Рано утром я сел на местную, видавшую виды маршрутку с толстым невежливым водителем-букой и уже полчаса спустя, не успев притомиться от дороги, был на месте.
Без труда найдя свой отель «Миллениум», я быстро оформился, закинул вещи в номер и уже через десять минут пошел шпацировать по улочкам этого популярного курорта.
Надо сказать, что специфика подобных курортных городков в Украине весьма схожая, хаотичная: у всех застроенная «по самые брови» береговая линия, где отели и пансионаты лепятся друг на друге, словно расталкивая друг друга локтями, на каждом углу там разношерстные кафешки и столовые, стенды с рыбой и пивом, чебуреками и самсой. И еще особенность в том, что если отели и постоялые дворы там как-то ухожены и облагорожены, то общественные места, дороги и улицы порой находятся просто в упадке и напоминают непролазное Средневековье.
Примерно то же было и в Коблево. Там как раз зарядили дожди, которые и подтопили пренеприятнейшим образом всю местную инфраструктуру, превратив ее в грязную Венецию. А ежели там дождь добавится к дождю, то и вовсе приходится снимать обувь и топать по лужам, так как иного способа просто нет.
В общем, не буду долго останавливаться на, признаться, откровенной дыре под названием Коблево, где все переоценено, все друг у друга на головах, а по улицам надо передвигаться вплавь. Из положительных моментов мне запомнилось лишь милое кафе с таким же милым обслуживанием «У бабушек» да приемлемый номер в отеле. А из отрицательных — все остальное, что, впрочем, ничуть меня не огорчило, так как я готов был принимать все, и хорошее, и не очень. А три дня спустя я отбыл уже на запад, в городишко Южный, где у меня были другие чаяния и ожидания.
Цены там, кстати, вполне европейские, чего не скажешь о сервисе. Например, скромный номер на первой линии, которая не совсем первая, так как моря вы, скорее всего, из своего окна не увидите, обойдется вам примерно в 50−60 долл/сутки.
Насколько мне не понравилось грязное болото Коблево, настолько же примерно мне понравился Южный. И даже еще больше. И это одно из тех самый переживаний, о котором я могу написать предельно честно, не подбирая слова, чтобы никого случайно не обидеть.
Город Южный был явно не украинским местом. А походил, скорее, на русский южный город, где все говорили по-русски, а не на суржике, улицы были прямыми и опрятными, люди выглядели как-то иначе. И только хамоватая кассирша на вокзале не давала фантазии далеко улететь.
У меня было ощущение, что я оказался в каком Туапсе или миниатюрном Сочи из детства. Весь городок можно было обойти за полчаса, а на его окраинах открывались очаровательнейшие виды с бескрайними пшеничными полями, поросшими где-то вдали, по окраинам, какими тополями или березками. И было в нем что-то от картин Куинджи или Шишкина, зачаровывающее и волшебное своей природной красой. Пшеничные поля в обрамлении кудрявых дубов и на окраине одинокая церковь.
Мое сердце ликовало. Захлебываясь от восторга, я стал фотографировать и сбрасывать фото знакомым, торопясь поделиться своим неподдельным изумлением. Еще, и еще, и еще…
Дорога к «Мелодии моря», моему постоялому двору, вела через одно из таких полей. Помню, как в низине я внезапно наткнулся на белую цаплю, которая странным образом не поторопилась улететь, а стояла на одной ноге и смотрела на меня, в изумлении смотрящего на нее.
Моя база отдыха, как и ожидалось, располагалась на самом обрыве глиняного утеса. Это были настоящие деревянные срубы с огороженной территорией в местных цветах и кактусах. А за воротами, буквально в десяти метрах, поросшая пахучим шалфеем и колючим чертополохом земля уходила из-под ног, вертикально устремляясь к береговой линии, о которую разбивались волны «самого синего» Черного моря.
О, это была сказка! Настоящий утес! Обрыв! Скала! А параллельно, на расстоянии, этакие глиняные каньоны, причудливой формы, поросшие все тем же чертополохом и шалфеем. Все такое дикое, настоящее!
Номер у меня оказался просторный, со всеми удобствами, целиком из бревен. Прямо из окна видно было синее море и танкер на рейде.
Я быстро переоделся и дунул в город, чтобы поменять деньги и прикупить продуктов. По дороге купил курицу-гриль, разведал местные кафешки и центральный пляж, и уже через час побежал на море. Вода была теплой, народу в том месте совсем ничего. А вечером, как только стемнело, мне не пришло ничего более разумного, как пойти на романтические приключения в сторону от пляжей.
Ночью шалфеевые поля, казалось, благоухали еще сильнее, в воздухе стоял стрекот влюбленных сверчков, внизу шумел прибой, а сбоку возвышались сказочные чудища-каньоны, в темноте принявшие причудливые, почти фантастические формы.
Глупец, я не знал тогда, забираясь все дальше и дальше, что подвергаю себя напрасной опасности и легко могу свалиться с каким отвалившимся камнем этажей на пять вниз! Нет, я смело и безрассудно подходил к самому краю, чтобы вновь и вновь полюбоваться морем и скалами, вслушивался в мерный шелест волн, вглядывался в огни на берегу и на воде.
