Как каменщики стали масонами?

«Вольными» каменщики назывались по отличительному титулу, в противовес «привязанным» к земле и не обладавшим свободой передвижения крестьянам и мастеровым. Несмотря на то что к XVII веку закон прикрепления к земле уже практически нигде в Англии не соблюдался, цех каменщиков продолжал с гордостью носить свое имя, тем самым подчеркивая свою исключительность по сравнению со всеми прочими профессиональными цехами.

Другая версия происхождения названия «вольные каменщики» гласит, что так называли мастеров обработки мягких пород камня («свободного камня»), в то время как твердые породы именовались «связанными».

Как бы то ни было, отдельные цеховые артели вольных каменщиков свободно кочевали по Англии и Шотландии, выполняя разовые заказы, как это было принято в то время. Они приходили на земли работодателя, строили там свои временные сторожки и бараки, которые назывались «lodges» (ложами), и приступали к строительству.

По окончании рабочего дня они собирались в этих ложах. Здесь проходило обсуждение дневных работ и выдавались заработанные деньги (каждому отдельная сумма, в зависимости от количества и участка работы). Распределением выданной работодателем суммы занимались Мастер и его помощники. Здесь же строились планы на следующий день. Завершались такие собрания, по традиции, ужином с традиционно крепкими пролетарскими возлияниями. По названию сторожек (lodges) и сами объединения, зодческие артели, стали называться ложами.

Все это продолжалось до тех пор, пока в один прекрасный день 1600 года одна ложа не прибыла для выполнения некоего строительного заказа, суть которого история для нас не сохранила, на земли сэра Босуэлла, лорда Очинлечского. Лорд самолично посещал по вечерам строителей для того, чтобы поговорить со старшим Мастером и передать ему деньги. Времена были нестабильные, люди недоверчивые, и деньги рабочие требовали выдавать строго ежедневно.

Землевладельцу же это было только на руку, потому что, скажем, за полгода или год работы на крупной стройке на его земле рабочие оставляли около половины выплаченной им суммы в его же владениях в виде платы за эль и вино. А может быть, еще и за еду в принадлежащих землевладельцу тавернах, и за «коммунальные услуги» вроде аренды у крестьян тяглового скота или просто найма из их числа за свой счет помощников. Рабочий договор мог, правда, включать в себя кормление рабочих, но тогда им платили в среднем по три пенса в день в первое полугодие года и по два с половиной пенса во второе, а без кормления плата составляла, соответственно, пять и четыре с половиной пенса.

Лорд Босуэлл был крайне удивлен, увидев, что у каменщиков есть какие-то собственные необычные ритуалы, своя внутренняя иерархия, некие документы, которые они читают, только запершись на все замки от посторонних. На протяжении всего времени строительства на своей земле он проявлял интерес к их работам и так понравился им своей любознательностью и настойчивостью (скорее всего, не обошлось и без определенной щедрости), что они приняли его в число членов своей артели, сделав его, таким образом, почетным каменщиком.

В течение последующих десяти лет лорд Очинлечский практически только и делал, что расхваливал всем своим знакомым помещикам «забавное и поучительное» общество, в которое вступил. Он подробно рассказывал о его истории, берущей начало во времена Царя Соломона, о его необычных и интересных ритуалах.

Лорд говорил о том, что неплохо бы, мол, нам, так ратующим у своего камелька с трубкой и стаканом выдержанного портвейна за просвещение грязного и низкого народа, стать чуть поближе к этому народу. Приобщиться к его таинственному и древнему объединению, являющемуся, по всей видимости, носителем такой древней истины, что нам с нашими модными увлечениями «этой континентальной чепухой», вроде Каббалы и астрологии, и не снилось…

Как и следовало ожидать, вскоре настойчивость и любознательность (и щедрость) его знакомых сделали свое дело, и к 1640 году в оперативных ложах каменщиков числилось уже более двух сотен дворян и разночинцев. И произошло неизбежное. Дворянские романтики привнесли с собою в масонские ложи дух господствовавших в то время в умах привилегированных классов идей европейского Просвещения (тогда еще только развивавшегося из отголосков позднего Возрождения), мистические учения Востока и Запада и тайные доктрины былых времен. В то время как каменщикам — отцам-основателям общества — нужно было работать.

С другой стороны, и самих дворян, которых именовали «вольными и принятыми каменщиками» (то есть не оперативными, а так, гостями на собраниях), начинало несколько раздражать, что Мастер постоянно прерывает их высокие рассуждения о нравственности и Боге своими указаниями по поводу того, что неплохо бы успеть до ночи еще и обсудить набросок фриза для колонны, которую необходимо уже завтра установить на фронтоне.

В результате произошло совершенно закономерное разделение масонства на оперативное (деятельное), которое так и осталось цехом мастеровых, и спекулятивное (умозрительное), в которое выделились «ложи джентльменов». Отныне они стали именовать себя «Древним и Достопочтенным Обществом Вольных и Принятых Каменщиков» — то есть тем, что мы с тех пор и поныне понимаем под словом «масонство».

Надо полагать, что обе группы вдохнули с облегчением: каменщики — потому что теперь они снова могли заняться своим прямым делом; джентльмены — потому что больше не нужно было вдыхать запах пота и слушать неправильную речь с простонародными оборотами.

История свидетельствует, что первая ложа джентльменов была основана в шотландском селении Килвиннинг, в котором благополучно существует и по сей день под названием «Ройал Килвиннинг» № 1. К 1680 году разделение завершилось полностью. Ложи джентльменов росли, как грибы после дождя, в том числе и в столице империи.

Не за горами был 1717 год, когда четыре лондонские ложи («Корона», «Яблоня» — ныне «Крепость Духа и Старый Кумберленд» № 12, «Кубок и Лоза» — ныне «Королевский Дом Сомерсет и Плащ» № 4, и «Гусь и Противень» — ныне «Ложа Древности» № 2) объединятся, чтобы возвестить о создании первой в мире материнской Великой Ложи Вольных и Принятых Каменщиков, от которой и ведет отсчет своей истории все мировое масонство.