О, как меня раздражало его стремление постоянно кормить меня и подкармливать! Помню нашу первую встречу, когда, находясь в большой компании малознакомых людей, вопреки всем правилам этикета, он принес и разместил аккурат между нами огромную тарелку с пловом и две вилки.
Только потом я где-то прочитала, что кормить свою женщину — важнейший первобытный инстинкт мужчины. Прежде чем раз и навсегда поставить на ней свой «логотип», он старается как можно больше в нее напихать: еды, себя, всего. И, оказывается, мне надо обеспокоиться, если он перестанет это делать. Странно, что меня это не волнует.
А вот его мастерство, напротив, не дает мне покоя, я лезу на стену от ревности. Потому что в кровати не о себе думает, а обо мне, двигаясь легко, словно танцуя. А я человек малоопытный, и толку от меня в койке — ноль. Да только он на этом не акцентируется, а я готова зашить себе рот, лишь бы не спрашивать его о том, где он так поднаторел. «Ты — мужик!» — шепчу ему, глядя в глаза. «Я — алкоголик!» — зачем-то отвечает он. И сию же минуту добавляет: «И ты — алкоголик. И маньяк».
А все-таки мы вдвоем. Может, потому что не ноет, не жалуется и не валяется кверху лапками в ожидании лучшей доли? Он — как та лягушка, что отчаянно взбивала масло в кувшине. В отличие от меня, вечного нытика и ябеды.
Как же напрягает то, что он не держится за меня. Что, кидаясь ему в лицо дротиками ядовитых фраз, не рискуешь получить сдачи взамен. И как бы я ни изгалялась, как бы ни строила из себя бог знает кого, он ни разу не «клюнул» на это.
Столько раз уходила, хлопнув дверью, как водится, навсегда, он никогда не бежал следом. Остановить не пытался, не звонил и после. Возвращалась сама, без звонка, готовая простить то веселое время, что он провел без меня. Почему-то была уверена, что в мое отсутствие «это» с ним случалось. Но, переступив порог его дома, ни разу не обнаруживала ни гор пустых бутылок, ни разбросанных контрацептивов, ни прочих следов бурного мужского «одиночества».
Не было ничего. Он просто жил, как жил. Работал, мотался по служебным делам, ходил к стоматологу и на хоккей, занимался машиной, платил за коммуналку и даже стал доцентом. Жил себе. В отличие от меня, не способной ни есть, ни спать в его отсутствие.
Смешно и нелепо: ждешь каких-то вопросов со стороны, думаешь, как сохранить лицо в ответной речи, а он лишь помогает снять пальто, ставит чай и ни о чем не спрашивает. Как будто и не уходила ты, а так… ездила в командировку на пару-тройку деньков порешать рабочие вопросы. И дело не в том, что он не скучал по тебе или и вовсе забыл. А в том, что он не расставался. И ты чувствуешь себя истеричкой и дурочкой и в который раз обещаешь себе поумнеть.
В каждом из нас есть что-то от другого человека, в мужчине — от женщины, в женщине — от мужчины. Есть женщины логичные, последовательные. Мне скучно среди них, но в глубине души я не могу не восхищаться ими. Есть мужчины тонкие, эмоциональные, ранимые. А мы с ним, кажется, к беде или к счастью, полностью «стопроцентные». Поэтому мы никогда друг друга не поймем. Мы — инопланетяне, и с этим надо бы смириться.
Чего стоит его предметное мышление! Если он смотрит на небо, то думает, не пойдет ли дождь, если на дорогу — о пробках. А я не умею думать только о том, что вижу. Он переживает, если не находит меня «здесь», на этой земле, и старается ущипнуть: «Эй, ты где? О чем ты думаешь? Что у тебя в голове?» Я чувствую себя рыбой, брошенной в лодку, и злюсь, потому что не следует вылавливать женщину из любимого водоема фантазий. «Посмотри снимок МРТ — узнаешь, что у меня в голове!" — огрызаюсь в ответ. «Я и так знаю, что там. У тебя в голове пуля», — ехидничает он.
Он щекочет мои нервы по сто раз на дню, но мы по-прежнему вместе. И лишь однажды мне выпал реальный шанс расставить все по местам, когда так задело брошенное им вскользь: «Ты — не уверенный в себе человек. Поэтому ты не любишь людей. Ты людей ненавидишь. И больше всех ненавидишь… меня».
«Вот чушь! — взорвалась я тогда. — Я не могу без тебя! Да, ты никогда меня не поймешь…«
«Поясни, пожалуйста, что конкретно ты не можешь без меня и что мне сделать, чтобы тебя понять?» — спокойно поинтересовался он, не отрываясь от руля и дороги.
«Чтобы понять, надо быть таким же».
О, наконец, у меня появился шанс разобраться с ним раз и навсегда, и я потирала руки в предвкушении острой беседы. Но он лишь улыбнулся в ответ и в сотый раз увильнул от разговора «по душам»:
«Философ! Ты — философ! Голодная? Поехали куда-нибудь, поедим».
Ну, не хочет так не хочет. Может, и правда не нужно выяснений. В конце концов, кто-то писал, что противоположности притягиваются. Вот мы и притянулись. Да так, что не оторвать.
По моему счастливая история.
Мы тоже разные, но вместе много лет. Наверное так и нужно для природы плюс и минус, вот вам и гармония. Ну или что то рядом с ней.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Ударить кого-нибудь-ударить по своей совести...
0 Ответить
Это не "мужчина+женщина", а "сангвиник+холерик"
1 Ответить
Ирина Литновская, я вижу
0 Ответить
Я - ноль в женских текстах. Даже - со знаком "минус"... Но мне кажется, что автор-ЛГ себя больше любит. И это - не есть плохо.
Оценка статьи: 5
1 Ответить
Ирина Литновская, какие мы хитренькие!..
Тексты с уходом в себя и для себя хранятся в заветных ящичках.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
А если устанет?
А если найдётся вдруг такая, с которой он совпадёт?
0 Ответить
Ирина Литновская, кто-то сказал, что "Всё, о чем здесь написано- чистая правда. Но на всякий случай, советую не верить ничему" - а я - верю.
С новым Годом и Рождеством.
Мы слышим детский лепет, словно пенье
Тех ангелов, что вдруг, для всей земли,
Сквозь эту ночь и звездное горенье
К пустынным пастухам пришли.
Мы замечаем братское согласье
И ясность кроткую людей простых,
Открытых Небу, ангелам и счастью,
Что родилось в святую ночь для них.
Мы постигаем веру и терпенье
Волхвов, искавших вечной глубины,
И — снова слышим в этом мире пенье,
Которым Небеса полны.
из " СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ"
Архиепископ Иоанн (Шаховской)
Оценка статьи: 5
1 Ответить