«Иван Васильевич меняет профессию». 1. Почему пьеса М. А. Булгакова «Иван Васильевич» не была поставлена при его жизни?

Когда я впервые увидел фильм режиссера Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию» то, конечно, знал, что он был снят по пьесе «Иван Васильевич» великого русского писателя Михаила Булгакова (1891−1940 гг.), но саму пьесу раньше не читал. А когда прочел, то мое внимание привлекло сходство текста пьесы и сценария фильма.

Напомню, что герои пьесы и, соответственно, фильма — управдом Иван Васильевич Бунша и квартирный вор Милославский — по стечению обстоятельств оказываются в квартире инженера Тимофеева (Шурика) и благодаря действию созданной им машины времени попадают в эпоху Ивана Грозного. Сам же царь переносится в ХХ век.

В конечном счете, испытав ряд приключений, действующие лица возвращаются каждый в свою эпоху, причем живыми и невредимыми. А в финале мы узнаем, что все происшедшее лишь приснилось главному герою — инженеру Тимофееву.

Впрочем, если сменить амплуа читателя или зрителя на позицию критика и аналитика и сравнить пьесу Булгакова и фильм Гайдая, то обращаешь внимание не только на их сходство, которое несомненно, но и на различия, которые тоже есть, причем в немалом количестве. Значительная их часть, конечно, обусловлена «актуализацией» пьесы Булгакова, которую счел нужным осуществить режиссер, то есть переносом действия картины (той ее части, которая происходит в ХХ веке) из 1930-х в 1970-е годы — время, когда снимался фильм.

Некоторые из внесенных изменений являются чисто внешними:

• патефон Шпака в картине заменен на более современный магнитофон;
• Иоанн Васильевич в целях конспирации меняет «царские шмотки» на спортивный костюм Шурика («бесовская одежа!»), а не на одежду, которую оставил Милославский;
• сам же Шурик живет не в коммунальной, а в отдельной квартире, да и виды из окна немного другие.

Но есть, конечно, и более серьезные отличия, связанные с раскрытием характера персонажей, перипетиями сюжета, постановкой сцен и диалогами.

Названия пьесы и фильма также различаются: фильм — «Иван Васильевич меняет профессию», в то время как пьеса — просто «Иван Васильевич». Пожалуй, из этого можно сделать вывод, что главный герой кинокартины Гайдая — это управдом Иван Васильевич Бунша, который меняет свою профессию на царское ремесло (он и называет себя и.о. царя), тогда как главный персонаж пьесы — это скорее царь Иван Васильевич.

В обоих случаях, в фильме и пьесе, происходящее — всего лишь сон инженера Тимофеева, навеянный волшебной силой искусства. Причем в пьесе Булгакова он слушает по радио оперу Николая Римского-Корсакова «Псковитянка», главным героем которой является Иван Грозный, а в фильме — смотрит по телевизору, который в 1970-х годах уже стал привычным атрибутом московских квартир, оперу М. П. Мусоргского «Борис Годунов» (Бориску на царство?).

Источник видео: РКН: сайт нарушает закон РФ

Пьеса М. А. Булгакова «Иван Васильевич» была произведением с непростой судьбой. В октябре 1935 года автор передал текст пьесы в московский Театр сатиры, и бюрократический процесс, который неожиданно (или ожиданно?) оказался гораздо сложнее творческого, начал набирать обороты.

Елена Сергеевна, третья жена Михаила Афанасьевича записала в дневнике:

Пять человек в реперткоме читали пьесу, все искали, нет ли в ней чего подозрительного. Так ничего и не нашли. Миша говорит: «Чего они там ищут?!»" Замечательная фраза: а нельзя ли, чтоб Иван Грозный сказал, что теперь лучше, чем тогда?

Что же, Иван Васильевич в фильме Гайдая спустя тридцать пять лет откликнулся на этот призыв Реперткома словом «Лепота!», которое он произнес, глядя из окна высотного дома на панораму новой Москвы.

Комитет по контролю за зрелищами и репертуаром (Главрепертком) был создан в 1923 году, и согласно постановлению Совнаркома:

…ни одно произведение не могло быть допущено к публичному исполнению без разрешения Главреперткома при Главлите или его местных органов (обллитов и гублитов).

Между тем история затягивалась, и чтобы ускорить решение вопроса, влиятельными друзьями Булгакова была организована его встреча с главой Мостреперткома — неким Млечиным.

Последний — записывает Е. С. Булгакова, — никак не может решиться — разрешить «Ивана Васильевича». Сперва искал в пьесе вредную идею. Не найдя, расстроился от мысли, что в ней никакой идеи нет. Сказал: «Вот если бы такую комедию написал, скажем, Афиногенов, мы бы подняли на щит… Но Булгаков!»

А. Н. Афиноге́нов (1904−1941 гг.) — советский драматург и редактор, автор нескольких популярных пьес. Млечин говорил об Афиногенове с большим пиететом, что неудивительно, поскольку в 1934 году тот был избран в президиум правления Союза писателей СССР и назначен редактором журнала «Театр и драматургия». Но прошло совсем немного времени, его пьесы тоже были запрещены, а сам драматург, любимец советской власти, исключен из партии и Союза писателей (впрочем, позднее восстановлен).

