К просмотру допущены?

Сколько лет Андрей работал киномехаником в местном кинотеатре — никто уже не помнил. Казалось, сколько здание кинотеатра стояло на этом месте — столько там Андрея и видели. Но Андрей был, конечно, моложе кинотеатра. Просто из киномехаников он остался там совсем один. Остальных или уволили, или они сами разбежались в поисках более интересной и высокооплачиваемой работы.

Андрею же бежать было некуда. Да и не хотелось. Работу он свою любил и знал, как собственные пять пальцев. Начинал он работать ещё на старой аппаратуре с киноплёнкой да угольными лампами. Потом аппаратуру и лампы, соответственно, заменили тоже. Вместо «углей» поставили «ксеноны». Те были поярче, но во время кинопоказа иногда взрывались. А с недавних пор стали фильмы демонстрировать уже с цифрового проектора.

Андрею нравилось не только показывать кино, но и следить за аппаратурой. Бывало, прибежит в кинотеатр чуть ли не спозаранку и начинается в киноаппаратной утренний моцион. Линзы протираются, лампы тщательно осматриваются, пыль из внутреннего отсека выдувается. А потом приходит время технической проверки. Правильно ли киноаппаратура к компьютеру подключена? Нет ли какой ошибки и хорошо ли все провода соединены? За всем киномеханик следить успевал!

И вот пора начинать сеанс, а у Андрея в киноаппаратной, как у хорошей хозяйки на кухне: всё на местах, чисто, аккуратно. Любо-дорого посмотреть!

Когда выпадала свободная минутка, помогал он развешивать кинорекламу. Часть располагалась на фасаде кинотеатра, да ещё в фойе стены и колонны были плакатами да постерами завешены. Чтобы они смотрелись лучше, Андрей старался повесить их повыше, для чего приносил из подсобного помещения старую стремянку, которая находилась в кинотеатре чуть ли ни с самого его основания, и, залезая на верхнюю ступеньку, аккуратно прикреплял плакаты к нужному, с его точки зрения, месту. В общем, был Андрей аккуратным и исполнительным человеком.

Директор кинотеатра, правда, была другого мнения. Считала, что киномеханик работает мало и зарплату свою получает чуть ли не за просто так. Поэтому вызвала она как-то Андрея к себе и сказала:

— Ты, Пахомов, всё равно, пока фильм идёт, без дела болтаешься. Я вот тут подумала и решила, что надо бы тебе ещё работу подбросить, а то — глядишь — ты скоро от своего безделья совсем растолстеешь!

Хотел было Андрей, которого со стороны можно было сравнить разве что со щупленьким подростком лет шестнадцати, сказать, что без дела он никогда не сидит, да не успел. Директор вытащила из ящика стола какие-то бумаги и заявила:

— Ты ведь, насколько мне известно, рекламу частенько помогаешь развешивать. Вот будешь теперь ещё и небольшие эти листочки в фойе раскладывать, да зрителям перед началом сеанса раздавать.

Посмотрел Андрей — а это та же самая реклама, которую он в кинотеатре развешивал, только меньшего формата.

«Куда эту мелочёвку класть? — подумал. — Увидят её дети — и без надобности растащат. А то так и вовсе понаделают из этих маленьких листочков „галочек“, да начнут во время сеанса пускать друг в друга. Уж если и должна реклама быть — так большая. А это что? Смех, да и только!»

Но спорить с директором — себе дороже. Хоть Андрей и был внутренне не согласен, что от этой рекламы хоть какой-нибудь толк будет, но листочки всё же взял. И вдруг на каждом из них увидел странные числа: на одном 16+, а на другом 12+.

— А это что ещё? — искренне удивился киномеханик. — Вроде на больших плакатах такого нет!

— Будут! — заверила его директор и добавила: — Скоро будут! Эх, и бестолковый же ты, Андрей! Шестнадцать и двенадцать — это возраст, начиная с которого можно смотреть тот или иной фильм! Допуск к просмотру теперь везде стоять должен! Ты словно газет не читаешь!

Тут Андрей вторично хотел возразить, что газеты он как раз читает: и про события разные, про криминал и про спорт, и про погоду. Но опять не успел. Директор ему своим длинным пальцем, на котором целых два перстня красовались, на дверь указала: иди, мол, отсюда, да побыстрее. И не забудь рекламу где положено разложить. Теперь это твоей обязанностью будет!

