По каким признакам сочиняли прозвища? По сходству/противоположности с кем-то или с чем-то; по цвету волос; от фамилии или от места жительства; от манеры говорить… Были и совсем непонятные, необъяснимые.
Я список прозвищ, которые вспомнила, разделила на несколько групп. Начну с самых невинных — от родственников доставшихся.
Была пара в селе — тетя Груня и дядя Миша. Взрослые их звали Мишаня и Грунятка. Сочетание как бы неравномерное: одно — ласковое прозвище, другое — несколько пренебрежительное.
Рассказывали в селе так. Свекруха была недовольна выбором сына и жаловалась по родне: что поделаешь, мой Мишаня на Грунятке женился… Так и пошло-поехало. Всю жизнь, однако, супруги дружно прожили, детей и внуков вырастили, на мать не обижались, друг друга стали так называть.
Паха-Пеха — это близнецы Паша и Петя. Еще маленькими они сделали машину из табуретки: что-то к ней приколотили-приклеили, номер химическим карандашом написали, подглядев его с полуторки соседа дяди Васи. Стих сочинили: «Паха-Пеха сделали дуду и поехали в Москву». В Москву они не уехали, до пенсии работали шоферами на колхозных грузовиках.
Моя мама рукодельницей редкой была. Пришла к ней однажды девушка с дальнего села поучиться ришелье на машинке строчить. Тоже Мария. Пожаловалась, что у них в селе у многих, если не у всех, прозвища есть, на свое она очень обижалась. Вот мама ее и успокоила: «А давай я тоже Маряткой буду». Брату мамы смешно показалось, это прозвище и приклеил ей. Родственники и подружки так маму и звали. Кстати, в какой-то народности такое имя — паспортное.
А еще был казус. У пары Антонины и Серафима парнишки, разобидевшись на что-то, обозвали родителей Тоняка и Симака. Складно получилось. Бабушка мальцам порку задавала: почто мать с отцом так обижать? А тут как раз кино привезли про Нахаленка. Там карапуз вообще пообещал, помните: ладно-ладно, дедунюшка, старый будешь, я тебе жевать не буду. Вот это обида!
Целый ряд прозвищ в селе был на птичью тему. Выделю два: Ворона и Грач горелый.
Тетку Анну Вороной прозвали за то, что она долбила целыми днями, снимая целебную кору с крушины. Отыскивала кустарник в лесу, замачивала, потом молотком отбивала кору, сушила, и заготконтора у нее забирала готовое сырье. Муж у тетки с фронта не вернулся, трое детей было, вот она и старалась подзаработать — стучала да стучала молотком, потом опять в лес неслась…
А Грач горелый — это был дядя Митя. Каким-то образом у них часто случались пожары: то тетя Маша угли горячие за сарай выбросит, то ребятишки тайком курить где-то в закутке устроятся, однажды подтопок без присмотра топился, уголек выпал… Вся деревня с ведрами носится, а дядя Митя вокруг бегает и не то «караул» кричит, не то еще что-то причитает. И главное — не участвует в тушении пожара! Дивно, но каким-то образом всякий раз отстаивали дом и постройки.
Был в селе довольно молодой мужчина по прозвищу Кочет. Петух на нашем диалекте значился кочетом, но интереснее звучало именно так — Кочет. Тольке нравилось. Он точно на петушка был похож с детства и до взрослости. Носил короткую стрижку, волосенки белые стоймя трепыхались в такт его движениям. А он был шебутной, на балалайке играл, приплясывая одновременно — аккурат петушок, то есть кочет, Кочет, значит.
Была парочка мужчин, прямо противоположных по росту: один — Дядя, а второй, кстати, брат мамы моей, — Дядька. Дядька ровно в два раза ниже верзилы Дяди. Наверное, поэтому войну он прослужил в разведке, орденоносец. Еще мальчишкой-подпаском придумал играть губами-зубами, как на губной гармошке. А в войну еще и немецкие песенки разучил. До 70 лет так и пас стадо — то колхозное, то мирское, на ногу легкий был, на гулянках на своей «гармошке» играл.
Никакого объяснения я не знаю прозвищам Патан, Булат, Сюлинька; у последнего слова и значения не нашла.
Самое веселое прозвище было у женщины — Самара-гарадок. Появилась она в селе сразу после войны из Самары, слово «городок» произносила именно так — круто через —а-. И частенько пела про ах, Самару-городок. Дядя Матвей любил и Аксинью, и ее песню. В репертуаре Лидии Руслановой это произведение было. И сейчас песню тоже исполняют молодые певицы-народницы.
Нам, детям, на прозвища было два запрета: первый — не полуимничать про взрослых,
Была в селе женщинах хромая, но я не помню, чтобы у нее было прозвище с намеком на это. Наоборот, ее называли ласково Аненкой. Кстати, мать у нее была слепая, а прозванье у нее было очень милое: Моя сашинька (или сашенька?). Ее, вообще-то, звали — да! — Александрой. Но она в разговоре с детьми ли, со взрослыми ли часто употребляла эти слова: моя сашинька. Они обозначали что-то ласковое, доброе, бабушка никогда ни про кого не говорила плохо, жалела всех.
И особо взрослые следили, чтобы мы не обзывали Вовку, который своими искалеченными руками и ногой напоминал прямо культиватор какой-то. Уже взрослой мне мама объяснила, что при родах доставали его по-страшному из матери и, бедненькому, переломали косточки.
Поговорила я про фамилии и прозвища, как в родном селе побывала. Его и нет уже давно, а людей помню…
Интересный анализ прозвищ Вы провели. Сразу видно: филолог писал.
А прозвища в сельской местности и впрямь часто дают, и порой основываются они неизвестно на какой логике.
Например, были мы на втором курсе на картошке и вдруг узнали, что среди местных есть два парня - Журавль маленький и Журавль высокий.
Журавль маленький получил своё прозвище оттого, что носил фамилию Журавлёв, но росточком не вышел.
А Журавль большой - получил такую кличку за то, что и впрямь был похож на птицу журавля: и ходил, как журавль, и высоченный был при этом. Фамилия же у него была то ли Иванов, то ли Петров - в общем далеко не "журавлиная", но местное население почему-то посчитало, что обоих парней надо звать одинаково.
Оценка статьи: 5
0 Ответить