К началу ХХ века среди жителей Кексгольма, а именно так назывался город, входивший в то время в состав Великого княжества Финляндского, подавляющее большинство составляли финны-лютеране. Но вот парадокс: у довольно малочисленного православного прихода было две красивейших церкви — Собор Рождества Пресвятой Богородицы на центральной площади и церковь Всех Святых на городском кладбище. Причем обе они были каменными. А вот лютеранский приход, как ни странно, располагал одной-единственной деревянной кирхой во имя Святого Андреаса, возведенной известным финским архитектором Туомасом Суйкканеном почти за полтора столетия до того как — в уже порядком покрывшимся паутиной истории и заросшим мхом двух веков далеком 1759 году. Естественно, что за прошедшее с момента постройки время церковь успела изрядно обветшать.
И так-то, если по уму, пришло время подумать о новой церкви для лютеранского прихода. Уже каменной.
Но строить… Вообще-то, не хотелось. Да и к чему? Ведь в городе и без того полно каменных церквей! Ну, вот зачем, скажите на милость, православным две церкви?! Если в каждой из них — по два с половиной прихожанина. А ведь храм — это здание. На эксплуатацию которого нужны денежки. Причем на два здания их нужно в два раза больше. К чему такое расточительство?
Взвесив все эти лежавшие, казалось бы, на самой поверхности доводы и внутренне убедившись в их весомости, лютеране Кякисалми (так стал называться город, к тому времени уже вошедший в состав независимой Финляндии), обратились к православному приходу с выгодным предложением: а не продадите ли, мол, нам ваш храм Рождества Богородицы? Но к великому изумлению лютеранской общины положительного ответа — как так? — они не получили. Православные даже раздумывать не стали над полученным предложением: нет, нет и нет! Да как, мол, можно?!
Странно, конечно. В былые времена Кякисалми не раз переходил из русских рук в шведские и обратно. И практически всегда победитель не видел ничего зазорного в том, чтобы переоборудовать православный храм под лютеранский. Или наоборот. Причем задаром, без какой материальной компенсации побежденной стороне. А тут… Деньги предлагают! А они — отказываются. Странный, право дело, народ — эти православные. Ну, нет, так нет.
И вопрос с новой церковью отложили до лучших времен. Но, как ни странно, они не заставили себя ждать. Уже через полтора года, в июле 1923-го, к лютеранской общине обратилось командование Савоского егерского полка, стоявшего гарнизоном в Новой крепости. У егерей возникла идея переоборудовать под гарнизонную кирху здание бывшего шведского арсенала на территории Старой крепости. Вопрос, как обычно, упирался в деньги. Военные и предложили гражданским поучаствовать в реконструкции и последующей перестройке старинного сооружения. 200 тысяч… Всего двести тысяч марок — и пожалуйста, проводите воскресные службы в будущей гарнизонной кирхе!
Предложение, скажем прямо, было заманчивым. 200 тысяч! Всего-навсего. Тем более, было с чем сравнивать. По самым скромным подсчетам, на строительство новой кирхи потребовалось бы не менее 1,4 миллиона марок. Смета же ремонта старой деревянной церкви потянула на 496 тыс. марок. А тут… 200 тысяч!
Естественно, община с воодушевлением восприняла предложение егерей. Но… После того как прошла первая эйфория, возникли вопросы. Так, например, по проекту реконструируемый под кирху арсенал мог вместить 544 прихожанина. А в 1920 году в городе проживало более 2400 человек. Как уже говорилось, подавляющее большинство из них были лютеранами. Всех их гарнизонная кирха вместить не могла. Да и размещалась она на территории Старой крепости. А это… Даль, просто несусветная. Считай, что уже и не город. Деревня Тенкалахти. Да ещё и за рекой Вуокса. Попробуй, доберись до этой кирхи!
И предложение егерей — не без сожаления, конечно — отклонили. Но вопрос-то остался! И его надо было решать. Поэтому 15 июля 1928 года проект большой каменной кирхи был заказан известному финскому архитектору, одному из основоположников так называемого стиля национального романтизма, Армасу Линдгрену (1874−1929). Уже через 8 месяцев он выполнил свою работу и 3 марта 1929 года представил чертежи на рассмотрение приходского совета.