Всё сделал Андрей так, как ему директор велела. Часть листочков разложил в холле, а остальные стал раздавать зрителям, как только вниз из своей киноаппаратной спускался. Над числами же 12+ и 16+ тихонечко посмеивался, потому что не было ничего такого в фильмах, которые он показывал, чего деткам нельзя было бы смотреть.

Слова директора о том, что теперь каждый фильм должен проходить проверку на допуск к просмотру, тоже серьёзно не воспринимал. «Сейчас в Интернете чего только нет! — размышлял про себя Андрей. — Вот и наводили бы порядки в этом самом Интернете. А они к фильмам цепляться вздумали! В общем, бестолковая вещь».

На этом мысли Андрея о киноиндустрии обычно заканчивались, и он, разложив очередную стопку маленьких рекламных листочков, поднимался к себе в аппаратную продолжать демонстрацию фильма. Или просто вскипятить чаю.

Андрею — чай, а директору — доходы нужны. Вызвала она к себе киномеханика снова и, указав на новую партию рекламы, недовольно произнесла:

— Инициативы от тебя, Пахомов, никакой не исходит. То, что зрители видят нашу рекламу — это, конечно, хорошо. Но мог бы и догадаться, что эти самые листочки можно распространить по школам.

— Так на чём же я по этим школам ездить буду? — искренне удивился Андрей. — Ведь школ много, а я один! Да ещё рекламу с собой таскай…

Но директора не переспоришь.

— И пешком дойдёшь! — сказала. Вот и весь сказ.

На следующий день Андрей поставил киноаппарат в режим автоматического воспроизведения, а сам, прихватив рекламу с новым фильмом, по школам отправился. В кино, значит, школьников с родителями приглашать.

Правда, надо отметить, что в школе его встретили очень даже хорошо. Листочки взяли, с интересом рассмотрели и пообещали родителям на первом же собрании раздать. А после этого ещё и накормили!

Чрезмерно стройная фигура Андрея настолько умилила директора школы, которая аж на двух стульях восседала, что она лично отвела его в школьную столовую и велела накормить обедом, да ещё и во второе блюдо не одну, а две котлеты положить.

— Экий ты тонкий да звонкий! — улыбнулась на прощание директор и выплыла из столовой, шурша полами красивого велюрового платья.

Андрей обед съел, а на следующий день из школы учителя пришли с детьми из продленной группы. Не обманули его, значит, работники просвещения. Ну, и то ладно.

Через месяц вызывает Андрея директор. Молча показывает на рекламу нового фильма. Андрей тоже посмотрел. Но не понял, чего от него нужно, потому что реклама была самая обычная. С новыми Диснеевскими мультиками.

А директор сморщилась, словно чихать хотела, отчего вдруг стала похожа на старую сушёную грушу, и ткнула в листочек своим узловатым пальцем. Только тут Андрей и понял, что она имела в виду.

Возраст, с которого можно было смотреть фильмы, уменьшился, потому как внизу каждого листочка стояло не привычное 12+, а 5+. Стало быть, малышам тоже можно фильмы смотреть.

Делать нечего, потащился Андрей на следующий день в детский сад, благо тот недалеко от кинотеатра находился.

Там его сначала за отца одного из озорников приняли. Но потом, когда узнали, с какой целью пришёл к ним работник культуры, обрадовались и в кино пообещали прийти. Обедом, правда, не накормили, но чай с пирожками предложили.

Андрей выпил два стакана чая, штук пять пирогов себе внутрь отправил (да ещё незаметно парочку в карман сунул, предварительно обернув салфеткой) и бегом побежал в кинотеатр. Сеанс заканчивать.

Работники детского сада тоже оказались людьми честными. Ребятишки из старшей и подготовительной групп теперь стали частыми гостями кинотеатра.

Сколько времени с тех пор прошло — сказать трудно. Неизвестно, сколько чая выпил Андрей (не забывая, конечно же, и кино показывать), но у директора на одном из пальцев ещё одно кольцо появилось. В общем, всем хорошо. Андрея стали и в школах, и в садиках узнавать. Сделался киномеханик Пахомов местной знаменитостью.

Правда, иногда, когда новая реклама приходила, местная знаменитость начинала смеяться уже вслух, потому что на листочках стали ставить и 4+, и 3+, и даже 2+ как-то раз увидел Андрей.

