Комедия «Карнавальная ночь». Часть 2. Как шутят бюрократы?

Эльдар Рязанов писал:

Когда я сейчас думаю об образе Огурцова, то понимаю, какое разнообразие красок и оттенков вложил в эту роль крупнейший артист нашего времени Игорь Ильинский.

Что же, рассмотрим несколько высказываний этого персонажа, ставших популярными киноцитатами.

Панчлайн Огурцова

— Так, ну что ж, товарищи, коллектив большой, народ квалифицированный, работа проделана большая, у меня лично сомнений нет — это дело так не пойдёт!

Успех фразы Огурцова — в ее неожиданном финале (панчлайне). Прослушав окрашенное в оптимистические тона начало фразы, зрители думают, что ее завершение будет выдержано в том же духе, однако их ждет сюрприз. Что же, сюрприз и неожиданность — «наше всё» юмора.

Замечу, что когда я в очередной раз прочитал это высказывание Огурцова, на ум почему-то сразу пришел спонтанный афоризм (назовем это так) незабвенного В. С. Черномырдина:

Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.

Собственно, в этом, как будто, и заключалась главная суть уже упомянутого высказывания Огурцова.

Быть может, героя Рязанова стоит признать предтечей В. С. Черномырдина, премьер-министра и человека, прославившегося своими ораторскими перлами? Как и Огурцов, Черномырдин занимал административный пост (разумеется, несопоставимый по своим масштабам с должностью и.о. директора ДК) и, как и тот, спонтанно произносил фразы, становившиеся потом крылатыми — чего, судя по всему, он изначально и сам не предполагал.

На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.

Вы думаете, нам далеко легко? Нет! Нам далеко нелегко!

Мы не можем идти вперёд с головой, повёрнутой назад или вбок! Не получится! Ни у кого не получится.

Пожалуй, не так уж и сложно представить, что подобного рода афоризмы мог произнести и герой «Карнавальной ночи», и.о. директора Огурцов.

Квартеты большие и малые

— Ну и что, что квартет? Добавьте сюда ещё людей — будет большой, массовый квартет.

Огурцов всей душой радеет за искусство. Более того, он ратует за то, чтобы в творческий процесс было включено как можно больше людей. Четверо — это мало, поэтому необходимо создать большой, массовый квартет.

Незнание смысла музыкальных терминов — не главное. Главное — это энтузиазм и нестандартный подход к вверенному вам делу!

Огурцов в тридесятом царстве

Впрочем, из готовности и.о. директора создать «большой квартет» не следует, что он готов бездумно тратить деньги. Сказки — вещь несерьезная, поэтому на них можно и нужно экономить. Бухгалтер говорит, что денег на котов в сапогах нет — значит, нужно что-то урезать: или сапоги, или котов («котов урезать до минимума!»).

А вот одна из самых известных реплик Огурцова. Бухгалтер заявляет, что Баба-Яга в смете праздника не числится. Как быть? Как всегда, и.о. находит оптимальное решение:

— Бабу-Ягу со стороны брать не будем. Воспитаем в своём коллективе.

В чем секрет успеха цитаты? Отчасти в том, что призыв «воспитать Бабу-Ягу», тем более в родном коллективе, действительно смешон. А во-вторых, почти каждый, кто работал длительное (ну, или хоть какое-то) время в том или ином трудовом коллективе, знает, что Бабу-Ягу воспитывать особо и не придется, подходящих кандидатов и кандидаток всегда, что называется, пруд пруди.

Одиночество в ДК

Огурцов — коллективист. Он против того, чтобы индивидуальное и личное доминировало над общественным. Причем не только на работе, но и в жизненных ситуациях, подчас непростых и зачастую деликатных.

Заведующая библиотекой (в советское время библиотеки существовали практически во всех организациях), как выяснилось, неплохо исполняет романсы, и Огурцов, сторонник «воспитания талантов в своем коллективе», предлагает ей выступить с номером на вечере.

— Вы со своей песенкой выступите, как это у вас там… Я одна, совсем одна?
— С надеждой тихой и мечтою.
— Хорошо, это очень хорошо, только в конце я бы слегка уточнил формулировочку.
— Я вас не понимаю.
— Вот, видите ли, одна, совсем одна… С моим здоровым коллективом! Вот так, Аделоида Кузьминична, будет типично.

В замечании Огурцова, при желании, можно усмотреть насмешку над советской цензурой, осуществлявшей проверку идеологической правильности всех произведений искусства и литературы (хотя, разумеется, до огурцовского абсурда дело обычно не доходило). А можно просто посмеяться.

Вот билет на балет…

— Мы должны воспитывать нашего зрителя. Его голыми ногами не воспитаешь. Короче, дело ясное — костюмы надо заменить, ноги изолировать.

