Армяне и Шумеры (1-ая часть)

Армяне и Шумеры
-------------------------
*
Армянское название луны Lusin, без всякого сомнения, имеет отношение1 к шумерскому Lu «человек» и Sin «Бог Луны». Подобные соответствия, и при желании и без желания, конечно же, можно представить как опосредованные перенимания.

Сторонники гипотезы о том, что армяне не являются коренными жителями Армянского нагорья и что появились они здесь и в верховьях Тигра и Евфрата не ранее 7−6 веков до н. э, могут объяснить наличие слова «lusin» в армянском словаре тем, что матричный характер идеографического письма шумер продолжал применяться на Древнем Востоке в течение 1000 лет после исчезновения самих шумер, что естесственно, способствовало многовековому применению шумерских слов-идеограмм в различных языках, в том числе и армянском.

Подобные пояснения, как в прочем, и сама гипотеза о пришлых протоармянах-мушках крайне необоснована, точнее, основана лишь отсутствием фактов, а не их присутствием.
Здесь же вопрос, вовсе не в том, способны ли мы обнаружить присутствие слова «Лусин» в одном из вышеперечисленных языков, поскольку есть более важный вопрос -Почему армяно-шумерские словарные аналогии характеризуются фундаментальными теолого-научными проявлениями?
Обратим внимание на имя наиболее почитаемой в Шумер богини. Среди множества эпитетов, таких, как Nin-me-sar-ra (госпожа всех Мэ), Ninsianna (олицетворение планеты Венера), Nin.an.na (госпожа небес), Nu-ugiganna (иеродул2 небес), Usunzianna (Высокая корова небес) наиболее употребляемы имена Inanna и Innin.

К тому же, при всем том, что эти два последних имени наиболее часто употребляемы для обозначения этой незаурядной богини, в отличие от предшествующих имен они же, почему-то, наименее объяснимы.
Так, например, имя Инанна, которая пишется как dinanasar, даже в присутствии diĝir (dingir), то есть знака определения божественности, в научной интерпретации претендует всего лишь на значения «растение, урожай», отчего предполагается ее связь с растительным миром. Отсюда же, по всей видимости, множество утверждений о том, что богиня Инанна, помимо всего, была богиней Природы и Урожайности. Данная постановка кажется довольно сомнительной по той простой причине, что на самом деле мы словно подозреваем богиню Инанну в том, чего она на самом деле не совершала. Во всяком случае, из шумерских эпосов я не могу вспомнить ничего такого, что позволяло бы говорить о ее связи с природой.

Пожалуй, только в поэме «Гильгамеш и Энкиду» богиня Инанна вместе с небесным богом Аном выражает свой гнев героям из-за вырубки кедрового леса, хотя даже тут не совсем ясно, в чем именно причина ее гнева из-за вырубки леса или же убийства хранителя леса Хумбабы3?
Однако ведь это же не повод говорить о том, что бог Ан является богом Природы и Урожайности? С тем же успехом эту гринписовскую обязанность мы могли бы причислить богу Энлилю, ведь и он не был в восторге от действий героев.
С точки зрения интерпретации еще хуже обстоят дела с именем Innin, которое писалось как (in-nin9) или как (in-nin). Разница лишь в том, что в аккадский период nin9 соответствовало значению ahātu (сестра), а nin — bēltu; bēlu (госпожа, lady), что собственно не могло нарушить какого-либо контекста, поэтому, пропуская некоторые, в данный момент второстепенные нюансы, заметим, что если с nin или nin9 все очень прозрачно и понятно, то с in, если опираться на бытующие в современной науке представления, происходит что-то непонятное.
Есть два варианта объяснения значения этого знака, которые выявлены только лишь благодаря контексту предложений текстов, в которых этот знак был обнаружен. Логика современных исследователей понятна и оправдана, но это совершенно не значит, что результаты не могут содержать ошибок.
Так например, с одной стороны, предлагаются значения «брань, ругань, злоупотребления», а с другой тот же знак означает «сектор, участок, отрасль, сфера». На выручку приходит то самое утрированное представление, которое отмечено нами в случае с именем Инанна.
В качестве опорной берется значение «брань», и вот уже эта же самая богиня не только хранительница природы и урожая, но вместе с тем и богиня войны, что и находит свое отражение в различных справочниках и энциклопедиях.

