). Ридли Скотт заявил, что сценой такого рода бомбардировки он хотел «быстро показать, что Наполеон взял Египет» (или показать, что Наполеон быстро взял Египет?).
Известно, что перед началом решающего сражения с мамелюками Наполеон сказал своим войскам, показывая на громады пирамид: «Солдаты, сорок веков смотрят на вас». Возможно ли, чтобы после этих исторических слов он приказал своим пушкарям стрелять в вечность? Тем более если учесть, что сами пирамиды в момент сражения находились за пределами радиуса стрельбы его артиллерии.
Не исключено, что в основу этой сцены была положена получившая распространение на Востоке история о том, что Наполеон якобы велел своим артиллеристам упражняться в стрельбе, используя в качестве цели громадную статую сфинкса, и в результате метких (или не очень?) попаданий у того откололся нос и часть левого уха.
Скорее всего, этот рассказ был выдумкой, учитывая что про отсутствие у сфинкса носа было известно еще задолго до прибытия в те края армии Наполеона. Об этом пишет А. Балод в книге «Наполеон — каким увидел его в своем фильме Ридли Скотт?»
В фильме есть еще две живописные сцены египетского похода. Одна из них является, по сути, видео-иллюстрацией к известному рисунку «Наполеон и мумия». Приведем фрагмент из книги
Современники Наполеона из уст в уста передавали… занимательный рассказ, окутанный неким мистическим флером. «Бонапарт потребовал вынести ему саркофаг с телом Рамсеса Великого. «Вам любопытно, мой генерал?» — спросил Жюно. «Я хочу посмотреть на человека, которого даже его враги считали богом, на великого фараона, жившего за пять столетий до Эллады и за тысячу лет до Рима»… Из тайного зала дворца Султана вынесли открытый саркофаг с мумией Рамсеса. Как велел Бонапарт, его поставили, прислонив к полуразрушенной стене древнего храма… Мумия была как живая! «Господи, мне кажется, он дышит!» — произнес Бонапарт… Он встал перед мумией, скрестив руки на груди… под палящим солнцем Востока Бонапарт, не проронив ни слова, смотря прямо в лицо мертвого великого фараона, простоял почти два часа. Было это или не было — неизвестно, — честно добавляет автор.
Следующий эпизод из фильма призван пролить свет на то, почему Наполеон внезапно оставил свою армию и отплыл во Францию с небольшим числом ближайших друзей и преданных сподвижников. Ридли Скотт объясняет это тем, что генерал, узнав от одного из своих друзей (судя по всему, это был генерал, на тот момент еще полковник, Жан Андош Жюно) об измене Жозефины, сначала не поверил ему, а потом пришел в бешенство и приказал немедленно готовиться к отплытию.
Конечно, измена Жозефины, говоря современным языком, привела в шок генерала.
Для Бонапарта это было едва ли не самым сильным потрясением. На время оно заслонило все остальное, — пишет биограф Наполеона А. Манфред. -Женщина, которую он больше всего любил, его жена, его Жозефина, через полгода после свадьбы, когда он мысленно был всегда с нею, изменяла ему с каким-то ничтожеством. Кому еще после этого можно верить? Чему верить?
Однако факты говорят о том, что вместо того, чтобы сразу же отправиться во Францию для выяснения отношений с Жозефиной и, раз уж этого нельзя было избежать, с Директорией, которая и послала его в Египет, Наполеон продолжил осуществлять ранее намеченный план своей африканской кампании.
Нелишним будет вспомнить и о том, что Жюно рассказал своему начальнику и другу об измене Жозефины на пути в Каир — в июле 1798 года, а отъезд командующего на родину произошел лишь несколько месяцев спустя — в августе 1799 года.
Чтобы не чувствовать себя рогоносцем (статус для француза столь же унизительный, сколь и обыденный, если судить по романам той эпохи), он вступил в связь с некоей Полиной Фуре, молоденькой женой лейтенанта егерского полка, который, во избежание возможных недоразумений, был отослан с важным поручением во Францию. Корабль, на котором он плыл, был захвачен британцами. Причем лейтенанту Фуре позволили вернуться обратно в Каир (быть может, коварные англичане от своих шпионов уже знали о связи его жены с Бонапартом?). Последовали семейный скандал и развод, в результате которого мадам Полина получила статус официальной метрессы главнокомандующего.
Что касается Жозефины, то она порвала связь с Ипполитом Шарлем, в которого, судя по всему, была влюблена еще со времен итальянского похода Бонапарта. И причиной этого был не только страх перед гневом мужа, но и то обстоятельство, что предмет ее воздыханий сам оставил ее. Впрочем, они, как будто, сохранили хорошие отношения, и Шарль, оказавшийся не столько пылким любовником, сколько дельцом, пытался использовать ее связи в высших сферах для каких-то своих афер, связанных со снабжением армии.
На самом деле причины бегства генерала из Египта имели другой, намного более рациональный характер. Наполеон в книге «Кампании в Египте и Сирии» описывает мотивы своего неожиданного отъезда не в меру словоохотливо и пафосно. Якобы он узнал важные сведения, которые потребовали его присутствия на родине.
Нельзя было больше терять ни минуты; Наполеон (автор пишет о себе в третьем лице, по-видимому, подражая Юлию Цезарю) решил отправиться на родину и спасти ее от ярости иностранцев и собственных сынов… В дальнейшем его присутствие являлось столь же бесполезным на Востоке, сколь оно было необходимо на Западе; все говорило ему, что момент, назначенный судьбой, настал!!!
В момент, когда все это происходило, любая случайность могла нарушить планы Наполеона, и тогда счастливый для него момент никогда бы не настал.
Приказ, который он оставил армии и своему преемнику на посту главнокомандующего, генералу Клеберу, гласил:
Солдаты, известия, полученные из Европы, побудили меня уехать во Францию. Я оставляю командующим армией генерала Клебера. Вы скоро получите вести обо мне. Мне горько покидать солдат, которых я люблю, но это отсутствие будет только временным. Начальник, которого я оставляю вам, пользуется доверием правительства и моим.
Легко представить себе реакцию генерала Клебера на оказанную Наполеоном высокую честь, и она не заставила себя ждать. Хотя, будучи человеком военным, он не мог не исполнить приказ, отданный начальством.
Наполеон действительно получил из Европы сведения, которые дали ему основания беспокоиться о положении дел на родине. Однако большинство историков считают, что это был лишь предлог, чтобы оставить Египет. Наполеон не был флотоводцем, но отлично понимал, что в условиях господства на Средиземном море британского флота армия, лишенная каналов снабжения и связи с родиной, обречена.
Сейчас Гегель считается одним из величайших умов человечества. А что его не понимают - так гениев всегда не понимают. А выходит, при...