Чернобыль, 30 лет спустя... А вы помните?

Такой день есть для всей страны, и даже для всего мира — 26.04.1986. День, когда мир разделился на «до» и «после». День взрыва на 4-м блоке Чернобыльской атомной электростанции. С момента катастрофы прошло уже 30 лет…

В то утро, по рассказам моей бабушки, работавшей тогда в Институте Ядерных Исследований (ИЯИ) в подмосковном Троицке, физики собрались на закрытое совещание у руководства, а после дружно отправились на склад за респираторами и дозиметрами. Как стало известно позже, подмосковный Троицк одним из первых откликнулся на произошедшую катастрофу. Впрочем, как же иначе? Ведь в городе расположены сразу три физических института, учёные которых занимались физикой атомного ядра и могли оказать посильную помощь или дать консультацию: Филиал института атомной энергии имени Курчатова (в настоящий момент Троицкий институт инновационных и термоядерных исследований), Физический институт имени Лебедева (ФИАН), а также упомянутый мной Институт Ядерных исследований.

В первые дни после катастрофы, рассказывала бабушка, городское научное сообщество оказывало помощь как дистанционно, так и на месте — некоторых ученых командировали в Чернобыль. Причём обо всём этом не принято было говорить, чтобы не поднимать панику среди населения, и мне в голову часто приходит мысль: если бы шведская пресса не сообщила о повышении уровня радиации на своей территории и не задала прямой вопрос Советскому Союзу, когда советские люди и весь остальной мир узнали бы о катастрофе? Через месяц, через год?

Секретность в области ядерных исследований и степень закрытости Советского Союза на тот момент была такова, что до сих пор реальных масштабов произошедшей 26 апреля 1986 года катастрофы никто не назовёт — нет точных данных. Были ли они, или просто были уничтожены — такая же тайна, покрытая мраком. И дело, скорее всего, даже не в пресловутой секретности сведений — просто невозможно исследовать буквально каждый квадратный километр потенциально заражённой территории. Чернобыльский след рваными пятнами лёг на карту Беларуси, Украины и России. Не сомневаюсь, что он гораздо обширнее, нежели его обозначают в радиационных паспортах пострадавших областей.

Эта авария оставила непосредственный след в жизни тех, чьи дома попали в зону радиоактивного заражения. Ведь им пришлось в одночасье менять привычный образ жизни, место жительства, круг общения, бросать хозяйство и родные для них места.

Дедушка мой жены родом из Беларуси, точнее — из Могилёвской области. У нас дома лежит радиационный паспорт Могилёвщины — на всякий случай, однако его родной город не включён в перечень территорий, подвергшихся заражению. Тем не менее авария наложила отпечаток и на этот город.

Сам дедушка на момент аварии находился уже в Москве, воспитывал дочь и был далёк от территории заражения, но под воздействие радиации попали его друзья, знакомые и родственники, которые проживали в том районе. Его племянница, по сей день проживающая в Могилёвской области, ни с того ни с сего начала мучиться гипертонией, а соседей начал медленно, но верно «выкашивать» рак. В основном, рак крови, щитовидной железы и лёгких. Совсем недавно одна из знакомых, возвращаясь домой из больницы, в сердцах произнесла: «Что же это такое? В районах, пострадавших от Чернобыля, не могут медицину наладить!» Дело в том, что очень часто причину стремительного распространения раковых опухолей и крайне сложного их лечения в этом районе умалчивают. Жителям понятно и без слов — что же ещё может быть причиной этих болезней, если они появились только в конце XX века, а до того население ничем подобным не страдало.

Племянница дедушки вспоминает… В те дни все понимали — произошло что-то страшное, но при этом была этакая игра в молчанку. Это врезалось в память на всю жизнь. Никто ничего не говорил, не сообщал, не предупреждал. На землях, на которые легла невидимая радиационная зараза, продолжали выращивать овощи и фрукты, которые затем шли на стол простым людям, старым и молодым. А теперь оставшихся в живых очевидцев тех дней можно пересчитать по пальцам, хотя прошло не пятьдесят или сто лет — всего тридцать. Сейчас племянница дедушки и её сестра — единственные родственники, оставшиеся у нас там, в Могилёвской области. От большой семьи с пятью детьми, массой внуков и двоюродных-троюродных родственников в живых не осталось больше никого…

Племянница дедушки сейчас внимательно следит за новостями, и у неё для этого есть очень веская причина. Она касается уже истекшего срока эксплуатации объекта «Укрытие», или, как его назвали, «саркофага» — защитного сооружения, удерживающего радиацию внутри разрушенного четвёртого блока Чернобыльской АЭС, с огромным трудом и в кратчайшие сроки сооружённого советскими строителями с целью не допустить дальнейшего распространения радиации.

К сожалению, построенное сооружение имеет срок эксплуатации в 25 лет, и если раньше существовал проект строительства над разрушенным блоком нового «укрытия», то сейчас в связи с событиями на Украине непонятно, в каком состоянии находится этот проект. Украинским властям явно не до Чернобыля, однако там, под «саркофагом», в непосредственной близости от Киева — невидимый враг, который не собирается сдавать своих позиций и выжидает, когда ему, наконец, можно будет вырваться наружу и нанести новый сокрушительный удар. Он уже сделал такую попытку: в феврале 2013 года обрушились плиты «саркофага» над машинным залом четвёртого блока на площади в несколько сотен квадратных метров. Что это означает? То, что Чернобыльская радиация снова получила доступ наружу. Что дальше? Никто не ответит на этот вопрос.

Между тем многие ли из читающих эти строки знают подробности этой аварии и в курсе тех опасностей, которые живут под «саркофагом» четвёртого блока Чернобыльской атомной электростанции? Знает ли сегодня обыватель, что произошло на Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года? Увы, люди сейчас больше всего заняты другими проблемами. Но бывшие жители тридцатикилометровой зоны не забудут эту дату никогда. Как не забудут её и те, кто пострадал от аварии, но был незаслуженно забыт властями…

К сожалению, забыты не только они. Сама катастрофа постепенно забывается. А есть в истории такие вещи, забывать которые не стоит.

Мне в память врезалась картинка, которую я увидел почти год назад. Мамаша-фитоняшка, которой уже давно весь мир заменил тренажёрный зал и собственное эго, шла мимо автобусной остановки, увлечённо разглядывая что-то в своём смартфоне, а её маленький сынишка задержался возле брусчатой дорожки, ведущей чуть в сторону, к красному гранитному камню с надписью. Возле камня лежали цветы, которые находятся там практически постоянно — их часто приносят жители наукограда. Мальчик разглядывал буквы на камне, однако, скорее всего, не умел ещё читать и в итоге громко крикнул: «Мама, а что это такое?» Любопытство сына было почти моментально подавлено противным голосом: «Не знаю! Пошли, я опаздываю!» Разумеется, вопрос похудания гораздо более важен, чем-то, что написано на камне… Сынишка какое-то время повертелся вокруг камня, пытаясь прочитать надпись, а потом побрёл в сторону удаляющейся мамаши.

Это зрелище в свете надписи на гранитном камне просто не поддаётся комментариям и, видимо, поэтому не забывается. Мамаша прошла мимо памятника, на котором крупными белыми буквами высечено: «Жители Троицка ликвидаторам аварии на Чернобыльской АЭС». Выводы можно сделать самостоятельно…