В данном случае мы вынуждены констатировать, что это заключение притянуто за уши, и если бы это не выглядело слишком уж нелепо, то можно было бы включить в смысловую сущность этого имени также и значения «сектор, участок, отрасль, сфера» и объявить, что богиня Инанна являлась не просто богиней Войны, но богинейЛокальных Войн.

Необходимо отметить, что даже при беглом взгляде на тексты, где предполагается значение «брань», видно достаточно много поводов для предположения ошибки в переводе. Тем не менее, мы здесь не будем подробно останавливаться на этих примерах и предоставим проявиться им там, где они более всего необходимы и где они менее всего нарушат ход нашего изложения. Так вот, из всего вышеперечисленного становится понятно, что корнем имени, то есть наиболее содержательной ее частью, является именно in, которая фонетически в совершенстве соответствует названию армянского числа 9 — In. В особенности это любопытно в свете того факта, что символом Иннин, ставшей знаком-идеограммой ее имени, являлось кольцо с лентой, то есть, по сути, привычное нам изображение циферы 9, появившееся в изобразительном искусстве Шумера и в ранних пиктографических текстах уже на рубеже 4−3-го тыс. до н. э 4.

Исходя из этого, уже с большей долей вероятности можно утверждать, что имя богини In. Nin (досл. Госпожа Ин)5 не просто созвучно названию армянского числа In (девять), а соответствует ему. Можно было бы, конечно, считать, что сплошь и рядом бывают подобного рода совпадения, если бы не одно или, скорее, несколько больших «Но!»…
Имя божественного братца In. nin — солнечного бога Uťu таким же волшебным образом созвучно армянскому числу 8 (uť), а в подтверждение того, что имя Уту имеет отношение к числам и, в частности, к армянскому числу 8 (uť), приведем фрагмент из поэмы «Гильгамеш и Страна Жизни"6:

«Уту мольбам его внял благосклонно,
Как благодетель оказал ему милость,
Семь дивных героев, порождение единой матери,
Первый — старший брат, лапы льва и когти орла у него,
Второй — змея ядоносная, пасть раззевающая.
Третий — змей-дракон, змей яростный,
Четвертый — огонь поедающий,
Пятый — дикий змей, удушающий…
Шестой — поток разрушающий,
Седьмой — скорпион жалящий, пути назад не ведающий,
Семеро их, семеро их, тех, кого воин, герой Уту дал Гильгамешу«

Как видим, именно 7 помощников, не меньше и не больше. Так и должно быть, поскольку восьмым является сам бог Уту (Uťu), девятой же богиня Иннин (In.nin), коей и завершается перечень однозначных чисел.
Удивительно, но аналемма, то есть путь описываемый солнцем в течении года на небе, имеет форму цифры 8 вытянутой вдоль оси север-юг, и тут уж возникает подозрение в том, что этот факт каким-то образом связан с тем, что имя шумерского Бога Солнца Уту переводится с армянского как 8 (восемь).
Однако мы ведь знаем, что графическое изображение числа 8, не имеет отношение даже к арабской цифере, а происходит от краткого изображения латинского слова «okto».
Впрочем чего только не таится в подземках науки, и может это наше представление ошибочно?7 Однако, мы поговорим об этом позже, теперь же вернемся к тексту шумерской поэмы.
Как следует из дальнейшего текста речь идет о нумерации путеводных звезд:

«Они — звезды небесные,
Пути на земле знающие
Среди звезд в небесах сияющие,
К Аратте пути указующие…«

Любопытно наблюдать здесь упоминание страны Аратта, относительно локализации которой споры не умолкают. Мы тоже собираемся внести сюда собственную лепту, хотя бы на том основании, что в контексте всего вышесказанного уже нельзя думать, что отождествление Аратты с Арарат беспочвенно, как это пытаются представить большинство известных нам шумерологов. Однако об этом позже.
Опять же возвращаясь к отождествлению имен Uťu и In. nin с армянскими числами, приведу пару цитат из шумерских поэм и попробуем вместе разобраться в том, что именно имеют в виду авторы.
В поэме «Энмеркар и верховный жрец Аратты» приводятся следующие строки:

«Иннин» всех законов Иннаной освященных,
К чистым традициям страны Аратты,
Воистину меня приведут…"

Первая строка этого фрагмента, а точнее, 222 строка поэмы, выглядит следующим образом;
in-nin9 me šar2-ra kug dinana-ke4

то есть употребляются оба варианта имени богини и только наличие dingir позволяет понять, какую именно из них следует воспринимать как личное имя богини, а какую переводить в обычном значении. Из всего видно, что переводчикам непонятно, что может означать здесь это in-nin9 и поэтому без всяких пояснений Иннин приводится в кавычках. Ведь ясно, что in-nin9 В значении Госпожа (lady), как это приводится в словаре, никак не вяжется с контекстом стиха.

Если даже мы попробуем разбить на составляющие и принять in в предполагаемых значениях «брань, ругань» или же «граница, зона, часть» при nin9 (сестра), то получим совершеннейшую ахинею. Даже то, что в словарях in-nin9 приводится в значении Госпожа, прямо указывает на то, что переводчики не могут верно определить значение этого имени, поскольку значением Госпожа обладает одно только nin, а где же объяснение для in?
Решение приходит с принятием армянского языка как тайного языка шумер. Ведь лишь в этом случае мы понимаем, что in здесь использован для обозначения числа Девять, то есть принимая in как Девять, а nin9как Сестра, мы получаем Сестрица Девять, как собственно и должно быть в присутствии братца Уту — utu-e3 .
Теперь обратим внимание на графическое изображение in — в котором безусловно заметим именно 9 горок, что является очередным свидетельством нашей правоты и ведь два одинаковых знака в имени Уту —, состоят из восьми черточек, а следовательно и это также является подтверждением.
**
1.Я намеренно не использую словосочетание — «происходит от шумерского», поскольку мы докажем, что связь армянского и шумерского языков основана не на одностороннем перенимании и, что взаимосвязь двух этих языков имеет совершенно иное, отличное от всех наших прежних представлений происхождение.
2 Иеродулы (гиеродулы) — в Др. Греции люди, добровольно посвятившие себя служению в храме, и женщины, занимающиеся священной проституцией.
3 Хумбаба или Хумвава — хранитель кедрового леса в поэме «Гильгамеш и Энкиду», у кого на вооружении были семь таинственных лучей света, которыми он порожал своих врагов. Несмотря на это, Гильгамешу и Энкиду удается победить Хумбабу. Побежденный Хумбаба обвиняет Энкиду в продажности, за что последний отсекает ему голову. Боги Энлиль и Ан, а также богиня Иннин не простили ему этого.
4 В. К. Афанасьева
5 шум. Nin — Госпожа, Владычица или Сестра.
6 «Гильгамеш и Страна Жизни" — иная версия эпоса «Гильгамеш и Энкиду».Текст впервые опубликован С. Крамером, который собрал его из многочисленных фрагментов табличек, преимущественно найденных в Ниппуре. В 60-ые годы прошлого века была издана так называемая Лейденская версия этого мифа, сохранившая его окончание и происходящая, по всей видимости, из Ларсы. Крамер остановился на переводе места назначения похода Гильгамеша как «страна живущего (живого)» или «страна жизни», тогда как В. К. Афанасьева, чей перевод дан ниже, предпочитает термин «гора бессмертного».
7 Я настаиваю на том, что наши современные представления относительно истории происхождения чисел и их графических изображениях ошибочны и в последующем мы вернемся к этой теме и сможем убедиться в том, что анналема имеет непосредственное отношение к современному графическому изображению цифры 8, а также к имени Бога Уту и армянскому переводу этого имени.
**
Теперь определимся с тем, почему в одном случае употребляется Иннин, а в другом Инанна.
Все дело в игре слов, благодаря которому удается получать необходимое фонетическое, а как следствие, содержательное разнообразие.
Сама по себе in обозначает число девять, с добавлением к ней An-nа получаем Небесная Девятка (поскольку Ан как известно бог Неба, а na — именной суффикс), то есть речь о 9 планетах солнечной системы и\или о 9-ой планете солнечной системы.
Вместе с тем присутствие An указывает на то, что речь идет о Девятке самой по себе (то есть Девятка без чего-либо постороннего), поскольку, как мы увидим, существует тесная связь между армянской приставкой An «не-, без» и шумерским небесным богом Аном… Когда же вместо Аn-nа употребляется nin (госпожа, сестра), то получается фонетический эффект, который как бы удваивает девятку, то есть мы получаем число 99 (in-n-in) и вместе с тем число 18 (9+9) или же 81 (9×9).
Что именно из этих трех вариантов следовало употребить в том или ином случае, знающему математику человеку, как я полагаю, опознать не составляло труда, что же касается процесса обучения (например, для таблицы умножения), то, по всей видимости, существовали какие-то дополнительные опознавательные знаки. Вне математических действий, как видно из анализа, всегда принимали большее из возможных чисел, то есть 99. Итак подытожим…
Фактически приведенный нами фрагмент следует читать как:

«99 всех законов Иннаной освященных,
К чистым традициям страны Аратты,
Воистину меня приведут…«

Теперь зададимся вопросом: каким образом какое-то количество законов, кем-то освященных, могут кого-то куда-то привести? Можно, безусловно, допустить, что это фигуральное высказывание, но, судя по всему контексту, это далеко не так. Здесь ясно прослеживается игра слов, и притом игра слов на базе армянского языка.
Впрочем, это скорее игра на одном лишь единственном слове, которое восхитительным образом раскрывает всю иносказательную сущность фрагмента. Полагаю, что подобная игра весьма высоко оценивалась людьми сведущими. О чем речь?
Дело в том, что слово «меня» в др. армянском (и в том числе в грабаре) произносилось как «im» (իմ) или «imi» (իմի) и таким образом словосочетание «меня приведут» произносилось как «imi k’beri» (իմի կբերի), а это уже может рассматриваться не только в значениии «меня приведут», но и в значении «приведут (-ет) к обобщению, упорядочению, единству» — «i mi k’beri» (ի մի կբերի).
Из этого уже следует, что данный фрагмент следует читать как:

«99 всех законов Инанной освященных
Чистые традиции светлой Аратты
Воистину упорядочат (приведут к единству).»

И как мы видим, что именно таким образом фрагмент приобретает смысл, чего никак нельзя сказать о том, что мы имели до этого.
Не менее интересен фрагмент из шумерского эпоса10:

«Пять гор, шесть гор, семь гор пересек
И к полночи к трапезе светлой Иннин поспел.»

