Благодаря кому мы знаем облик Ярослава Мудрого и Ивана Грозного?

Супруга, как говорится, и ахнуть не успела, как ей были продемонстрированы билеты на транссибирский экспресс. Она тихонько вздохнула: «Что мы в этой Сибири забыли?», но тут же нарвалась на не терпящий возражений ответ: «Ссыльных лечить будем! Россия-матушка скоро вся на этой каторге окажется, люди мрут, а врачей не хватает…»

Так столичный житель Михаил Герасимов, которому «отроду не было и году» стал сибиряком. Едва ли не коренным. Во всяком случае, суровую, но величественную природу тех мест Герасимов-младший любил не меньше отца. А тот, когда выдавалась свободная минутка, брал ружьишко и спешил на охоту. Или шли с сынишкой на ночную рыбалку на Ангару.

В школе младшему Герасимову не очень-то нравилось. Иной дело — природа, которую мальчишка научился читать, как книгу. И когда у отца гостил профессор Петроградского университета Борис Петри, 11-летнему мальчику не без труда, но удалось уговорить отца, чтобы гость взял его в экспедицию, на раскопки Верхоленской Горы. Эта экспедиция стала отправной точкой в жизни парня. Спустя три года он уже вполне самостоятельно и довольно профессионально вскрыл неолитическое погребение в Иркутске.

К тому времени любознательный школьник стал завсегдатаем анатомического музея. Опытный судебный медик профессор Григорьев и анатом Казанцев, видя такой интерес, проводили с подростком достаточно много времени, рассуждая о том, какие взаимосвязи существуют между мягкими тканями лица и черепом.

Постепенно Герасимов начал работу по восстановлению облика человека по сохранившемуся черепу. И хотя многие маститые ученые того времени относились к такой возможности крайне отрицательно, призывая не «измываться» над человеческими останками, кому-то надо было заниматься именно этим. К слову, 19-летний Михаил Герасимов сделал дорогой подарок Иркутскому краеведческому музею, восстановив черты лица питекантропа и неандертальца.

А дальше, как говорится, пошло и поехало. Он участвует в многочисленных археологических экспедициях, раскапывая все новые и новые предметы, принадлежавшие представителям давно ушедших эпох. И даже если бы он в дальнейшем не оставил нам бюсты Ярослава Мудрого, Ивана Грозного и других правителей России, его вклад в археологию трудно переоценить. Достаточно вспомнить открытые им мезолитическое поселение в Хабаровске, опорный многослойный мезолитический памятник на Ангаре — Усть-Белая, могильник китойского времени в Иркутске и, наконец, самый главный в своей археологической практике объект и одну из жемчужин эпохи палеолита — стоянку Мальта (недалеко от Иркутска).

В 1931 году Герасимова приглашают на учебу в Ленинградскую Государственную академию материальной культуры, которую он оканчивает в течение двух лет. В «грозном» 1937 году назначают заведующим реставрационной мастерской Эрмитажа.

Скептиков в любые времена было много. А особенно в период, когда вся страна, как тело человека капиллярами, была пронизана сетью стукачества, шпиономании и поиска врагов. Так, недоброжелатели «подсунули» Герасимову обыкновенный череп и попросили реконструировать по нему лицо.

Дело в том, что это был чудом сохранившийся череп папуаса, которого знаменитый ученый Миклухо-Маклай вывез из Папуа Новой Гвинеи. Но реставратору, разумеется, об этой «тонкости» не сказали. Явно рассчитывая на то, что он «вылепит» европейца. Каково же было удивление оппонентов, когда они увидели лицо именно папуаса. А когда сравнили его с фотографической карточкой — прижизненным портретом помощника Миклухо-Маклая, то даже самые ярые противники были вынуждены признать свое поражение — сходство было едва ли не зеркальным.

В другой раз Михаила Михайловича проверили с помощью черепов, которые принадлежали погибшим и умершим преступникам. Черепов было 12 штук, принадлежали они нескольким русским и украинцам, а также поляку и … китайцу. Герасимов не ошибся ни разу! Представитель желтой расы получился именно таким, каким был при жизни!

Талантом Герасимова заинтересовались, прежде всего «органы». Они сносили в его мастерскую обнаруженные черепа, принадлежащие без вести пропавшим людям. Он устанавливал облик погибших, чем существенно облегчал раскрытие дел.

Поразительно, но несмотря на то, что всю жизнь Михаил Михайлович имел дело с покойниками, он сохранил и веселость, и задор, и необыкновенную общительность. Однажды он читал лекцию перед представителями творческой интеллигенции. И какой-то остряк задал вопрос в лоб: «Ну череп-то ладно! А как вы определяете, например, каким был кончик носа? Он ведь не из кости…»

И Герасимов битый час объяснял, как нужно правильно замерять сам череп, как вычислять среднее арифметическое между размерами той или иной кости черепа и расстоянием до кончика носа, как соотносятся размеры органы обоняния и глаз, челюстей и т. д. Рассказ получился захватывающим, а самое главное — убедительным.

А под конец рассказа Герасимов озорно спросил: «А можно я сам задам вопрос академику?» И задал: «Как правильно определить формы ушных раковин?» И тут же, не задумываясь, выдал: «А вот этого, товарищи, я и сам не знаю. И, честно говоря, леплю их как Бог на душу положит…»

Надо ли говорить, что его проводили громом аплодисментов!

Остается добавить, что Михаил Михайлович прожил не такую уж долгую жизнь. Он скончался 21 июля 1970 года. А его ученики остались. Не так давно подсчитали, что учениками великого Герасимова могут считаться не менее 85 крупных российских археологов…