Как стали применять боевые отравляющие вещества?

Эта война шла не по привычным правилам. Один пулеметный расчет мог уничтожить поднявшийся в атаку пехотный полк. Герои-кавалеристы были попросту выброшены с полей битвы. Самые лихие из них пошли в летчики. Лошадям оставалось только служить тягловой силой для пушек.

Благо, пушек было много. Тысячи орудий вдоль всего фронта выстреливали десятки тысяч снарядов. И почти безрезультатно. Воюющие стороны закопались в землю и огородились колючей проволокой. Любое наступление захлебывалось. Война грозила стать бесконечной.

Но бесконечная война возможна только в фантастических романах. Каждый день войны — это миллионные траты. Рано или поздно ресурсы воюющих стран закончатся. И тогда — поражение. Несомненное, окончательное и безоговорочное.

Поэтому во всех воюющих странах специалисты стали искать способы прорвать вражескую линию фронта, начать долгожданное наступление.

Англичане и французы в 1915 году попытались применить для этой цели танки. Немцы же мобилизовали на поля боев химию. 22 апреля 1915 года в районе бельгийского города Ипр в первый день битвы, упреждая наступление противника, немцы вынесли на передний край баллоны с хлором и распылили удушающий газ. Ветер понес желто-зеленое облако к окопам, где сосредотачивались для наступления французские войска. Те, решив, что надвигающееся облако — утренний туман, не предприняли никаких действий. А потом было поздно. Из смертельного тумана мало кто выбрался. Скопление войск противника на небольшом пространстве и внезапность нападения произвели свой эффект. Эффект массового поражения. Отравляющие газы стали боевым оружием.

Страны Антанты поспешили обвинить «тевтонов» в нарушении всех правил «честной войны». (Хотя вряд ли такая война существует на белом свете). Газовая атака под Ипром стала символом ужасов новой войны, своеобразным апофеозом, заменившим в общественном сознании жутковатую картину В. В. Верещагина.

Нам же, с почти столетнего расстояния, эти события видятся несколько по-другому.

Во-первых, «тевтоны» не были первыми. Уже в августе 1914 года на вооружение французской армии поступили гранаты со слезоточивым газом (ксилил бромидом). А гранаты, начиненные хлором, французские войска стали применять против немцев в феврале 1915 года. Но такой способ доставки удушающего газа во вражеские окопы не позволял обеспечить смертельную концентрацию хлора и добиться массового поражения противника.

Во-вторых, почти сразу же после газовой атаки под Ипром у всех воюющих сторон появилось химическое оружие собственного изготовления. И в значительных количествах. Такое впечатление, что мысль об отравлении солдат противника пришла в голову многим, а немецкая газовая атака под Ипром, как говорится, только «дала отмашку» реальному применению боевых отравляющих веществ, показав эффективность этого метода уничтожения людей.

В-третьих, как только боевые отравляющие вещества стали применять на поле боя, обнаружились главные недостатки химического оружия. Применять его было достаточно сложно, а стопроцентного поражающего эффекта не получалось. Появились противогазы, защищавшие от удушающих газов. Но главное, изменилась тактика. Теперь при угрозе применения отравляющих газов войска рассредотачивались в укрытия. Это уменьшало эффективность применения боевых отравляющих веществ, но не сводило его к нулю. Поэтому газы воюющие стороны применяли на всех фронтах практически до окончания Первой мировой войны. Например, штабс-капитан М. М. Зощенко, будущий писатель, был отравлен газами в районе Сморгони 20 июля 1916 года, а ефрейтор А. Гитлер — 15 октября 1918 года, едва ли не за месяц до окончания Первой мировой войны.

Наконец, несмотря на то что химическое оружие всеми признавалось «варварским» и «недостойным», военные химики всех воюющих стран неустанно занимались его совершенствованием. Русские ввели в обиход синильную кислоту, хлорциан, французы — фосген. Стали производиться газы кожно-нарывного действия, против которых противогаз помогал слабо, надо было защищать все тело. 12 июля 1917 года немцы под многострадальным, так и не взятым ими, городом Ипром применили против англо-французских войск горчичный газ, который позже назвали ипритом.

В США химик Уинфорд Ли Льюис (Winford Lee Lewis) (1878−1943) разработал газ люизит, названный по его фамилии. 1 ноября 1918 года в штате Огайо на всю мощность заработал завод по производству этого газа. Американцы планировали в начале 1919 года распылить его с самолетов над Германией в массовых количествах, если война не закончится в 1918 году. Количество мирных жителей, которые должны были при этом погибнуть, по всей видимости, никого не смущало. Жертвы мира, что поделаешь! На что только не пойдешь, чтобы прекратить эту ужасную войну!

Характерен пример немецкого химика Фрица Габера (Fritz Haber) (1868−1934). Он был выдающимся ученым. Одно из главных его открытий — процесс Габера-Боша, в ходе которого из азота, находящегося в атмосфере, и из водорода при высоких температурах, высоком давлении и в присутствии катализатора образовывался аммиак. Кстати, некоторое время в качестве катализатора использовали никому не нужный в те годы уран. Благодаря процессу Габера-Боша появилась возможность производства азотных удобрений в неограниченных количествах. Поскольку именно азот повышает плодородие почв, можно сказать, что Ф. Габер избавил человечество от угрозы голода.

Вместе с тем именно он был главным действующим лицом, создававшим германское химическое оружие. Его жена, узнав об этом, покончила с собой. Сам же Фриц Габер не испытывал мук совести, утверждая, что выполнял свой долг немецкого патриота. «В мирное время ученый принадлежит миру, но во время войны он принадлежит своей стране», — сказал он.

Этот довод был понятен химикам всех стран, которые участвовали в создании химического оружия. И уже упомянутому У. Л. Льюису, и русскому химику генералу В. Н. Ипатьеву, и французу В. Гриньяру. По крайней мере, когда в 1918 году Ф. Габеру вручили Нобелевскую премию за синтез аммиака, никто не возражал против этого на том основании, что он — создатель химического оружия. Один из создателей, так будет правильнее…