Высшей ли волей, рукою ли судьбы, или по здравому житейскому размышлению «неизвестный благотворитель» назначил главным распорядителем работ мещанина Гавриилу Бочарникова (1804−1880), известного деловыми качествами и честностью. А Гавриил Васильевич доверил возведение храма сыну Александру — к тому времени 26-летний зодчий, начинавший помощником городского архитектора, получил аттестат императорской Академии художеств. Для Александра Гавриловича Богородичная церковь стала первой самостоятельной большой стройкой.
По одобрении проекта Тульской строительной комиссией и с благословения старца иеромонаха Никандра, являвшегося духовником «неизвестного благотворителя», дело строительства храма «было налажено, начато и поведено хорошо». Но когда пришла пора сводить большой купол, Бочарников-старший ради экономии пожертвованных средств решил отказаться от закладки предусмотренных проектом железных связей. Сын возразил было отцу, но потом уступил. Работы продолжались.
Первый, кто вскоре заметил опасность падения купола, был сам же распорядитель — Гавриил Бочарников. Он тут же позвал сына с просьбой осмотреть постройку. Сын осмотрел и пришел к выводу, что купол неминуемо рухнет. Чтобы избежать паники среди рабочих на подмостках, архитектор велел вызвать их всех вниз, якобы для перемешивания известкового раствора, и приказал не подходить к постройке ближе двадцати саженей.
Тут только Бочарников-отец осознал вину свою перед сыном и в отчаянии
«хотел идти под купол, чтобы под его развалинами похоронить себя и свой позор: силой он был удержан от такого безрассудного поступка», — пишет Троицкий.
А следующей ночью купол рухнул…
Это крушение конкуренты Бочарникова-сына хотели превратить в профессиональное крушение молодого соперника, пытались лишить его академического аттестата. За архитектора заступился управляющий казенной палаты Ждановский, его слова: «…что за важность! У Тона пятьдесят куполов обвалилось!» (Константин Андреевич Тон, автор проектов храма Христа Спасителя, Большого Кремлевского дворца, Оружейной палаты в Кремле.) — вошли в историю отечественной архитектуры. Вникнув в обстоятельства дела, ходатайствовали за молодого архитектора и представители города в «настоятельном совете», и губернатор, и епархиальное начальство.
«Неизвестный благотворитель» — московский третьей гильдии купец Василий Макарухин, жертвовавший на храм и обитель с дальней целью стать ее иноком, от которого теперь зависела судьба Бочарникова-младшего, мог бы и не услышать ходатаев. Но на собственном опыте еще в младые годы он познал, что справедливость и добро не могут быть с вывертом, когда одной рукой дают, а другой — отбирают. В 1812 году маленький Вася с отцом бежали от французов из Москвы в Каширу и в пути повстречали наполеоновских фуражиров. Одному из иноземцев приглянулись сапоги Васиного отца. Сапоги француз отобрал, а когда мальчик заплакал — утешил того большим куском сахара…
И Василий Иванович свое слово сказал. Храм в Туле достроили исключительно по указаниям молодого архитектора. После такой реабилитации Александр Бочарников стал одним из ведущих зодчих в губернии, не знавшим отбоя от заказчиков.
К сожалению, ему не суждена была долгая жизнь: в 1886 году он скоротечно скончался от отека легких. Похоронили его на погосте Щегловского монастыря, близ могил отца и ставшего к тому времени известным «неизвестного благотворителя» Василия Макарухина.
Александр Котов, по сути Вы правы. Немного подробностей: археологи, обнаружившие захоронение Тутанхамона, были людьми немолодыми, но...