Шумерологи чаще всего указывают на этот фрагмент тогда, когда обращаются к проблеме локализации Аратты. Общим для всех здесь является утверждение о том, что герой по пути в Аратту пересек семь гор, и все без исключения почему-то упускают из виду то, что автор поэмы говорит не семь гор, а именно — «пять гор, шесть гор, семь гор», вкладывая в это определенный смысл.
Заметим сразу, что суммарное количество гор, пройденное героем поэмы, равно 18 и зная что имя Иннин соответствует числу 9, понимаем, что слово «полночь» здесь приведено не случайно, а как «половина». Половина же 18-ти, как известно 9.
Если быть внимательным, то легко обнаружить, что ни одно слово данного фрагмента не случайно и мы имеем здесь дело с определением каких-то координат. Судите сами: Слово «гора» по-армянски звучит как «sar"11, в свою очередь словом «sar», по крайней мере в Вавилоне, обозначали единицу времени, состоящую из 3600 лет. В современной астрономии Сар используется для обозначения 18-ти летнего периода, по истечению которого последовательность солнечных и лунных затмений повторяется. Слово «пересек» можно определить как геометрическое «Пересечение», а слово «Трапеза» в греческом языке означает не только «стол», но и такую геометрическую фигуру, как трапеция. Точно так же обстоит дело в армянском языке — սեղան «sełan-стол, трапеция». Следовательно, мы просто обязаны предположить, что мы имеем дело с определением координат на основе построения трапеции.
Однако я вынужден предупредить тех, кто на основе вышесказанного попытается разгадать данную загадку, что эпитет «светлой» здесь также приведен не зря и не следует второпях принимать в качестве координационного тела планету Венера, с которой отождествляют богиню Иннин. Здесь присутствует игра слов и чуть позже у нас будет повод об этом поговорить. Наконец, последнее слово фрагмента «поспел» нужно понимать как знак равенства или конечную точку…
Таким образом, чтобы понять истинный замысел автора, у нас впервые проявилась необходимость перевода шумерского текста на армянский язык! Мы можем соглашаться с этим или отрицать, но мы не имеем права не проверить!
Суть гипотезы в том, что между шумерским и армянским языками существовала конструктивная и заведомо спланированная связь, благодаря чему при переводе шумерского текста на армянский происходило смещение смыслового акцента и обнажался потаенный смысл. Именно с этой целью, для облегчения восприятия потаенных текстов как вспомогательные звенья для посвященных создавались имена шумерских богов именно так, чтобы они имели значения в армянском языке, подобно тому, о чем мы ранее говорили, приводя имена Уту и Иннин, и что в последующем докажем и на других примерах.
Я долго думал, какой пример можно было бы привести, чтобы помочь читателю легче и яснее понять то, о чем я веду речь, и наконец, смог найти нечто более или менее подходящее. Но для этого надо задаться вопросом, что бы могли означать словосочетания ;

«Солнце отца, Сын Домостроителя, Гнездо Войны».

На первый взгляд, это похоже на титулатуру какого-то древнего царя. К примеру Хамураппи называл себя вечным семенем царства и солнцем Вавилона. Скорее всего, любой человек придет именно к этому выводу, но стоит сделать перевод на армянский, как те же слова, благодаря словесным оборотам армянского языка, принимают совершенно иное значение, то есть проявляется смещение смыслового акцента, когда каждый армянин поймет, что словосочетание «հորս արեվ՛ տնաշենի տղեն՛ կռվի բուն ա» означает

«Клянусь отцом, этот сукин сын нарывается на неприятности».

Это вовсе не значит, что подобных примеров смещения смыслового акцента не может быть в иных языковых парах, напротив, я полагаю, что при желании их можно найти сколько угодно, однако все эти языковые пары не смогут найти этому явлению практического применения, поскольку изначально подобной цели никем не преследовалось. В случае же с армяно-шумерским, как мы сможем в дальнейшем убедиться, ситуация совершенно иная и именно здесь кроется ключ к загадке происхождения армян, которая напрямую связана с ареалом и хронологией распространения армянского языка, а также ключ к разгадке причины того, от чего до сих пор археологами не обнаружено никаких тайнописных текстов, о которых ведется речь в шумерских эпических произведениях.
И теперь приведем еще один пример, когда при переводе шумерского текста на армянский обнажается истинный смысл написанного. Так, в эпосе «Гильгамеш и Страна Жизни» (или «Гора Бессмертного), в переводе Афанасьевой, есть следующие строки;

«Энкиду, гаданье на кирпиче не сулит жизни!».

