Почему автора «Сказок дядюшки Римуса» обвиняли в воровстве и расизме?

Последние 20 лет своей жизни писатель провёл в почёте и уважении. В 1888 году он стал почётным членом Американского Общества фольклора, а в 1905-м — Американской академии искусств и литературы. Харрису был даже организован приём у президента Теодора Рузвельта, где последний заявил: «Президенты приходят и уходят, а дядюшка Римус остаётся. Джорджия сделала очень многое для единства США, но весь штат не способен сделать больше того, что сделал для нашего единства гражданин по имени Джоэль Чэндлер Харрис».

Скончался Харрис 3 июля 1908 года от острого нефрита (сказалось неумеренное пристрастие к алкоголю), а его дом в Атланте (т.н. «Гнездо Рена») стал музеем.

В 1936 году со «Сказками дядюшки Римуса» познакомились и советские читатели. Перевод избранных 22 сказок сделал Михаил Гершензон. Несмотря на вольность (а попробуй-ка передай негритянский диалект!), перевод вышел настолько сочным, что до сих пор считается каноническим.

Александр Етоев:
«…Имя Михаила Абрамовича Гершензона можно смело ставить на обложку «Сказок дядюшки Римуса» рядом с именем Джоэля Харриса. …По-моему, невозможно уже представить Братца Кролика, Братца Лиса, Матушку Мидоус, Братца Черепаху и других персонажей сказки иначе…

Мы не знаем, как звучат эти сказки в оригинале. Язык, на котором они написаны, настолько сложен и дик, столько вобрал он в себя ломаных, искаженных слов, которыми изъяснялось между собой местное негритянское население, жившее в позапрошлом веке по берегам Миссисипи, что переводить его — значит примерно то же, что со старофранцузского — Вийона или Рабле".

Марк Твен «Жизнь на Миссисипи»:
«Он (Харрис — С.К.) глубоко разочаровал толпу ребят, которые прибежали к мистеру Кэблу, мечтая хоть взглянуть на знаменитого мудреца и оракула всех американских детских. Они говорили:

 — Да он — белый!

Они были очень огорчены этим. Пришлось в виде утешения принести книгу, чтобы они могли услышать «Сказку о черном малыше» из уст самого «Дядюшки Римуса», — вернее, от того, кто предстал вместо «Дядюшки Римуса» пред их оскорблённым взором. Но оказалось, что он никогда не читал публично и был слишком застенчив, чтобы решиться на это… и нам пришлось самим прочесть сказку о братце Кролике.

Мистер Харрис, вероятно, сумел бы читать на негритянском диалекте лучше всех, потому что он лучше всех пишет на нём".

Однако шло время и на «Сказки дядюшки Римуса» посыпались обвинения — сразу с нескольких сторон.

Одни заявили, что роль Харриса, как автора, весьма незначительна, называли его «немногим более чем переписчиком» и даже «секретарём чернокожих». Обиделись и чернокожие. Так писательница Элис Уолкер в статье с красноречивым названием «Дядюшка Римус мне не друг» написала, что «Харрис украл большую часть моего наследия».

Все почему-то забыли, что сам Харрис никогда не претендовал на роль «первооткрывателя». В своих предисловиях к сказкам он отмечал, что его сказки — «не этнография и фольклорные исследования, а просто документация».

Джоэль Харрис:
«Что касается фольклорной серии, то моя цель — сохранить в неизменной форме те забавные моменты времени, которые, несомненно, будут печально искажены историками будущего».

Тут надо сказать, он несколько поскромничал… С небольшой толикой преувеличения можно сказать, что Харрис сделал для негритянского фольклора то же, что Лонгфелло со своей «Песней о Гайавате» для индейского — поэтизировал, упорядочил и популяризовал.

Президент Теодор Рузвельт вспоминал, как ещё в детстве слышал множество историй про Братца Кролика от своей тётки из Джорджии, а его дядя Роберт даже издал их в виде книги. Вот только книга эта «с треском провалилась». В отличие от сборника Харриса…

Главным новшеством, конечно же, стал сам образ рассказчика — дядюшки Римуса, который объединил разрозненные сказки в единый цикл. Харрис всегда признавал, что идею про дружбу добродушного старого негра и белого мальчика он почерпнул из известного романа Г. Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Безусловно, повлияли и детские воспоминания писателя о старом Террелле, чьи рассказы он слушал на плантации (недаром мальчика из сказок зовут Джоэлем). Обо всём этом автор упоминал в своих предисловиях.

Вообще, этот непринуждённый естественный стиль рассказчика — одно из главных украшений книги.

Д. Харрис «Сказки дядюшки Римуса»:

«- Старый Лис съел Братца Кролика? — спросил мальчик дядюшку Римуса.

 — А кто их знает, — ответил старик. — Сказка-то кончена. Кто говорит — Братец Медведь пришёл, его выручил, а кто говорит — нет".

Некоторые чернокожие со временем стали обвинять сказки Харриса не только в присвоении их культуры, но и в скрытом расизме. Особенно не нравился образ доброго дядюшки негра, мило беседующего с белым «мальчиком-эксплуататором». За долгие годы эта «идиллическая» сценка стала клише и стереотипом, который новые поколения «афроамериканцев» сочли унизительным.

Не забыли и про унизительное прозвище «Смоляное Чучело» (Tar-Baby), которое когда-то употребляли белые американцы в отношении чёрных. И действительно, на картинках к первому изданию сказок Харриса Чучело изображено в виде негритёнка.

Правда, сегодня выражение «Tar-Baby» обычно используют в другом контексте — описывая проблему, при решении которой ситуация не исправляется, а, напротив, усугубляется.

Досталось за «расизм» и Уолту Диснею, который выпустил в 1946 году свой полуанимационный-полухудожественный фильм «Песня Юга» («Song of the South»), частично основанный на сказках о Братце Кролике. Критикам не понравилась и «идиллическая картина рабства», и покровительственное отношение белых хозяев к чёрным слугам. В ответ компания Диснея заявляла, что книги Харриса и «Песня Юга» вышли после отмены рабства, поэтому рабов там нет. Хотя, учитывая истоки и антураж сказок, вряд ли это прозвучало убедительно.

Безусловно, нам трудно понять, что такого ужасного в слове «негр» (от исп. negro — «чёрный»), как и прочувствовать всё то унижение, которое искалечило и озлобило души чернокожих жителей США за время рабства и бесправия. Однако нельзя и впадать в крайности. Например, заменять в словах Марка Твена слово «негритянский» на «афроамериканский». Ну, не знал Твен такого слова! Как не знали его и чернокожие рабы…