«Ничего себе! — подумал. — Разве ребёнок в два года поймёт, что на экране показывают?»

Директор тоже на эти цифры внимание обратила, но смеяться не стала. Посоветовала Андрею провести культурно-просветительскую работу ещё и в яслях.

Андрей думал, что директор шутит, да какое там! Та как сморщила в очередной раз своё лицо да ткнула пальцем в цифру 2+, что Андрей понял: шутками здесь и не пахнет. Посмотрел он на директора со стороны — а перед ним, ни дать ни взять, Баба Яга со сморщенным лицом да крючковатыми пальцами (даром, что на них перстни сверкают) стоит, и решил, что на днях сходит-таки ещё и в ясли.

Ну что же делать, раз на рекламных листках 2+ стоит? Значит, детей надо как можно раньше к просмотру фильмов приучать. Да и те, кто рекламу делает, наверное, тоже знают, какие цифры где ставить.

«Дети сейчас пошли шустрые да сообразительные, — подумалось Андрею, — раз к компьютерам чуть ли не с года тянутся, значит, и здесь, может, что поймут».

И на следующий день собрался пойти туда, куда его директор послала. В ясли, значит.

Когда на адрес кинотеатра пришла очередная бандероль с рекламой, Андрей, жуя на ходу кусок булки, открыл коробку и… впал в ступор. На всякий случай он посмотрел на листочки, где красовались яркие зверюшки да бабочки, и зачем-то постукал себя по лбу: не кажется ли ему то, что он видит?

Но нет. Всё было наяву. И коробка с рекламными листочками, и сами листочки. Андрей же стоял и никак не мог понять одной вещи. Так и ушёл домой, в раздумьях пребывая.

Наутро сел киномеханик в автобус, предварительно прихватив рекламу с собой, проехал несколько остановок и вышел около красивого здания, на котором надпись «Роддом» красовалась.

Зашёл внутрь, нашёл кабинет главврача и прямо от двери бойко произнёс:

— Товарищ главврач! Наш кинотеатр приглашает ваших мамочек и только что народившихся детишек к нам в кинотеатр! Приходите, будем очень рады!

Многое повидал старый главврач на своём веку, но от таких слов открылись у него глаза и рот, можно сказать, одновременно.

Когда он в себя пришёл и услышанную информацию переварил, какое-то время раздумывал: вызвать бригаду скорой психиатрической помощи или ограничиться измерением температуры взявшемуся непонятно откуда парню худощавого телосложения.

А Андрей, не мешкая, подошёл к столу и вывалил прямо на его полированную поверхность рекламу, которая пришла в кинотеатр днём раньше.

— Что это? — то ли со страхом, то ли с удивлением (а скорее всего, и с тем, и с другим сразу) спросил главврач, поправляя на голове съехавшую назад медицинскую шапочку.

— Сам диву даюсь! — ответствовал Андрей. — Но в кино приглашать обязан в соответствии с возрастом.

Главврач приподнялся на своём стуле:

— С каким ещё возрастом? — удивлённо спросил он, и рука его всё же потянулась к ящику, где лежали градусники.

— Так вот! Смотрите сами! — и Андрей поднёс рекламный листок поближе к глазам врача.

На красивом маленьком листочке были нарисованы смешные зверушки и яркие порхающие бабочки — видимо, это была реклама какого-то мультфильма.

— Уважаемый! — голос врача из удивлённого превратился в грозный. — Вы хоть сами поняли, куда пришли?

— Конечно! — нисколько не смутившись, произнёс Андрей. — А что? Родили мамочки детей — и сразу к нам, на киносеанс.

— Вы, должно быть, ненормальный? — для убедительности спросил доктор.

— Самый что ни на есть нормальный! — бодрым голосом ответил Андрей и протянул врачу листочек, в правом нижнем углу которого стояло: 0+!

— Детей к киноискусству надо с пелёнок приучать! — весело сказал Андрей уже от двери.

— Что Вы на меня так смотрите? — спросил он ошарашенного доктора. Не видите разве, что написано? К просмотру допущено! А раз допущено — значит, пусть мамаши приходят и деток с собой приносят! Мы для новорожденных ещё и скидку сделаем.

И, оставив онемевшего от удивления доктора за столом, стал спускаться по лестнице.