Что мы знаем об истории рождественских и новогодних хитов? «Маленькой ёлочке...» и «Песенка про пять минут»

«Маленькой ёлочке холодно зимой» (1935)

После Октябрьской революции 1917 года в запале построения нового мира и ненависти к старому досталось и Рождеству. До 1935 года годов этот «буржуазно-церковный» праздник был отменен. Однако постепенно общество стало возвращаться к традициям, связывать цепь времен.

Конечно, происходило это с учетом новых реалий, поэтому Рождество на госуровне никто праздновать не собирался. Зато стране вернули Новый год с ёлками и Дедом Морозом. Для праздничных мероприятий возобновили производство елочных игрушек, а от пишущей братии потребовались праздничные сценарии и песни.

Тут-то и пригодилось стихотворение поэтессы Зинаиды Александровой. Впрочем, поэтессой она стала не сразу. Ее детство пришлось на тяжелые годы революции, и в 1919 году она потеряла родителей (отец умер от туберкулеза, мать — от сыпного тифа) и была определена в детдом. Хотя именно там Зинаида стала писать первые стихи, на жизнь ими зарабатывать не собиралась, и после детдома отправилась работать на прядильную фабрику.

Подруги Александровой, зная о ее хобби, втихую отослали ее стихи в журнал «Работница и Крестьянка». И их напечатали! Постепенно публикаций становилось больше, и к 1930-м годам Зинаида стала профессионально работать в литературе — прежде всего детской.

С возрождением Нового года Александрова извлекла из своих архивов стихотворение о замерзшей ёлочке, которую добрые дети забрали домой и украсили праздничными игрушками. Музыку написал Михаил Красев, и вскоре песня стала постоянным спутником всех новогодних детских утренников. Поют ее в разных вариантах, потому что само стихотворение Александровой достаточно длинное:

Маленькой елочке холодно зимой.
Из лесу елочку взяли мы домой.
Беленький заинька ёлочку просил:
«Мятного пряничка зайке принеси!»

Белочка прыгала в шубке голубой:
«Елочка, елочка, я пойду с тобой!»
Маленькой елочке в комнатах тепло,
Заяц и белочка дышат на стекло.

Красные зяблики вьются у окна,
В теплой проталине елочка видна.
Сколько на елочке шариков цветных,
Розовых пряников, шишек золотых!

Елочка, елочка, яркие огни!
Синими бусами, елочка, звени,
Ветку нарядную ниже опусти,
Нас шоколадною рыбкой угости!

Сколько под елочкой маленьких ребят!
Топают, хлопают, весело кричат.
Встанем под елочкой в дружный хоровод,
Весело, весело встретим Новый год!

В постсоветской России песню даже переделали на рождественский манер, хотя такой вариант вряд ли приживется. Ведь уже давно ёлка ассоциируется не с религиозным Рождеством, а со светским Новым годом.

«Песенка про пять минут» (1956)

Думаю, никто не будет спорить, что первым настоящим новогодним советским фильмом стала «Карнавальная ночь». Появился этот фильм с подачи режиссера и директора «Мосфильма» Ивана Пырьева, который решил воскресить к жизни давно пылившийся на полке сценарий Бориса Ласкина и Владимира Полякова. Задание снять фильм было дано молодому режиссеру Эльдару Рязанову, который до этого момента работал только в документальном жанре.

Сценарий Рязанову… не понравился — ведь он мечтал о драмах, а не о водевилях. Рязанов даже попытался удрать от съемок в отпуск, но Пырьев просто порвал его билеты и путевку, сказав, что: «Надо, Эльдар, надо».

Начался подбор актеров. Сперва на роль главной героини — Леночки Крыловой — планировалась… другая актриса, но что-то не задалось. И тут в коридорах ВГИКа Пырьев натолкнулся на тоненькую молоденькую студентку Люсю Гурченко. «Где-то я вас видел?» — прищурился режиссер. «На кинопробах „Карнавальной ночи“, — ответила студентка. — Вы меня точно вспомните. Я единственная вживую пела песенку Лолиты Торрес». «Пели вы, действительно хорошо, — припомнил Пырьев. — Только зачем так кривлялись?»

