Фильм «Огнем и мечом». Хотите с головой погрузиться в сказку?

Правда, две последующих части, как это ни парадоксально, увидели своего зрителя значительно раньше.

Являющийся завершением трилогии «Пан Володыевский» с Барбарой Брыльской в роли Кшиси, Даниэлем Ольбрыхским в роли мурзы Азья Тугай-беевича и Мариушем Дмоховским в роли гетмана Собесского, побив все мыслимые и немыслимые рекорды по кассовым сборам и популярности, вышел на большой экран в 1968 году.

Через шесть лет пришел черед ещё более масштабного, 316-минутного «Потопа», который даже номинировался на «Оскар» как лучший иностранный фильм, но проиграл престижную статуэтку «Амаркорду» Федерико Феллини.

А вот к съемкам «Огнем и мечом» Ежи Гоффман приступил только 13 октября 1997 года. Сначала творческому процессу мешала идеология. Как-то не с самой лучшей стороны польский классик показал трудящиеся массы братского по социалистическому лагерю украинского народа. Вроде как не эксплуататоры-феодалы в лице погрязшей в роскоши шляхты, а простые холопы и рядовое казачество были поджигателями войны. Причем не освободительной, как-то утверждали абсолютно правильные учебники истории, а гражданской, ставшей одной из основных причин падения величия Речи Посполитой.

И как такое снимать? Вот Гоффману и не разрешали. А когда весь социалистический лагерь тихо-мирно почил в бозе со всеми его идеологическими установками, так денег не стало. Фильм-то исторический. Костюмы XVII века, кони, наездники, массовка, воссоздание в натуральную величину мест сражений… В 8 миллионов долларов бюджет картины по факту вылился. А их где-то найти надо. Продюсеры, спонсоры. Попробуй, уговори их.

Гоффман уговорил. И снял.

8 февраля 1999 года состоялась премьера фильма. Только за первый месяц проката в Польше его посмотрели 3 323 770 зрителей. К сентябрю их число выросло более чем вдвое, до 7,15 млн. человек. И если сопоставить эту цифру с численностью населения страны, то получается… Получается, что «Огнем и мечом» посмотрел каждый пятый поляк.

Хотя, чего тут странного? Польский фильм о героическом периоде польской истории, снятый польским режиссером. Плюс масштабная постановка, грамотная реклама, интересный сюжет, который, учитывая художественную основу Генриха Сенкевича, и не мог быть другим. Всё это — составляющие и кассового успеха кинокартины Ежи Гоффмана, и того зрительского признания, который фильм заслуженно получил. И не только в Польше. По некоторым источникам, «Огнем и мечом» собрал по всему миру 40 миллионов долларов, почти в пять раз перекрыв расходную часть своего бюджета.

Но, как на мой взгляд, все эти составляющие навряд ли дали бы такой ошеломляющий эффект, если бы в фильме не было сказки.

Уж так мы устроены. Сказка, хотим мы того, или нет, входит в каждого из нас с самого малолетства, да так и остается на всю оставшуюся жизнь. Да, вроде бы давно уже вырос из коротких детских штанишек с ныне мало кому известными помочами, набил достаточно шишек на голове и наставил синяков по всем остальным частям тела. И хорошо знаешь, что добро не всегда побеждает зло. Что любовь может быть безответной. А ответная, если её не питать чувствами, — обязательно зачахнет. И друзья могут предавать. Есть, к сожалению, у них и такая способность. Не у всех и не всегда, но… Есть.

Всё вроде бы знаешь. Но наперекор жизненному опыту, синякам и шишкам… Всё равно — хочется сказки. Чтобы добро по итогу обязательно победило зло. Чтобы любовь преодолела все мыслимые и немыслимые преграды и не растаяла прошлогодним снегом под яркими солнечными лучами и жизненными невзгодами сразу же после свадьбы. Или чуть погодя. Со временем. Хочется, чтобы рядом были такие друзья, которые за тобою — и в огонь, и в воду, и по медным трубам.