Считается, что Афиногенов был прототипом персонажа, описанного М. А. Булгаковым в заметке «Был май» (1934 г.) — «экстравагантно одетого молодого человека ослепительной красоты с длинными ресницами», стоящего возле театра в окружении поклонников и поклонниц и давшего Булгакову несколько загадочных советов относительно переделки его пьесы.

В конечном итоге контролирующие органы все-таки сочли возможным разрешить «Ивана Васильевича» — разумеется, с изменениями, которые и стали причиной появления второй редакции пьесы.

Справедливости ради заметим, что деятельность Главреперткома и его многочисленных отделений не сводилась исключительно к осуществлению политической цензуры, как полагают многие. В. В. Млечин (между прочим, сын того самого Млечина из Мостреперткома, который долго не мог понять, разрешать пьесу Булгакова или нет) в своих воспоминаниях писал:

Существует мнение, что реперткомы были организованы во времена советской власти для того, чтобы проводить политику в области искусства, выгодную руководящим кругам того периода, быть, так сказать, приводным ремнём для реализации указаний ЦК партии. Это не совсем так… Пресс идеологии порой давил и на реперткомы, но в целом реперткомы боролись за высокое качество театральных постановок, эстрадных и цирковых представлений, за использование полноценных драматургических и иных литературных произведений. Мострепертком курировал Московские театры… Сотрудники комитета приходили на прогон спектакля, высказывали своё мнение, обращали внимание на недостатки. В спорных случаях устраивались повторные просмотры, после чего принималось решение… Конечно, всё это можно (еще как можно!) рассматривать как зажим свободы творчества деятелей культуры, но можно трактовать и как защиту интересов зрителей, которым совершенно не нужны тусклые бесцветные театральные постановки или пошлые эстрадные номера.

Едва ли пьеса Булгакова подпадала под одну из этих двух категорий — бесцветности или пошлости.

Заметим, что в «Мастере и Маргарите» появляется эпизодический персонаж, некий Аркадий Аполлонович Семплеяров, председатель акустической комиссии. По ходу действия романа спутник магистра черной магии Воланда, Коровьев-Фагот, разоблачает тайны Аркадия Аполлоновича, в частности его любовные связи с молодыми актрисами, карьере которых он оказывает содействие (разумеется, не совсем бескорыстно).

Самое время вспомнить куплет развязной песенки из «Мастера и Маргариты»:

Его превосходительство
Любил домашних птиц,
И брал под покровительство
Хорошеньких девиц.

Дотошные эксперты отыскали нескольких реально существовавших людей, которые могли стать прототипом этого важного чиновника. Среди них числится и глава Наркомпроса РСФСР, знаменитый А. В. Луначарский, выступивший когда-то с резкой критикой пьесы Булгакова «Дни Турбиных».

Зададимся вопросом: какую организацию имел в виду Булгаков, когда говорил о мнимой акустической комиссии? Что, если это и был тот самый Мострепертком, неустанно стоящий на страже интересов граждан, которым угрожали грозные химеры пошлости и бесцветности?

Одно из главных различий двух редакций пьесы заключалась в том, что в первой версии история путешествия во времени описывалась как реально происшедшая, во второй же — как сон инженера Тимофеева. Стараниями экспертов на одном из экземпляров второй редакции пьесы была обнаружена надпись: «Поправки по требованию и приделанный сон». Поэтому считается, что осуществленное Булгаковым превращение яви в сон было не развитием сюжета пьесы, а вынужденной правкой (хотя из надписи все-таки прямо не следует, что сон был «приделан» к пьесе под давлением).

Были внесены и некоторые другие, по преимуществу мелкие, изменения. В частности, слова управдома о том, что о жильцы дома «рассказывают про советскую жизнь такие вещи, которые рассказывать неудобно» (видимо, цензура исходила из того, что про советскую власть можно рассказывать только удобные вещи) были заменены на «рассказывают такую ерунду, которую рассказывать неудобно».

Как бы то ни было, но пьеса, пройдя все положенные стадии мытарства, была принята, и Театр сатиры приступил к работе над спектаклем.

Увы, маятник судьбы, как это уже происходило в жизни писателя, снова качнулся в обратную сторону. После разгромной статьи в газете «Правда» во МХАТе был снят с показа спектакль по пьесе Булгакова «Мольер» (заметим, едва ли не еще более многострадальной, чем «Иван Васильевич»). Театр сатиры, подобно витязю с картины В. Васнецова, оказался на нешуточном распутье: они и хотели поставить «Ивана Васильевича», и боялись последствий.

Руководство потребовало от Булгакова внести новые поправки, имеющие явно несуразный характер и, похоже, рассчитанные на то, что сам автор их отвергнет (что и произошло). В конечном итоге после генеральной репетиции в мае 1936 года пьеса была снята и при жизни автора никогда не ставилась. Впервые она была опубликована в сборнике произведений М. Булгакова «Драмы и комедии», выпущенном в 1965 году издательством «Искусство».

После публикации «Ивана Васильевича» достаточно быстро появились его театральные постановки, в том числе на сцене московского Театра киноактера. А в 1973 году на экраны вышел художественный фильм Леонида Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию», ставший культурным событием в жизни страны.

Продолжение следует…