Как жизнь сделать вечной? Джованни Беллини и дож Лоредано

Что замечаем мы в портрете прежде всего? Парчовую мантию разглядываем, экзотический головной убор, особого оттенка голубой фон? Нет, лицо человека.

Видим природный ум и обретенную с годами мудрость. Высокий лоб в морщинах, умные, проницательные глаза, четкий рисунок губ, привыкших и повелевать, и улыбаться.

Вот такие портреты творят со зрителем нечто странное. Внезапно я оказываюсь вне своего времени и пространства, путь изображенного на портрете человека вдруг пересекается с моим. Я не могу встретиться с ним взглядом, но все равно чувствую его и понимаю. Он — мой собеседник. Это та беседа, которую ведут давно и хорошо знакомые люди…

Должно было пройти в истории живописи изрядное время — прежде чем художник решился не Сына Божьего, не Мадонну, не святых праведников, а живого человека развернуть лицом к зрителю. Чтобы ушел религиозный дидактизм из пространства произведения живописи, чтобы ушло сакральное — и осталось человеческое…

Потому этот портрет революционен для истории венецианской живописи. Он был одним из первых, где анфас оказался изображен реальный, живущий человек.

А для Беллини портрет Лоредано необычен потому, что обычно он писал людей молодых — сохраняя для веков быстро уходящую юность и красоту своих героев. Почему он взялся писать пожилого человека?

На первый взгляд, ответ прост. Дож оказался на портрете прежде всего потому, что Беллини был официальным живописцем Республики. Портрет этот — парадный, его предназначение — быть в составе галереи портретов венецианских правителей Дворца дожей.

Такое объяснение самое простое, очевидное. Но я вижу на портрете не выборного чиновника в диковинной униформе, а Человека. Я благодарен художнику, который подарил мне это зрительное и интеллектуальное наслаждение — встречу с личностью, сквозь пять веков.

Я вижу, что героем портрета стал человек уникальных достоинств. Интеллект, опыт, компетентность, талант дипломата — личность Леонардо Лоредано созданы сплавом этих компонентов.

Надо было таким родиться? Да, надо было родиться в одной из самых богатых и влиятельных семей Венеции. Надо было состоять в Большом Совете. Впрочем, во времена Леонардо Лоредано членство в нем обеспечивало уже лишь происхождение, а вовсе не авторитет личности, не степень компетентности.

А вот что от прожитого и нажитого, от авторитета зависело — так это оказаться избранным. Процедура выборов дожа состояла из одиннадцати голосований, в их ходе чередовались выборы кандидатов и выборщиков.

Почему требовалось несколько раз из все уменьшающегося списка отбирать кандидатов в дожи — понять несложно. Но почему надо было просеивать сквозь частое сито выборов — состав выборщиков? Да потому, что островное государство существовало в качестве республики. Светлейшая Республика Венеция, Республика Святого Марка — так официально именовалась она с конца седьмого века по конец века восемнадцатого.

Республика — от латинского res publica, что значит «дело народа». Пусть народом называется лишь две с половиной тысячи членов Большого Совета, но интересы и такого малочисленного «демоса» вне выборной системы учесть затруднительно.

Учли все — и 2 октября 1501 года дожем стал Леонардо Лоредано. К моменту избрания ему было 65 лет. Портрет, выполненный Беллини, датируется примерно этим временем. Править Венецией дожу Лоредано предстояло до смерти в 1521 году.

Это в наши времена 65 лет — возраст, можно сказать, начала новой жизни. Только не усмотрите в этих моих словах, дорогой читатель, усмешку. Приходилось встречать молодых людей шестидесяти от роду лет. Таковы они по мироощущению, подвижности, готовности воспринять новое. Включенность таких людей в жизнь Интернета — лишнее этому доказательство.

Но 65-летний правитель в шестнадцатом веке? «Ветхий деньми» престарелый патриарх… Разве таков он на портрете?

«Он был худощав, высок ростом и силен духом, отличался хорошим здоровьем, вел размеренный образ жизни, был вспыльчив, но разумен в управлении государством. Не будучи изощренным оратором, умел хорошо излагать свои мысли и убеждать. Он был справедлив и строг, но в то же время умел делать своими друзьями даже тех, которые расходились с ним во мнениях и против которых он боролся… Подвластные Венеции города, сообщества и частные лица приветствовали его избрание в прозе и стихах… Его правление оказалось поистине одним из самых значительных благодаря великим и счастливым событиям, в которых Венеция проявила себя как наиболее сильное из государств не только Италии, но и всей Европы», — так писал о доже Лоредано Андреа да Мосто.

Беллини, как очевидно, именно такую характеристику своему герою и дает в рассматриваемом портрете. Он предсказывает блистательное правление великого дожа.

Правление было блистательным по результатам — но тревожным в частностях. Порой, как кажется, спокойное, даже холодное лицо дожа искажалось от переживаний. От гнева и горя?

Возможно, Леонардо Лоредано переживал эти чувства. Он стоял во главе Республики Святого Марка в страшный момент ее истории — когда против Венеции в Камбрейскую лигу объединились Священная Римская империя, королевства Французское и Испанское, и этот союз был освящен покровительством Римского папы.

Против Венеции были в тот момент не только сильные мира сего. Казалось, против была и стихия случая. Погиб венецианский корабль, везший казну, взорвался пороховой склад, оказался разрушен государственный архив… Самое же главное — отчаяние овладело венецианцами.

Против воли случая, против отчаяния сограждан, за Республику Венецию выступил Леонардо Лоредано. Его умная политическая игра смогла внести разлад в отношения членов лиги, заручиться поддержкой Святого Престола и добиться конца войны.

Историческая канва, по которой вышита человеческая жизнь, конечно, имеется в виду, когда знакомишься с произведениями живописи, в которых находят отражение подлинные события, героями которых выступают реальные люди.

Но отвлекаешься от истории событий и дат, от так называемой истории политической — и начинается история человеческая. Вот так история распадается на частности — чтобы соединиться в нечто большее, нежели сухая хронологическая схема.

Историю человеческую населяют люди. Они глядят на нас с живописных полотен. Так жив для нас и Леонардо Лоредано. Художник продлил ему жизнь. Сделал ее вечной? По крайней мере, жизнь эта длится, пока существует портрет Леонардо Лоредано, пока существуем мы, в некое мгновение своей жизни остановившиеся перед этим шедевром Беллини.