И всего этого в «Огнем и мечом» — с избытком. Столько, что на восемь таких фильмов хватит, ещё и останется.

Правда, определяя жанр кинокартины, прокатчики как-то совершенно упустили это обстоятельство из виду. Или их просто смутила серьезная историческая составляющая сюжета. Которую, кстати, можно довольно точно определить хронологически.

Действие фильма начинается незадолго до битвы под Желтыми Водами. А завершается снятием осады Збаража. А это 1647−1649 годы.

Восток и юго-восток Речи Посполитой объят всепожирающим пламенем гражданской войны. А война, тем более гражданская, то — как говорил один из наших классиков, не любезность. И не цветочки в палисаднике. Это грязь, смерть и жестокость, временами переходящая в изуверство.

И примет военного времени — щедро рассыпано по всему фильму. Это и масштабные военные баталии с атакой крылатых польских гусар под Желтыми Водами или с широкой поступью пеших казаков, под бой барабанов идущих на штурм Збаража. И локальные стычки небольших вооруженных отрядов. И холопы, повешенные за грабеж имения Курцевичей. И посаженные на кол по приказу Иеремии Вишневецкого казацкие парламентарии, которые для князя таковыми не являются. Потому что они — «взбунтовавшиеся холопы».

По ходу сюжета перед нами пройдут реальные исторические личности. Связанный по рукам и ногам в своих действиях решениями Сейма король Ян Казимир в исполнении Марека Кондрата. Хитрый, как лис Богдан Хмельницкий (Богдан Ступка). Ищущий в союзе с казаками собственную выгоду, самодовольный крымский полководец Тугай-бей (Даниэль Ольбрыхтский). Верный королю и Отечеству князь Иеремия Вишневецкий (Анджей Северин). А за ними — ряд реальных казацких полковников — Барабаш (Густав Люткевич), Кривонос (Мачей Козловский), Кисиль (Густав Холоубек), Богун (Александр Домогаров).

Да дело даже не в исторических личностях или их прототипах. Достаточно просто послушать, как, аккомпанируя себе на старинном украинском струнном щипковом музыкальном инструменте — кобзе, Юрко Богун поет грустную лирическую песню о том, «що сподобалася йому тия дивчиночка». А холодный осенний ветер тихонько стучит в окошко дождевыми каплями. И полумрак, притаившийся по углам больше похожего на просторную деревенскую избу имения Курцевичей, того и гляди заплачет вслед за оплывающими воском свечами…

Посмотреть и понять, что вот такой, наверное, и был век XVII. Каким режиссер увидел его из века XX-го, а мы, уже отсюда — из XXI-го. Хотя, какие века? Перед нами — просто человек, безотносительно времени. Любящий мужчина. Который любит и страстно желает, чтобы и его любили. Ну, хотя бы вполовину от того, как любит он. А вот уверенности такой у него и нет. И потому грусть наполняет этой песней всё экранное пространство. До самых краев. А потом, уже через них, начинает широким потоком изливаться к нам, в зрительный зал.

Да, у этого фильма сильная историко-драматическая сюжетная составляющая. Но не меньшая, параллельная ей, — сказочно-лирическая. Где добро обязательно победит зло. И два любящих друг друга сердца встретятся, несмотря на все чинимые им преграды. А потом будет свадьба. Которой даже самая настоящая, владеющая черной магией ведьма Горпина (Руслана Писанка) — не помеха. Потому что на неё у верного слуги пана Кшетуского — Жендзяна (который «тоже из шляхтичей, правда, из бедных») — есть серебряная пуля и осиновый кол. А если кого из настоящих, преданных друзей и заденет пуля или сабля, так достаточно «приложить к ране жеваной паутины».

Так что если хотите погрузиться в сказку, поставьте в DVD-проигрыватель диск с «Огнем и мечом», налейте в бокал хорошего красного, потушите в комнате электрический свет, зажгите пару свечей и… Погрузитесь в сказку. Посмотрите, какой была Великая Польша.

И какой она, наверное, уже больше никогда не будет. А если и будет, то, скорее всего, — совсем не такой…