Нужно ли быть откровенным с умирающим?

В какой-то мере ответ на вопрос мы получаем в беседах с больными раком:

• заново оцениваются приоритеты жизни — теряют значение всякие мелочи, социальные стереотипы;
• возникает чувство «освобождения» — можно не делать то, чего не хо­че­т­ся, перестать притворяться тем, кем не являешься, и т. д.;
• усиливается сиюминутное ощущение жизни, её поток, пронизывающий наше тело, реальность её ускользания;
• обостряется значимость элементарных жизненных событий (смена времен года, дождь, листопад и т. п.);
• общение с любимыми людьми становится более глубоким;
• уменьшается страх быть отвергнутым, возрастает желание рисковать.

Все эти изменения свидетельствуют об увеличении чувствительности неизлечимо больного человека, что предъявляет повышенные требования к тем, кто находится рядом с ним.

У больного возникают очень важные для него вопросы, которые он задает окружающим: «Скоро ли я умру? Кремируют меня или предадут земле? Буду ли я мучиться перед смертью?» Не существует единственно правильного ответа на каждый этот вопрос, хотя можно говорить о более или менее универсальных принципах. В настоящее время рекомендуется большая ответственность в разговоре с пациентом о смерти.

Прежде всего, неплохо посоветовать ему привести в порядок жизненные дела (высказать последние желания, оформить завещание, дать распоряжения близким о похоронах). Нельзя говорить пациенту прямо, что, возможно, он вскоре умрет: «Каждый человек на Земле должен быть готов к своему последнему дню». Некоторые люди не склонны думать о завершении своих земных дел, потому что им кажется, что решение подобных проблем открывает дверь смерти. С ними должен поработать профессиональный психолог, уменьшая страх перед уходом в иной мир.

Вопрос об откровенности с неизлечимо больным представляется одним из самых трудных. Одни специалисты думают, что пациенту надо сказать всю правду. Другие подчеркивают необходимость бережного отношения к тяжелобольному и ничего не говорят ему о приближающейся смерти. Третьи считают, что следует вести себя так, как хочет пациент.

Конечно, больной имеет право знать правду о своем реальном положении, и никому не позволено отнимать у него это право. Однако не стоит забывать, что «право знать» отнюдь не тождественно «обязанности знать». Свобода пациента будет реальной только при ориентации на его желание обладать подлинным знанием. Тяжелобольной человек может и не желать знать что-либо конкретное о приближающейся смерти, и окружающие обязаны уважать его выбор.

Очень часто знание того, что скоро наступит смерть, не облегчает состояния больного, а наоборот, порождает всевозможные невротические реакции, приводящие к ускорению гибели. Недаром ятрогении (психические расстройства по причине неосторожных слов врача) с древних времен считались признаком недостатка врачебной этики.

Когда пациент категорически требует сказать, сколько ему осталось жить, представляя самые разные, якобы рациональные аргументы, окружающие должны стараться понять, почувствовать, что скрыто за этими словами. Часто безоглядная смелость является маскировкой невыносимого страха, когда пациент, напротив, всеми силами старается убедить самого себя, что ситуация не так плачевна.

Недаром важнейшей стадией преодоления страха является отрицание. Как говорили основатели современной психотерапии, отрицание действует подобно морфию — не устраняя причины заболевания, оно уменьшает боль. Отрицание облегчает душевные страдания за счет сокрытия реальности.

Иногда неопытный доктор пытается бороться с психологической защитой пациентов, высмеивая абсурдность их фантазий (пациенты с неизлечимой болезнью порой «ощущают» признаки выздоровления, начинают строить далеко идущие планы и т. п.). На самом деле, здесь проявляется совершенно естественная и обоснованная реакция умирающего на страх смерти. А «развенчание» искаженной внутренней картины болезни уместно при других заболеваниях (например, отрицание болезни при инфаркте мио­карда или абсцессе лёгкого может стоить пациенту жизни).

К тому же, отрицание ни в коем случае не означает, что пациент действительно не знает о приближении смерти. Сотрудники хосписов хорошо осведомлены о том, что на бессознательном уровне пациент чувствует, какова ситуация в действительности, но склонен игнорировать ее.

Следует отметить, что использование отрицания бывает успешным, т. е. выполняет свои функции только тогда, когда никто из окружающих людей не использует этот механизм защиты. Обычно же близкие умирающего, а иногда даже врачи, склонны игнорировать истинное положение дел, потому что тоже испытывают страх перед смертью и не знают, как разговаривать с человеком, которому осталось недолго жить. Тем самым они мешают пациенту воспользоваться механизмом отрицания. Когда окружающие начинают говорить о том, что «все будет хорошо» и пациент скоро выздоровеет, тревожность у него только увеличивается, и часто такие «игры» близких становятся для него маркером полной безнадежности его состояния.

Очень часто люди умирают в одиночестве. Известное философское изречение «Человек всегда умирает в одиночку» нередко понимают слишком буквально и оправдывают им защитное отгораживание от умирающего. Но страх смерти и боль становятся еще сильнее, если оставить человека одного. К умирающему нельзя относиться, как к уже умершему. Его надо навещать, прикасаться к нему и говорить с ним.

Во благо умирающему должны быть направлены усилия всех окружающих его людей.

Самое большее, чем может воспользоваться близкий, стоящий на пороге Вечности — это наша сопричастность с его последними мгновениями, милосердие и любовь.