По замыслу архитектора устремленные вверх, к Господу, стены кирхи должны были быть сложены из серых ладожских валунов. Из таких же точно валунов в 1585 году шведами была построена Круглая воротная башня Старой крепости (башня Ларса Торстерсона). Оба сооружения находились на одной оси «север — юг», и с бельведера будущей кирхи башня должна была хорошо просматриваться. Таким образом, по замыслу архитектора прошлое и настоящее Кякисалми должны были слиться в единое и неделимое целое.
К сожалению, Линдгрену так и не довелось увидеть реализацию задуманного им. Ровно через семь месяцев, 3 октября, он умер. Проект лютеранской церкви в Кякисалми стал лебединой песней архитектора. Надзор за строительством осуществляла уже его дочь — Хелена Руотула-Стений. Супруг ещё одной дочери Линдгрена — Маргарет (Антти Салменлинна), спроектировал канделябры и подсвечники кирхи. В целом же оформление её интерьера было выполнено Артуром Куллманом. А камнем выложил площадку перед кирхой и обустроил вход в неё мастер Адольф Лайтинен.
Несмотря на то что первоначальная смета проекта (1 985 тыс. финских марок) была превышена более чем на треть и новая кирха обошлась приходу в 3 миллиона марок, в 1930 г. её строительство было завершено, и 14 декабря Выборгский епископ Эркки Кайла освятил храм. Правда, богослужения в нём велись всего девять лет. Уже 25 декабря 1939 г., после первой же бомбардировки города советской авиацией, началась эвакуация его населения.
После того как в 1944 г. Кякисалми во второй раз за четыре года отошел к СССР, здание кирхи было приспособлено под городской Дом культуры. Вполне возможно, что он бы оставался таковым и по сей день, но в ночь с 21 на 22 августа 2002 г. в «Центре досуга молодежи», занимавшем внутренние помещения бывшей церкви, произошел пожар. Кровлю, правда, довольно быстро перекрыли, а вот пострадавшие от огня окна кирхи по северному и южному фасадам закрыты рисованными декорациями.
Но, как и прежде, массивные, сложенные из ладожских валунов стены храма устремлены ввысь. Жаль, только церковь пока закрыта. А то можно было бы, поднявшись на бельведер кирхи, на крыше которого уже давно нет монументального гранитного креста, увидеть за рекой Вуоксой Старую крепость, стены и башни которой сложены из точно таких же валунов. Увидеть и понять: если у города есть не только прошлое, но и настоящее, значит, и у него, и у тех людей, которые в нем живут, обязательно будет будущее.
Спасибо, что не обманули ожидания! Это я о статьях про наши - бывшие финские места.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Это Вам, Елена, спасибо за Ваш теплый отзыв.
0 Ответить
Видно финны трудолюбивы и аккуратны.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Там, в частности, есть и такое - Нынче нередко на наших дорогах можно увидеть мощные грузовики «Sisu», чьё автомобильное имя в переводе значит не только «храбрость», но и «сила воли, упорство»
Конечно, аккуратность тоже присутствует, но вот это "сису" - настойчивость, упорство, в т. ч. и в преодолении трудностей - сами финны считают одной из главных черт своего национального характера.
0 Ответить
Константин Кучер, а мне нравится, что среди них почти нет пофигистов. Уж если что-то делают, то основательно, качественно
0 Ответить
Вспомните знаменитую повесть Майю Лассила в переводе Михаила Зощенко - "За спичками". Правда, мы больше знаем не книгу, а одноименный фильм Леонида Гайдая.
0 Ответить
Константин Кучер, книгу читал, фильм смотрел. А Этидвое не пофигисты, они тоже со своей стороны старались все делать основательно. Пить - так пить. Врать - так врать. И честные и справедливые как дети. Хорошие ребята. Еще мне у финнов нравится куча велосипедов на велостоянках у школ. Ведь ниппеля никто не вывернет.Правда это не их заслуга. Это их шведы так воспитали.
0 Ответить
Как много финны успели построить до 39 года. А сколько еще построили бы.
0 Ответить
Несколько раз мне приходилось встречаться с первыми советскими переселенцами, что приехали в эти края после того, как финны вместе со своей армией ушли на запад. С ними или с их детьми. Так вот, многие из них в один голос говорят, что лет пять многого по хозяйству можно было не делать. Хватало тех запасов (например, по дровам), что уходя оставили финны.
0 Ответить
Северный фасад приозерской кирхи. На третьем окне от угла хорошо виден отошедший от вертикали рисованный макет, прикрывающий повреждения, нанесенные этой части постройки пожаром 2002 г. На четвертом окне поврежден уже сам рисованный макет.
0 Ответить