Какого «поражения» больше всего стыдился Наполеон? Или несколько фактов о «пуке».

Однажды, когда Наполеон был еще только бригадным генералом, некая влиятельная светская дама прислала ему приглашение «украсить своим присутствием» один из вечеров ее салона. Как было сказано в приглашении, на этом вечере будут присутствовать «только самые красивые женщины Франции». В назначенный вечер Наполеон оказался в кругу десятка действительно очаровательных созданий и одной крайне некрасивой, мужеподобной дамы. Мадам де Сталь — так звали даму. Наполеона попросили рассказать о своих подвигах и он, не скупясь на краски, принялся за дело.
Через некоторое время, когда его рассказ достиг своего эмоционального апогея и все слушательницы, раскрыв рты, ждали эффектного финала, случилось непредвиденное. «…И тогда я крикнул своим солдатам: „Пли!“…» — патетически воскликнул Наполеон и… в этот момент мужеподобная дама, до этого момента не проявлявшая особого интереса к рассказчику, издала громкий и протяжный неприличный звук. Все замерли, а мадам де Сталь совершенно спокойно сказала:
 — Ах, генерал! Вы так натурально изобразили нам это сражение, что я решила присоединиться к вашим солдатам.
Разумеется, все дамы покатились со смеху. Все усилия Наполеона выглядеть героем в глазах парижских красавиц в одно мгновение были вдребезги разбиты одним «выстрелом» мадам де Сталь.
Ну и как, скажите, после этого не стать врагом такой циничной особы?

А голова-то тут при чем?
О том, что пускать газы или, говоря проще, пукать неприлично, знают все. В особенности, если кругом толпа людей, и эти люди — не наши друзья или родственники. Последние скорее посмеются и пожурят, нежели возмутятся и осудят. А отсмеявшись, еще и утешат, сказав: «что естественно, то небезобразно» или — «валяй еще!».
С давних времен «пускание ветров» в обществе считалось признаком некультурного, низкого человека. А уж подобное поведение при особах высочайшего ранга так и вовсе почиталось за преступление. Во времена римского императора Нерона «не слышимая порча воздуха» в присутствии цезаря означала лишение некоторых привилегий. За «слышимую» — могли отправить в ссылку или разжаловать в солдаты. (Кстати, звуковое оформление пука считалось «отягощающим обстоятельством» не только у римских императоров. Екатерина Вторая приказывала своим фавориткам учиться пускать «шептунов», а не «голубков». То есть, пукать беззвучно.)
В Японии и государствах среднего Востока к публичному пуканью относились более чем терпимо. Известно, к примеру, что Тамерлан, один из жесточайших правителей Востока, всю жизнь страдал от метеоризма. И потому, наверное, был весьма снисходителен к тем, с кем случалось такое же «несчастье». А также крайне резок с теми, кто выражал по поводу этого хоть малейшее недовольство.
Рассказывают, однажды к нему в шатер привели двух богатых торговцев. Один из них, едва зайдя, тотчас же зажал себе нос пальцами — столь сильно прошибла его жгучая вонь, стоявшая в «императорских покоях» (страдая метеоризмом, Тамерлан еще и питал страсть к жарко натопленным помещениям). «Тебе кажется, здесь дурно пахнет?» — спросил у него Тамерлан. «Честно говоря, о, великий, да!» — отвечает тот. Тамерлан делает знак рукой, и стража хватает торговца. Через минуту ему отрубают голову. «Ну, а тебе, — обращается Тамерлан ко второму торговцу, — тоже кажется, что у меня плохо пахнет?»
Ответить «да», значит повторить судьбу первого торговца. Ответить «нет», значит соврать, и за этим, очень может быть, последует тот же финал. Что же делать? На счастье, второй торговец находит верные слова: «Боюсь, о великий, я не смогу вам сказать ни „да“, ни „нет“, — „грустно“ вздыхая, отвечает он. — Вот уже три дня, как я простудился и на меня напал жутчайший насморк. Так что мой нос сейчас ровным счетом ничего не слышит».
Такой ответ рассмешил грозного завоевателя и спас жизнь находчивому торговцу.

Английским умом русских не понять
Перенесемся из средневековой Азии в Европу. Согласно писаным законам тех времен, благородные рыцари должны были воздерживаться от «хлопков и взрывов орудий в задней части». Женщинам советовали не изгибаться и не отклоняться в сторону за столом, чтобы никто не подумал, что они портят воздух. Монашкам же строго-настрого запрещалось пукать не только из соображений этикета, но еще и потому, что отцы ранней христианской церкви считали, будто «пускание газов» щекочет половые органы и, чем больше пукает человек, тем более он сексуально озабочен.
Известно: чем беднее страна, тем проще нравы. Так, богатые европейцы, путешествующие по русским городам в петровские времена, обнаруживали для себя немало «ужасающих» фактов. Например, многих неприятно поражал обычай местных жителей громко срыгивать. Но еще более возмущала путешественников привычка портить воздух во время еды. В настоящий ступор повергается некий английский путешественник, ставший свидетелем пуковой «перестрелки» — прямо за обеденным столом! — между мужем, женой (!) и их двумя сыновьями за право отведать «деликатес» — моченое яблоко.
Иностранные послы не меньше удивлялись и нравам, бытующим в царских палатах. Так Петр, во время празднования очередной победы его армии, устроил в царском саду соревнование: кто лучше всех «отсалютует русской виктории» — то есть, громче всех пукнет. Нимало не смущаясь, в соревновании принял участие и сам царь. За ним вынуждены были повторить сей «подвиг» и все его придворные, а также приглашенные послы. После этого кое-кому пришлось срочно покинуть благородное общество, чтобы… поменять штаны. А пальма первенства — десять целковых — досталась, как пишет один из участников соревнования, «какому-то мастеровому, случайно проходившему мимо и остановившемуся полюбопытствовать, что за новое дело затеял его государь».