Трудно не заметить в этой тираде недвусмысленной социальной сатиры. В соответствии с прозвучавшим три десятилетия спустя знаменитым тезисом «секса у нас нет», советское кино (не будем вдаваться в оценку того, хорошо это или плохо) действительно было в определенной степени «бесполым». Сексуальных сцен в нем практически не было, и голые ноги хотя и появлялись, но достаточно редко и по большей части в изолированном виде. Что, разумеется, не распространялось на показ спортивных соревнований, танцы и балет.

Впрочем, даже в эпоху Онегина, когда все дамы ходили в длинных платьях («ноги изолированы»), на сцене, в балетных постановках все-таки можно было увидеть голые женские ноги. Не случайно балет пользовался такой популярностью («Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла, всё кипит»), а представители высшей аристократии и даже великие князья почитали за честь завести любовную связь с балеринами (как тут не вспомнить скандальный фильм «Матильда»?).

Судя по всему, номер (женскую партию в нем исполняет девушка-экономист) произвел на Огурцова столь сильное впечатление, что он произносит еще одну реплику:

— Не для того мы затрачиваем такие средства на обучение, чтобы вот так кидаться экономистами.

Серое и не очень вещество

— Вы всё очень оригинально придумали, Серафим Иванович!
— Да, не зря, можно сказать, поработали серым веществом головного мозга.
— Не такое уж оно у меня серое, как вы думаете, товарищ Усиков!

На чем основана шутка? Огурцов воспринимает выражение «серое вещество мозга», сказанное художником Усиковым с иронией, слишком буквально — во всяком случае, так я хотел написать первоначально. Однако, пораскинув этим самым веществом, понял, что был неправ. И.о. директора воспринял слова не буквально, а иносказательно, потому что «серое» он понял как что-то тусклое, неяркое и бездарное, и обиделся на это.

Звездный час Огурцова

В то время как нашей задачей является охват трудящихся культурными мероприятиями, отдельные работники дома превращают его в балаган. Зная мое желание придать вечеру сурьёзный характер, вышеназванные товарищи позволили себе подорвать мой авторитет, для чего сунули мне в карман птицу и пр. Но этого показалось им мало, и они, используя мое прямое попадание в ящик, под видом иллюзии провезения этого ящика по воздуху, подвергая тем личной опасности как меня, так и многих передовиков производства, находящихся в зале, что вызвало нездоровый смех всего зала… Прошу принять соответствующие меры против вышеуказанных товарищей, которые очень наивно думают, что они нашли в моем лице дурака.

Это — не что иное, как юмореска, чей смысл заключен в несоответствии казенно-бюрократической, не слишком грамотной и достаточно корявой формы изложения Огурцовым произошедших с ним событий и комическими сценами похождений нашего и.и., показанных в ленте. Мы верим, что Огурцов мог такое написать, и это только усиливает производимый эффект.

Огурцов:
— На чём я остановился?
Тося:
— На том, что они нашли в Вашем лице дурака.
Огурцов:
— Вот именно! Точка.

Огурцов хотел сказать, что его так просто не возьмешь, и те, кто думают, что нашли в его лице дурака, — наивные люди.

Что же, может быть, и так. Но вырванный из контекста обрывок, понимаемый буквально, говорил как раз о противоположном — о том, что в его лице нашли дурака. И зрители, успевшие понять, что так оно и есть, не могут удержаться от смеха.

Браться за Вильяма нашего Шекспира — это в стиле Рязанова (вспомним его более поздний фильм «Берегись автомобиля»).

— Шекспир… Только не помню, какая вещь.

По громкоговорителю транслируется речь электрика Кольцова, обращенная к Леночке, по случайности попавшая «в эфир», в которой робкий и застенчивый юноша признается девушке в любви. Огурцов не в состоянии вспомнить, какую именно из «вещей Шекспира» передают, что неудивительно — Шекспира он едва ли читал. Но само имя великого барда знает. И, услышав прочтенный громко и с пафосом любовный монолог, не упускает возможности продемонстрировать окружающим, в первую очередь — молодой секретарше, свою эрудицию.

Басня — ложь, да в ней намёк

— Басня — это хорошо. Басня — это сатира. Нам Гоголи и Щедрины нужны…

На первый взгляд, кажется, что это еще одна попытка и.о. продемонстрировать эрудицию, на этот раз более удачная, поскольку имена великих сатириков прозвучали вполне к месту. Но не тут-то было — авторы фильма не дают Огурцову возможности отпраздновать любой, даже самый незначительный, триумф.

Про Гоголей и Щедриных персонаж Ильинского вспомнил далеко не случайно. Слова эти, судя по всему, принадлежат И. В. Сталину. Во всяком случае, Константин Симонов в своих воспоминаниях упоминает про то, что вождь как-то произнес слова:

— Раз есть зло, значит, надо его лечить. Нам нужны Гоголи. Нам нужны Щедрины.

Позднее эта фраза практически без изменений была повторена в редакционной статье газеты «Правда».

Казалось бы, правильные слова. Но для авторов фильма они выглядят неправильными и ненужными, потому что заимствованы из другой эпохи, порождением которой, как они считают, является Огурцов.

Продолжение следует…