«Тартюф». Зачем, зачем нам театр?

«В этой пьесе был изображен полнейший и законченный мошенник, лгун, негодяй, доносчик и шпион, лицемер, развратник и соблазнитель чужих жен. Этот самый персонаж, явно опасный для окружающего общества, был не кем иным, как… священнослужителем. Все его речи были переполнены сладкими благочестивыми оборотами, и более того, свои пакостные действия герой на каждом шагу сопровождал цитатами из… Священного писания!»

После разразившегося скандала Мольеру пришлось на время отложить комедию. Вернулся он к ней спустя три года — в 1667. Изменив имя главного героя пьесы на Панюльфа и превратив его из святоши в светского человека, Мольер основательно переработал текст. Он исключил цитаты из Священного писания и изменил финал так, что спасение от лицемерия все-таки нашлось, причем в единственно возможном виде: в лице полицейского офицера, исполняющего королевскую волю.

5 августа 1667 года состоялась вторая премьера комедии — единственное представление, после которого разразился еще больший скандал и пьеса вновь была запрещена. Только спустя еще два года король вдруг разрешает играть «Тартюфа». Премьера воскресшей пьесы «Тартюф, или Обманщик» состоялась 5 февраля 1669 года. С тех пор до настоящей премьеры прошло 345 лет и 2 дня. Срок нормальный, чтобы основательно все забыть и увидеть заново.

Спектакль поставлен на новой площадке театра «Эрмитаж» — в Школе клоунов. В спектакле никто не морализирует. И не призывает морализировать по поводу прежних нравов. Создатели предлагают пожить в ролях главных персонажей. И им это удается, потому что герои — уверенные в себе люди. А уверенность, как показывает опыт, располагает.

Сюжет спектакля знаком хорошо, но гораздо важнее, что происходит со зрителями на самом деле. Расщепление в восприятии спектакля происходит с первых его сцен. Ведь совершенно понятно, что мошенник-лицемер втерся в доверие, и совершенно очевидно, что многие это понимают. Но как же удается одним все понимать и чувствовать, а другим пребывать в неведении и в бесчувствии? Ведь не страх же движет невидящими, и не слепота — видящими?! Вот-вот станет все понятно, но… Опять лицемерие берет вверх и искусно пользуется душевной тупостью.

Эти переживания относятся к исторической мировой литературе. Это — солидарность с Мольером, который создал такие произведения, которые являются матрицей для демонстрации современных чувств. Другие же переживания, полученные от спектакля, относятся к вполне реальному современному моменту, который разворачивается на новой площадке театра «Эрмитаж» — в Школе клоунов. Эти переживания напрямую связаны с великолепной игрой молодых актеров.

Станислав Сухарев играет Оргона, мужа Эльмиры. Оргон убедителен во всех проявлениях: и в твердости, и в сомнениях, и в доброте, и в жестокости, и в глупости, и в мотивациях, и в их отсутствии. Личность, что называется, «против лома нет приема». Его изумленно выпученные глаза говорят о том, что каждый поступок выверен где-то глубоко внутри. Что у него есть это самое «глубоко внутри», что там кипит постоянная аналитическая работа, результаты которой мы все видим. Что даже имеется подобие внутреннего диалога, который заставляет Оргона принимать то или иное решение. И он его принимает, взвешивая все за и против. Об этом говорят его уставшие, выпученные навстречу миру глаза. Он, Оргон, верит в честность и порядочность Тартюфа. А что на того наговаривают, так это еще больше заставляет убедиться в порядочности гостя. Кристально чистый человек мало нравится не кристально чистым. Оргон слышит мнения злопыхателей, но диалогу доверяет только внутреннему: самому с собой. Больше никого к себе в душу он не допускает. Даже Тартюфа.

В исполнении Сухарева Оргон такой «твердолобый», что ни на секунду не сомневаешься, что переубедить этого человека не-воз-мож-но. Говорить с ним бес-по-лез-но. И открыть ему глаза не удастся. Убеждения свои, при этом, он демонстрирует без деспотизма. Напротив, очень тонко и интеллигентно. С большим уважением к окружающим и сожалением за непонимание. Оргон со всеми и против всех. Он душевен и бездушен. Он гибок и непреклонен. Он естественно противоречив, настойчив и трогателен. Да, пожалуй, так — он трогательный тиран, душевный истукан, испуганный деспот и обаятельный самодур.

Кажется, что создатели спектакля именно вокруг Оргона сконцентрировали ключевые моменты сцен, потому что динамика спектакля завязана именно на нем. Даже когда двигает он лишь одними изумленными глазами. Убедительная игра, вдохнувшая в мольеровского героя новую гамму красок. И опять же, никаких назиданий — вот как бывает, когда диалог внутри происходит только между собой и собой. В этом суть всех драм и комедий. В этой душевной слепоте, зашоренности, тупости и хрупкости одновременно.

Хрупкий в буквальном смысле Евгений Кулаков сыграл обжору и лицемера Тартюфа. Большое коварство компактно уместилось в небольшом актере, проявляясь в искусстве заискивания, угодливости, умении работать на публику и давить на жалость. «Чудные качества» показаны актером с томной изощренностью и кротостью. Очень непонятно, как такая «темная лошадь» смогла втереться в доверие такой «светлой лошади», как Оргон. Странно? В том-то и дело, что в жизни происходит много именно таких странных вещей. И зачем лишний раз выявлять то, что и так вызывает оскомину?!

Зачем все это нужно? Зачем, зачем?! Затем. Зачем тогда, вообще, всякие сравнения, анализы и долгая память? Жить бы лучше с короткой памятью и удивляться каждому дню. А так, с хорошей памятью, приходишь на работу, а там сидит въедливый Оргон, а дома — тартюфоподобный субъект. А в душе кошки скребутся о том, что нужно было бы людей послушать. Или о том, что монархи тоже людьми бывают. И тому подобное.

Зачем, зачем нам театр? Нужен театр не только, чтобы увидеть произведения мировых и московских классиков, чтобы перенести свою злободневность на масштабы истории и понять, что мы тоже не лыком шиты и переживаем такие эмоции, которые подвластны персонажам мировой художественной литературы. Достаточный аргумент, чтобы сходить в театр, не правда ли?

Режиссер: Алексей Левинский.
В ролях: Станислав Сухарев, Ольга Левитина, Петр Кудряшов, Евгений Кулаков, Сергей Щепачев.