Деревенская ономастика: как появлялись уличные фамилии?

Когда село стало распадаться, я забрала маму. Она тосковала, спасались мы с ней тем, что по вечерам «ходили по деревне», разгадывали, как могли возникнуть уличные фамилии, прозвища, какие-то названия…

У деревенских жителей было по две фамилии: взаправдашняя и по-уличному. Первая определена документами раз и навсегда. А вот образование фамилии уличной зависело от многих факторов и фамилия могла меняться в связи с какими-то событиями.

Избрали дядю Сергея колхозным бригадиром, он стал Сергеем-бригадиром, а его жена — Санькой Бригадировой, дети по-уличному прозывались так же. Пришла в негодность колхозная упряжь, один дедок предложил свои услуги по ремонту — семья из Солдатовых стала Шорниковыми.

Другой пример: фамилии пошли от имени главы семьи. Антоновы (по-деревенски Онтоновы), Грунины, Крестиньины… Про самих носителей говорили в сочетании с их уличной фамилией: Онтон Панюхин, Груня Микишина. А вот Крестинья (или Хрестьинья?) была просто Кретя — ни с кем не спутаешь.

У моего деда было три брата, по документам все четверо под одной фамилией, а наш дед оставил потомкам красивую уличную — Стрелкины. Оказывается, он с семьей жил за речкой, на стрелке. Стрелкой называют островок суши, который образуется при слиянии двух рек. Может быть, слышали песню: «на Волге широкой, на стрелке далекой…» У нас в Нижнем Новгороде такая стрелка стала именем собственным, микрорайончиком — Стрелка образовалась при слиянии Оки и Волги.

В нашем селе тоже были две речки, точнее, два ручейка, но они, как и те великие реки, создали тоже островок и… нашу фамилию. Я ее когда-то за псевдоним брала, очень она мне нравилась.

Меня удивляло: людей с одинаковыми именами звали все-таки как-то по-разному. Даже фамилий не называли и так понимали, о ком речь.

Например, у мамы была подруга Дука — от имени Евдокия. Фамилии не требовалось.

Окна в окна мы жили с Дунюшкой, и ее имя произошло не при помощи уменьшительно-ласкательного суффикса. За одно неприятное дело ее за глаза с издевкой звали Дунюшкой.

Еще одна Евдокия числилась просто Дуняшкой. Мне слышится в этом имени какая-то милота. Может быть, потому, что эта тетя Дуня никогда ни с кем не спорила, всегда сглаживала острые разговоры, передруживала между собой женщин после ссор. И вообще была согласная с жизнью, людей принимала такими, как они есть.

И от этих их новых имен образовались новые, уличные фамилии.

А была просто тетя Дуня. По прозвищу Быстриха — уличная ее фамилия была Быстрова, но дело не в этом. Сама по себе она была проворная, аккуратная, промытая, как в деревне говорили. И на расправу быстрая: обрубала неприятные разговоры про кого бы то ни было. Очень хорошо пела старинные песни и могла сказать: ты эту песню запеваешь не так, смотри, как надо! И действительно все соглашались, что Быстриха делает это неподражаемо! Она и на колхозной работе усталости не знала.

И еще одна тетя Дуня — по фамилии Углихина, по прозвищу Углиха. И не оттого, что дом ее был в углу улицы. Улицы же в деревнях состояли из двух линий/порядков домов, которые располагались параллельно лицами-окнами друг к другу. Так вот от дома Углихиных порядок продолжался под прямым углом влево. Но оказалось, не все так просто…

Еще двумя бабушками ранее семьи жили в других домах, а все равно были Углихины. Якобы бабушка, с которой фамилия и началась, часто была чумазая — и руки, и лицо в саже. И она всякий раз оправдывалась одинаково: угли из печки выгребала, изваракалась да за лицо, видно, схватилась.

По другой версии, одна из прародительниц Углихиных беременная любила угли древесные грызть. Тоже правдоподобное объяснение — при токсикозе женщинам чего только ни захочется съесть!

Точёновы. Мать с малышкой в войну забрели в наше село, никого у них тут не было. Отвели им сторожку на ферме, потом как-то на порядок переселили. А почему Точёновы? Женщина спасала от голода ребенка тем, что бралась точить режущие предметы: ножи, ножницы для стрижки овец, косы — так и перебивалась.

Простая фамилия Картошкины, какая бы тут история? Но старые люди рассказывали так. В голод колоски на поле собирали втайне, попалась мать большой семьи под штраф. За кражу этих самых колосков уполномоченные из района выгребли все припасы в избе. Люди помогали выжить детям картошинками, которых и у самих-то было на счет. Соседи спрашивали детей: ели ли нынче чего? Они отвечали одно и то же: картошинки кто-то подал. Картошинки — Картошкины…

Не скажу, зачем нужны были фамилии по-уличному. Мы с мамой сходились на том, что они были более теплыми, душевными, как бы говорящими сами за себя. Наверное, есть этому и какое-то ученое толкование, но у меня свое.

Продолжение следует…