Слово за слово, и вот уже Гурченко пробуется на роль Леночки. Умение петь, безусловно, сыграло свою роль.

А песен в фильме хватало! Написал их композитор Анатолий Лепин — возможно, вы вспомните его музыку из к/ф «Здравствуй, Москва», «Сын полка», «Девушка без адреса», «Мы где-то с вами встречались» и др. Финальная «Песенка про пять минут», после которой, собственно, и наступает Новый год, была написана на стихи Владимира Лифшица. Слова же второй знаменитой песни фильма написал другой поэт — Вадим Коростелев.

В. Коростелёв:
«- Вот что, — без лишних вступлений начал Пырьев, — нам крайне необходима в фильме песенка о хорошем настроении, и ты должен срочно написать её текст. Что для этого нужно?
 — Главное вы уже подсказали, — отвечаю ему, — в ней обязательны слова о хорошем настроении. Остальное приложится…
 — Я тебе говорю о характере песни, а слова про хорошее настроение на музыку не ложатся, и петь такую галиматью никто и никогда не будет, — раздражённо бросил Пырьев.
 — Постараюсь сделать так, чтоб запели, и вы первый их запоёте…
Иван Александрович не стал продолжать этот спор, а запер меня в своём кабинете, заявив, что, пока текст песни не будет написан, меня из студии не выпустит.
Через сутки или двое с рижским поездом от Лепина пришёл пакет с партитурой „Песенки о хорошем настроении“. Пырьев прослушал её, остался доволен и приказал срочно записывать».

Песни записывал оркестр Эдди Рознера. И поначалу они музыкантам не приглянулись.

Юрий Саульский:
«Однажды, это было летом 1956 года, ко мне на репетицию в клуб МИИТ (Рознера в этот день не было) приехали совсем молодой тогда режиссер Эльдар Рязанов, музыкальный редактор Мосфильма Раиса Лукина и какой-то неизвестный мне полный человек. К этому времени мы с нотным материалом уже познакомились. Большой радости он у меня не вызвал. Я — поклонник Эллингтона, Гершвина, Стена Кентона, изысканной французской эстрады… И вдруг — что-то, как мне показалось, старомодное, траченное молью. И на вопрос Лукиной: „Как вам нравится эта музыка?“, не задумываясь, брякнул: „Совсем не нравится. Она какая-то нэпманская, напоминает немецкие шлягеры 30-х годов. Слишком благопристойная…“. Все смутились. Потом за рояль сел толстый незнакомец. В одном месте должны были звучать куранты, и пианист стал советоваться, как их изобразить — может, с помощью уменьшенных трезвучий?». Я снова брякаю: «Неужели Лепин не мог что-нибудь пооригинальнее придумать?». Толстяк (в отчаянии): «Да это я — Лепин!». Немая сцена".

Саульский недооценил песни Лепина. Существует легенда, что когда-то на радио «Свобода» забрел сам Луис Армстронг. Он услышал по радио «Песенку о хорошем настроении», взял трубу, начал импровизировать, и, мол, кто-то это записал.

Не знаю точно, правда или нет, но что касается одной шестой части суши, там «Карнавальная ночь» имела оглушительный успех. На показы фильма было продано 48 млн. билетов, и он вмиг сделал знаменитыми и режиссера, и актрису, и авторов песен.

Ни Рязанов, ни Гурченко этого не ожидали. Эльдар Александрович понял, что недооценил ни жанр водевиля, ни Людмилу Марковну (которую считал слишком манерной). Впоследствии песни станут важной «изюминкой» в фильмах Рязанова, а Гурченко снимется в его «Вокзале для двоих» и «Старых клячах».

Продолжение следует…