Нечеловеческая музыка
Но не одни русские свободны в избавлении животов и желудков от лишнего воздуха. Европейцы и сами с усами. Именно из Европы, а точнее, из Франции, пошла мода на музыкальное пуканье. Об этом забавном увлечении упоминает в одной из своих книг Сальвадор Дали.
Известная часть тела одного его школьного приятеля в один прекрасный день обнаружила явный музыкальный слух. Приятель этот, пишет Дали, «дабы сделать свое искусство еще более изысканным и элегантным, приспособил корзинку для отцеживания сыра и, постелив в нее листок бумаги, усаживался туда голой задницей и начинал крутить ею, издавая при этом звуки вполне органического свойства, отдаленно напоминающие о звуках флейты. Должен сознаться, музыка выходила не слишком-то гармоничной, да и модуляции были весьма неумелыми…».
Зато у некоего месье Пужо, современника Дали, музыка была превосходной. Во всяком случае, он собирал полный зал в парижском «Мулен Руже», виртуозно исполняя на своем «инструменте» «Марсельезу» и «Марш Радецкого».
Если «музыкальные дивертисменты» пользовались популярностью, в основном, в артистической среде, то среди крестьян и рабочих в моде были конкурсы-«стрельбы». Условия их были просты: у кого получалось пукнуть громче и интересней, тот и получал приз. Учитывалось все: у кого звук получался дольше, громче, выше и пронзительней. А если все эти показатели оказывались похожими, то в зачет шел запах. На победу мог рассчитывать лишь наиболее ядовитый «пшик». К сожалению, как отмечают некоторые историки, олимпийским этот народный вид спорта так и не стал.

Вот так «ангел!»
Наши «выхлопные газы», как выясняется, весьма горючи. Американский гастроэнтеролог Майкл Льюитт зафиксировал несколько случаев воспламенения кишечных газов. При этом пламя достигало 25 и более сантиметров. Так что никаких шуток: пук!.. чирк!.. жжах!!! Взрывается и горит синим пламенем. За что и носит на языке гастроэнтерологов нежное название «голубой ангел».
Мало кто знает, что белорусские партизаны во время Второй мировой войны использовали «голубого ангела» в качестве… оружия массового поражения. Выведав, что немецких солдат накануне вечером кормили капустой или горохом, для серьезной боевой операции достаточно было одного меткого партизана. Задача ставилась такая: ночью, еще до рассвета, подобраться к казарме и бросить в форточку одну гранату. Этого было достаточно, чтобы уничтожить целую роту солдат. И не удивительно: поражающее воздействие одной гранаты в хорошо «напуканном» помещении увеличивалось в десятки раз.

«Пук» — это заблудившийся «ик»
Кому из нас не доводилось переживать муки, вызванные предательским стремлением кишечных газов вырваться наружу в обстановке, совершенно для этого не подходящей? И, можно предположить, борьба эта далеко не всегда заканчивалась в нашу пользу. Как правило, после публичных «стрельб» шутки раздаются не со стороны «артиллеристов», а со стороны слушателей. Но иногда среди «стрелков» находятся и такие молодцы, кто умудряется не только сохранить лицо, но и сорвать аплодисменты.
Есть такая поговорка: «пук» — это заблудившийся «ик». Однажды с французским философом Сент-Эвремоном случилась неприятная история. Во время беседы с юной красавицей, в которую он был влюблен, и которая, в свою очередь, за что-то на него сердилась, он вдруг неудачно согнулся и… с характерным треском пустил «голубка». Однако тотчас же нашелся и сказал своей слегка растерянной даме:
Видя немилость твою,
В сердце скопилась грусть,
Вздохи стиснули грудь.
Так странно ль, что вздох один,
Не смея сорваться с уст,
Другой нашел себе путь?
Французский философ спас положение благодаря своему остроумию. Но куда в более сложный переплет попал однажды русский оперный артист Федор Иванович Шаляпин.

«Что больше трех, то чересчур»
Однажды в Италии, во время спектакля «Борис Годунов», Шаляпин, исполнявший роль Годунова, садясь в кресло, неожиданно промахнулся и шлепнулся мягким местом на пол. При этом зрители первых рядов услышали подозрительный треск…
На другой день итальянские репортеры обступили Шаляпина: «Маэстро, что это было — маленькая артистическая шалость или это у вас, простите, штаны порвались?» — «Придете завтра на спектакль — узнаете», — таинственно отвечает русский артист. Этот ответ перепечатывают все газеты. И вот очередной спектакль. Все зрители ждут не дождутся скандальной сцены. И когда наступает ее черед, великий артист — уже явно намеренно! — снова промахивается мимо кресла, шлепается на пол и… отчетливо и громко портит воздух. Первые несколько секунд весь зал замирает на вдохе, а затем… А затем делает один шумный выдох: «Бра-а-во!!!» И — раздается шквал аплодисментов.
Любопытно, что и на следующем представлении Шаляпин повторил свой «подвиг», сорвав еще больше аплодисментов и криков «браво». На этом шаляпинские «подвиги» закончились.
«У нас в России говорят так: „что больше трех, то чересчур“, — объяснил он журналистам. — Все хорошо в меру».
Несмотря на это, на протяжении еще целого месяца во время сцены, когда артист «попадал» в кресло и спектакль продолжался без непредусмотренных импровизаций, в зале разносился легкий гул разочарованной публики.