«Черная оспа. Московский детектив». Как моя семья оказалась замешана в эту таинственную историю? Часть 1

Индия, 1957−1959 годы

Мои родители и сестра, которой тогда было 4 года, попали в волну вспыхнувшей большой дружбы народов между СССР и Индией. К нам хлынули слезоточивые индийские фильмы, а в Индию — советские артисты, художники и специалисты самых разных профессий.

Среди таких был и мой отец, окончивший факультет «Мосты и тоннели» и бывший признанным специалистом в области металлоконструкций. Его вместе с семьей пригласили на строительство первого в освобожденной от британского владычества стране металлургического комбината в городке Bhilai. Все наши произносили это название, как Бхилаи, так он мне и запомнился.

Пока мужья работали даже в несусветную жару индийского лета (в отеле кондиционеры и вентиляторы были, а на стройке, конечно, нет), их жены ходили на местный рынок или посещали близлежащие городки. В Bhilai, кроме продуктов, купить было нечего, а в соседних местах, куда можно было добраться на автобусе, можно было приобрести клубки настоящей кашемировой шерсти и еще не известный в Союзе нейлон. Все сразу научились шить и вязать и отдавались этому занятию истово — одна из жен наших строителей купила швейную машинку, и в ее номер в отеле потянулись женщины с отрезами тканей в руках.

О детях можно было не заботиться, только кормить вовремя. Те, кто постарше, посещали начальную школу (до 4-го класса), их подвозил специальный автобус. А после занятий вместе с малышней они играли в вестибюле и многочисленных коридорах «резервации» — хорошо охраняемого темнокожими полицейскими огромного отеля. Выйти из него дети могли только с родителями, поэтому все мамы были спокойны.

Ряд заболеваний лечился тут же, нашими и индийскими врачами. Сестра переболела серьезной ангиной, но в аптечке у советских докторов были антибиотики, и ее вылечили.

Маме повезло меньше — у нее начались проблемы со здоровьем, и ей требовалась помощь, которую могли оказать только на родине. Она еще застала приезд Хрущева на открытие первой домны, радостно махала Джвахарлалу Неру, приехавшему на запуск первой очереди металлургического гиганта. Отцу продлили командировку еще на полгода, и мама вынуждена была улетать в Союз с ребенком раньше мужа.

Билеты на самолет фирмы Lockheed Constellation были куплены заранее, чтобы мама успела к родным до встречи нового 1960 года, до которого оставалось всего несколько дней. Папа привез семью в Дели и поселил в отеле. Лететь надо было на следующий день, и он хотел убедиться, что все пройдет нормально.

И тут его вместе с мамой вызвали в наше консульство в Дели, где кто-то из чиновников, вежливо извиняясь, попросил сдвинуть мамину поездку на один день — такой же рейс и очень хорошие места, где маме будет удобно с ребенком. Дело в том, объяснил чиновник, что в группе работников культуры, приехавших по приглашению в Индию, серьезно заболел один художник. Его надо срочно отправить на родину — в Индии ему помочь не могут, а здоровье ухудшается с каждым днем. Скорее всего, это тяжелый грипп, добавил чиновник.

Папа был членом партии, мама всегда подчинялась и папе, и властям, в общем, родители согласились. Консульство вызвалось оплатить еще одну ночь в том же отеле, в котором семья остановилась в Дели. В Москве их уже ждали мои дедушка и бабушка, приехавшие из Днепропетровска и очень соскучившиеся по дочери и внучке. А предупредить их было невозможно, телефона у родни, где они остановились, не было — это же был 1959 год. Слава богу, папа знал адрес, и тестю с тещей была послана успокаивающая телеграмм без объяснения причин. Хотя телеграмма почему-то сильно взволновала дедушку. Он как предчувствовал неладное.

Папе пришлось оставить семью на попечение улетавшим рейсом на следующий день советским пассажирам, жившим в том же отеле, а мама, ничего не подозревая, еще раз пробежалась с дочкой по магазинам и купила той чудесную куклу. Так что ребенку было чем заниматься в течение длинного перелета. Предыдущий рейс из Москвы через Ташкент в Дели был для мамы настоящим кошмаром, потому что дочка извелась от долгого сидения на одном месте, к тому же ее во время каждого снижения тошнило, и скоро все пакетики были израсходованы, а стюардессы подносили все новые и новые.

Индия, 1959 год

Это была преамбула к событиям, развернувшимся в то же время в группе работников культуры, приехавшей в Индию с двухнедельным визитом. Об этом очень детально и интересно рассказано в фильме «Черная оспа. Московский детектив».

В этой поездке оказался Кокорекин, 53-летний художник-плакатист, заслуженный деятель искусств. Он посетил все положенные по программе места, но излишняя любознательность занесла его в одну из индийских провинций.

Там он попал на похороны местного брахмана, которого подвергли сожжению и погружению в воды Ганга. Несчастный умер от черной оспы, которая царила на полуострове уже долгое время. Кокорекину удалось сделать зарисовки с натуры всей церемонии сожжения: пылающие костры, молящиеся родственники покойного… Протянутой через костер рукой он даже коснулся вещей покойного. Это были его последние рисунки…

«Натура́льная или чёрная о́спа (лат. variola, variola vera; праслав. *о-sър-а — сыпь, корь) — высокозаразная вирусная инфекция, особо опасная болезнь, характеризуется тяжелым течением, лихорадкой, сыпью на коже и слизистых оболочках, нередко оставляющей после себя рубцы. Её вызывают два вида вирусов: Variola major (летальность 20—40%, по некоторым данным — до 90%) и Variola minor (летальность 1—3%)… Люди, выживающие после оспы, могут частично или полностью терять зрение, и практически всегда на коже остаются многочисленные рубцы в местах бывших язв». (Википедия)

Латентный период проявления вируса черной оспы в организме человека составляет две недели, поэтому почувствовавший себя плохо художник решил, что у него просто грипп с осложненным течением. Такой диагноз поставили и советские врачи в Дели, и все, что они могли сделать — это отправить заболевшего домой первым же рейсом. Тем, на который были билеты у моей мамы и сестры.

Продолжение следует…