Где родились гобелены?

История этого предприятия тесно связана с маленькой рекой Бьевр, в современном Париже почти не заметной, поскольку, главным образом, течет она по трубам и впадает не в Сену, как это было раньше, а в Парижскую канализацию. Но еще в XIX веке текла она по поверхности и даже запечатлена на многих картинах и фотографиях.

Длина этой речки — чуть более 34 километров. Название ее производят от латинского слова «biber», что означает «бобр», хотя бобры здесь никогда не водились. Как говорится, старожилы не упомнят.

Старожилам есть что вспоминать. Люди на берегах Бьевра поселились давно и так же давно использовали воды реки для своей пользы. На берегах Бьевра стояли многочисленные мельницы, кроме того, воду отводили по каналам для полива здешних садов.

В 1336 году сюда переселили из Парижа ремесленников, чье производство издавало неприятные запахи: мясников, дубильщиков кожи и кожевников. Так здесь появилось предместье Сен-Марсо, которое нынче называется кварталом Фобур-Сен-Марсель.

Красильщики тоже обосновались на берегах Бьевра. Среди них в 1443 году впервые упоминается Жан Гобелен (Jehan Gobelin), который со своей семьей переселился сюда из Реймса и снял дом под знаком лебедя на улице Муффетар (rue Mouffetard). Через четыре года он уже известен здесь как хозяин красильной мастерской.

Гобелен в совершенстве владел своим искусством, а более всего славился он покраской шерстяных тканей в алый цвет. Этого, кроме него, не мог делать никто. Так что имя Гобеленов пользовалось вполне заслуженной известностью не только в своем районе, но и во всем Париже. Благодаря чему оно и «приросло» к этому месту. Таким образом, красильщики Гобелены красили не только ткани, но, в полном соответствии с известной пословицей, и берега Бьевра своим именем украсили.

Происхождение фамилии Гобеленов (а скорее всего, Гоблинов) — нормандское. Нормандское слово «gobe» означает полость в скале, пещеру. Обитателей таких пещер называли «гоблинами». А кто обитает в пещерах? Конечно, злые духи, хозяева подземного мира и владельцы всех подземных сокровищ!

В германской мифологии этих существ называют «кобальдами» — словом, производным от «Kobe», «пещера». То, что это слово находится в недальнем родстве с нормандским «gobe», очевидно. Но скорее всего, фамилия Гобеленов была связана не с темными силами, а с темными пещерами. Не «Чертовниковы», а «Пещерниковы».

Благосостояние семьи Гобеленов росло быстро. Настолько быстро, что внуки и правнуки Жана Гобелена ушли из бизнеса во власть. Самый известный из таковых — Бальтазар Гобелен. Он жил в конце XVI века, был дворянином и занимал немалые должности по военному министерству. В 1601 году он получил от Генриха IV земли и, можно считать, полностью вписался в существовавшую феодальную иерархию.

В конце XVII века упоминаний о Гобеленах-красильщиках в документах уже не встречается. Но здание в парижском предместье на берегу реки Бивер осталось, и называлось оно красильней или мануфактурой Гобеленов.

Свято место не бывает пусто. В XVII веке в Париж приезжают из Фландрии мастера-ткачи, изготавливавшие шпалеры. Так назывались односторонние безворсовые ковры, которые ткались вручную и могли достигать очень больших размеров. При плетении шпалеры ткачи вставляли в переплетение нити разных цветов и в результате могли ткать красивые орнаменты и даже огромные сюжетные картины. Эскизы для картин рисовались на плотной бумаге углем или карандашом и назывались они картонами.

Сюжеты шпалер могли быть самыми разнообразными. Часто на них изображались мифологические или сказочные картинки, но часто шпалеры представляли собой что-то вроде фотографии, изображающей конкретное событие, имевшее место в прошлом. Кроме того, настенные толстые шерстяные ковры выполняли и чисто прагматические функции — согревали помещение

Однако этот вид ткачества был небыстрым. Один ткач за год мог выткать максимум полтора квадратных метра ковра. Поэтому шпалеры были дорогим удовольствием. Очень дорогим.

Именно это и привлекло внимание выдающегося государственного деятеля того времени Жана-Батиста Кольбе́ра (Jean-Baptiste Colbert; 1619 —1683), который в 1667 году предложил королю Людовику XIV создать предприятие, где бы лучшие художники, мебельщики, ювелиры и ткачи изготавливали для королевских дворцов и садов предметы обстановки и украшения, которые были бы не только функциональны, но и имели бы высокую художественную ценность. Что, в конечном счете, способствовало бы прославлению короля и его государства. Во многом благодаря этим задумкам Франция до нынешнего времени считается законодательницей мод и создательницей стандартов красоты.

Новое заведение назвали Королевской мануфактурой мебели. Под него было отведено здание, где раньше размещалась мануфактура Гобеленов.

Здание по-прежнему называли мануфактурой Гобеленов, поэтому и шпалеры, которые здесь начали производить в скором времени, тоже получили такое название — гобелены.

По мнению специалистов, гобеленом следует называть лишь произведения мануфактуры Гобеленов, а все же прочие тканые ковры — шпалерами. Аналогично, специалисты требуют называть коньяком только бренди, произведенный в соответствующей французской провинции, а шампанским — только игристое вино, произведенное в Шампани.

Ну, специалисты — они такие специалисты! Впрочем, независимо от их просвещенного мнения, в русском языке одновременно используются оба термина: и «шпалера», и «гобелен». Эти тканые ковровые изделия пришли в Россию в XVIII веке, и никто, даже царственные особы, не делал из названия культа. Гобелен — так гобелен, шпалера — так шпалера. Главное, что красиво, дорого и как в Париже.

Вместе с другими мастерами в мануфактуре Гобеленов начали работу несколько ткачей, которые стали изготавливать шпалеры для королевских дворцов, но не только. Ткачи часто работали, так сказать, на хозрасчете. Мастерская выполняла заказы других царствующих особ, в том числе Римского Папы.

Мануфактура Гобеленов просуществовала до сегодняшнего дня. До сих пор она сохранила свой высокий статус и является гордостью Франции, а также одним из многочисленных туристских объектов Парижа.

Найти его совсем не трудно: конечно же, он находится на улице Гобеленов. Дом номер 42.

Кстати, любители литературы могут вспомнить один из парижских адресов инженера Гарина, того, который изобрел гиперболоид. Вот как подробно и, наверное, со знанием дела описывал его Алексей Толстой:

Старый трехэтажный дом, номер шестьдесят три по улице Гобеленов, одною стеной выходил на пустырь. С этой стороны окна были только на третьем этаже — мансарде. Другая, глухая стена примыкала к парку. По фасаду на улицу, в первом этаже, на уровне земли, помещалось кафе для извозчиков и шоферов. Второй этаж занимала гостиница для ночных свиданий. В третьем этаже — мансарде — сдавались комнаты постоянным жильцам.

Именно здесь произошла встреча Гарина с роковой красавицей Зоей Монроз. После чего сюжет книги завертелся живо, словно водяное колесо в красильне папаши Гобелена.