Как уберечься от шума?

Складывается ощущение, что никто никого вообще не учит тишине. Если разговор (даже по телефону) — то непременно во весь голос и так, чтобы было слышно всем. Если какие-то мероприятия типа ремонта — то обязательно в самый неурочный час. Если проводы поздних гостей, то с непременным условием побеседовать еще несколько минут на лестничной площадке или на улице. Порой и мы сами грешны, доставляя своим шумом неудобства окружающим. Однако, проследив хотя бы пару часов за количеством и разнообразием производимого кругом и никем не пресекаемого шума (особенно в летний период), приходится просто позавидовать нашей нервной системе, способной еще выдерживать такие каждодневные нагрузки.

Вы пробовали когда-нибудь поспать днем или в воскресенье чуть дольше, чем другие, если у вас нет евроокон или каких-то еще элементов звукоизоляции? Попробуйте — это весьма впечатляюще. В 9 утра в одно воскресенье мне показалось, что наступил конец света. В одно мнговение, еще в полусне, ты скатываешься в какую-то преисподнюю под звуки, полностью этому соответствующие. Подойдя к окну, не вижу ничего, кроме стоящего напротив закрытого фургона. Из него доносятся звуки, как будто сто человек стучат по его железному настилу и пытаются разбудить всю вселенную. Перепуганные соседи вылезают на балконы, но понять ничего никто не может. Наконец, через полчаса (видимо, оглохнув от собственноручно издаваемого глохота) из фургона появляются двое, вытаскивающие на альфальт какую-то железную ванну, и преспокойно продолжают стучать по ней кувалдами, не обращая ни на кого внимания.

Понуро возвратившись в свою комнату, я даже не успеваю снова уронить голову на подушку, как раздается истошный крик. «Мамаааааааааааааа! Деньги кинь! Мааааааааа!» Мама живет никак не ниже пятого этажа, но ее ребенка это совсем не смущает. Крик продолжается минут 15, в течение которых я понимаю, что мама, наверняка, носит фамилию Гобсек, ибо пикирующей купюры с пятого этажа так и не последовало, хотя слезные призывы сына уже услышаны чуть ли не в другом районе города. Мальчишка продолжает истерично кричать, однако мама демонстрирует удивительные чудеса флегматичности, даже не пытаясь угомонить свое чадо. И только шелуха семечек, плавно спускающаяся на мои перила, свидетельствует о ее присутствии в нашей общей с ней действительности.

Через полчаса под балконом уже начинает собираться более старшее поколение — подростки. Привычка разговаривать с одного конца дома до другого — это уже неистребимо. Подозвать кого-то ближе и затем начать интересоваться новостями у своих приятелей — это неинтересно. Зачем ждать 5 минут, когда можно начать разговор прямо сейчас? Причем по увеличивающейся громкости разговора становится очевидным, что второй его участник не только не приближается к говорящему, но и наоборот — удаляется куда-то все больше и больше. Все это напоминает один старый анекдот. Японская делегация приходит на прием к руководителю какого-то далекого сибирского завода. Ожидая в приемной, японцы слышат только пронзительный зов из-за двери директора: «Москваааа… Москваааа!!!» Наконец, один из японцев интересуется у секретарши: «Скажите, а позвонить туда нельзя?»

Потом вдруг возникает ощущение, что ты находишься в каком-то изоляторе, где твою психику просто проверяют на прочность. Что-то типа капающего крана, который никак не закрывается, или методично мигающей лампочки. Однако на сей раз это снова звуковой раздражитель — автомобильный сигнал, который нажимается с частотой раз в две секунды. Сначала кажется, что кто-то просто посадил своего ребенка за руль машины, и малыш методично барабанит по клаксону (что тоже бывает, кстати, нередко). Но не тут-то было. Просто проезжающая мимо пара автолюбителей решила остановиться у первого попавшегося здания и починить, наконец, давно нуждающийся в ремонте сигнал. Один, на вид вроде нормальный мужчина, с завидной периодичностью сигналит, когда как другой, присев у его машины, возится там с проводами. В той же Америке эту «сигнальную» парочку давно бы оштрафовали так, что после выплаты штрафа у них от машины остался бы только этот клаксон, который они с таким упорством чинили.

Кстати, после 10 часов утра можно даже не ставить будильник, так как, несмотря ни на какие воскресенья и праздники, все равно спать уже не придется. Именно сейчас включится трио из столярных инструментов, которое радует мой слух уже месяца четыре с верхнего этажа — молоток, дрель, пила. Что можно постоянно ломать, сверлить и пилить 4 месяца — для меня так и остается загадкой. Но сосед, делающий ремонт, — это святое, разве можно на это жаловаться! Стук молотка может продолжаться до позднего вечера, но это тоже никого не смущает. Разве что нервных товарищей, которых живут этажом ниже.
Когда солнце уже в зените, тебя вдруг настигают дикие крики с улицы. Вообще в том, что мировые чемпионаты по футболу проходят с определенными перерывами в несколько лет, наверно, есть своя железная логика. Ибо дворовые чемпионаты по футболу так и так проходят ежедневно по несколько раз. Все это весьма похвально, никто не спорит — надо же детям где-то играть. Если бы не одно «но». Юные футболисты обладают не только футбольным темпераментом, но и громогласностью футбольных фанатов. Следить за счетом матча, составом команд и за передвижениями футболистов можно даже при закрытых окнах и находясь на другом конце квартиры.

В этом обилии шума на все случаи жизни, остается только один выход — хоть на время заглушить эту какофонию… какими-то своим, собственным шумом. Можно запустить старую, еще советскую стиральную машину, а лучше всего подойти к магнитофону и включить первое попавшееся — главное, чтоб погромче. Все шумы поглощаются в одночасье чем-то таким же громким, но хоть мелодичным. Да, перегородки от хлопающих соседских дверей продолжают периодически вздрагивать, мяч биться о балкон, а слесарное трио безуспешно пытается перестучать музыку, но под грохот уже собственных и, следовательно, таких родных динамиков ты, наконец, с облегчением опускаешься в кресло. Вот она — долгожданная тишина.