А другим вечером я уже спустился к воде и пошел в сторону, противоположную от присутствия людей. Чем дальше я заходил, тем страшнее и фантастичнее становилось. С одной стороны — черная вода, которую разрезала надвое чудесная лунная дорожка, с другой — давящие всей своей громадой скалы, а впереди — неизвестно что или кто…
В груди радостно и страшно сдавливалось, в горле рождался первобытный крик ликования и восторга, голову легко кружило… Дико, одиноко, умопомрачительно.
Пожалуй, это были самые незабываемые вечера за всю мою поездку, когда произошло столь тесное и прекрасное прикосновение к природе, даже некоторая иллюзия единения с ней.
Пять дней пролетели как один. И поздно вечером, едва не упустив свой «шаттл», я устремился уже на север, в славный град Умань, самый еврейский из всех украинских городов. В еврейский квартал, в еврейский отель, в самое логово еврейских цудиков и хасидов.
Интересно! Про Южный даже не слышал...
0 Ответить
Спасибо автору за отличную статью и за расширение моего кругозора — о курорте Коблево услышала впервые.
Сделала для себя вывод, что поехать туда точно не хочется))
Куда более приятные эмоции вызвали строки о городке Южном и о красотах вокруг базы отдыха «Мелодии моря», название которой уже само по себе весьма гармонично с окружающим пейзажем и вызывает ассоциацию с беляевским Ихтиандром, плывущим верхом на дельфине и трубящим в раковину.
У автора вышел целый гимн красоте природы этого райского уголка, практически не тронутого и не испорченного представителями нашей урбанистической цивилизации.
Волшебные фотографии подкрепляют почти поэтическое описание Южного, и действительно начинаешь верить, что Айвазовский и Куинджи вдохновлялись именно этими видами.
Но именно ночные приключения автора вызвали сравнения с такой категорией культуры, как Дионисийское начало, которое в противоположность Аполлоническому (с его чувством меры, самоограничением и запретом на дикие порывы) влечёт за собой проявление первобытных страхов и инстинктов, вакхический восторг, трепет опьянения и экстаза.
«Ночное благоухание шалфея» вызвало в памяти ассоциацию с ароматными травами, кои менады подмешивали себе в вино для достижения измененного состояния сознания, в котором можно добиться нужного мистического восприятия реальности, освобождающего от оков разума и принятых норм поведения, и войти в пространство чистого чувствования. Чтобы там, на уровне неконтролируемых разумом эмоций, на уровне до-человеческого, животного восприятия, соединиться со со всем миром, со всей природой, с «божественным космосом».
Аполлоническое и дионисийское начала представляют собой две противопоставляемые концепции, которые служат толчком для творческой деятельности человека. И в рассказе про Южный именно из этого Дионисийского автор черпает своё вдохновение, приобщается к первоединству, обнаруживает глубинные интуитивные прозрения бездн бытия.
В общем, после прочтения у меня началась «романтическая эстетическая ностальгия», подобная той, в которой Юрген Хабермас обвинил Ницше))
С нетерпением буду ждать следующего опуса — о поездке в Умань
0 Ответить
Таня Маркина, да дионисийское начало там тоже присутствовало.
Как и самое что ни на есть вакханальное, когда я хмельной и сумасшедший бродил в полночь по берегу моря, прислушиваясь к шелесту теплых волн с одной стороны и вдыхая ароматы терпких трав с другой, на мгновение дикий и окрыленный, как сам молодой Гермес, крадущийся из своего морского грота ночью в шалфеевы поля, чтобы украсть свое стадо у Аполлона и опьяненный своей дерзкой проделкой...
И только Луна была тому свидетелем...
1 Ответить
Игорь, обожаю эти отсылки к древнегреческой мифологии! Рада, что у Вас выдался такой чудесный отдых и по-доброму завидую способности так уходить от реальности и наслаждаться красотой природы. А так же столь поэтично это всё описывать в прозе
1 Ответить
"Блеск ! Кр-рас-сота ! " Я проникся содержанием и формой. Предлагаю очередную самоделку: Ценитель на фотовыставке:" Никакой художник не передаст всю прелесть такого пейзажа" Он же на выставке картин: " Никакое фото не передаст всю прелесть такой картины". ...Интересно будет почитать и продолжение. Оценка лучшая: 5+
1 Ответить
Сергей Дмитриев, спорно.) Море проще фотографировать. ) Чтобы его писать, нужен особый талант и чувство такта. Года три назад хотела купить картину с морским пейзажем. Искала долго. Закаты и восходы, лазурь волн и прочая морская романтика, прекрасная в жизни, красивая на фотографиях, на многих картинах выглядела пошло и слащаво. В итоге купила картину, выполненную "по мотивам Айвазовского". Лучше копия картины хорошего художника, чем оригинал посредственного.)
0 Ответить
Татьяна Пучкова, проще не всегда луТше. В этом случАе, фото это холодная констатация увиденного, а на картине пропущенное через линзу личного восприятия. ПраЛ-нА тут заметил тёзка Юнусов.
0 Ответить
Для каждого чела, своё восприятие, Таня.
0 Ответить
Сергей Юнусов, другими словами, Вы выразили общеизвестную истину о том, что "всё на свете относительно")
Либо "Один любит арбуз, другой - свиной хрящик" (с).
Очень универсальный комментарий, подойдёт практически к любой статье здесь))
Мне в подобных случаях всегда вспоминается Остап Бендер, который "одной левой" состряпал пособие-клише для написания пафосных советских текстов и продал его журналисту Ухудшанскому, терзаемому муками творчества, за 25 тугриков))
0 Ответить