Более чем странный способ гадания на кирпичах, о чем никто, никогда и нигде не слышал. Разгадка, на первый взгляд в том, что слово «кирпич», в совр. армянском это ałyus (աղյուս), поскольку это слово в армянском языке имеет еще одно значение -«Глиняные таблички, на которых в древности писали клинописью."12, и, можно подумать, что именно о гадании на табличках идет речь.
На деле, все оказывается еще проще. Есть серьезные основания полагать, что слово ałyus, является перениманием с персидского, однако в армянском словаре существует слово Ագուռ (agur) которое, посредством синкопы, одновременно обозначает и «Табличка», и «Кирпич», и «Ладонь» и по всей вероятности, речь идет именно о общеизвестном гадании на ладони13.
Еще один пример из этой же поэмы: словосочетание, приведенное Афанасьевой как «Жрец к «Горе Бессмертного» обратил помыслы», Крамером предлагалось читать, как «Жрец к Стране Жизни обратил помыслы».
На самом деле, здесь практически нет никакого разногласия, просто у шумерского kur есть и значение «страна» и значение «гора», но в данном случае, здесь следует употреблять именно «страна» или даже «мир», поскольку то слово, которое Афанасьева читает, как «Бессмертие», а Крамер как «Жизнь» это армянское vołĵ (ողջ), у которого двойное значение «живой, здоровый» (ողջ մնաս - будь здоров) и «весь» (ողջ աշխարհ - весь мир), то есть следует понимать, что «Жрец на весь мир (на веси) обратил помыслы». Если строго требуется «страна», то и тогда армянское «erkir» имеет двойное значение «страна» и «Земля как планета».
К примерам мы еще вернемся, теперь же считаю необходимым, несколько отойдя от темы, сказать, что глубоко заблуждаются те, кто думают, что шумеры в угоду поэтической изысканности не посчитали за труд вписать в текст пару или тройку лишних слов, таких как например, «пять гор, шесть гор».
Техника письма шумер представляла собой довольно трудоемкий процесс, поэтому они старались экономить и пространство на табличке, и время. Если хотите, то именно здесь я вижу истоки традиции Лаконики.
Я вовсе не упускаю из виду тот факт, что практически все шумерские эпосы изобилуют повторами, но я утверждаю, что каждая из этих повторов имеет строго определенный, еще не понятый смысл, без которого нельзя было обойтись. Что я подразумеваю под этим?
Для ясности приведу пример. Если я напишу по армянски следующие строки:

Isk vor gnaci
Isk vor gnaci

то человек неискушенный в армянской словесности, безусловно, переведет эти строки, как повтор — «Если уйду, если уйду», однако более искушенный, возможно, догадается, что здесь присутствует синкопа смысла, то есть без всяких изменений, опять же происходит смещение смыслового акцента и что верный перевод должен гласить «Если уйду, воистину уйду».
Таким же образом то, что в шумерских эпосах нам кажутся повторами, на самом деле таковыми не являются. И ведь действительно, в эпосе «Нисхождение Инанны в нижний мир» есть почти такой же образец: «Воистину так, воистину так!» (Իսկ որ այսպես, իսկ որ այսպես").

Isk vor ayspes
Isk vor ayspes

которое должно переводиться не как банальное повторение, а в жесткой зависимости от контекста как «А если так? Действительно так!» или «А если так, то действительность такова».
Точно такой же пример мы видим в эпосе о Гильгамеше, где на первый взгляд беспричинно повторяется «Вот когда, вот когда». Чтобы верно произнести эти словосочетания по армянски, необходимо сказать:

aha vor aten.
aha vor aten.

и в данный момент совершенно неважно, какой из синонимов «aten» или «žamanak» со значением «время» мы используем, важно то, что «aha vor» при раздельном написании/чтении имеет значение «Вот в какое», а при слитном «ahavor» имеет значения «жуткий, ужасный». Следовательно читаем:

aha vor aten.
ahavor aten.

Таким образом, если мы правы в том, что для верного понимания шумерских текстов необходим перевод на армянский язык, то это означает, что автор эпоса, однажды имея в виду «Вот когда», а следующий раз «Ужасные времена», играет с синкопой смысла, то есть пользуется смещением смыслового акцента, в результате чего, произнося дважды одно и тоже выражение, получает «Вот какие ужасные были времена» или «Вот когда времена были ужасными» или оба вместе «Вот какие ужасные времена были когда-то».

Примечания
10"Лугальбанда и Энмеркар"
11 Sar — относительно прочтения идеограммы, здесь существуют разногласия. Некоторые исследователи озвучивают sar, другие šar. В шумерском словаре Принстона (EPS) обозначено šar. В свое время, мы докажем, что данная идеограмма, в равной мере может быть озвучена и как sar и как šar.
12"Աղյուս, ի 1. Кирпич 2.(պատմ.) Глиняные таблички, на которых в древности писали клинописью.". (Армяно-русский словарь.Изд. АН АССР. Институт языка им. Ачаряна. 1987)
13 Новый Словарь Древнеармянского языка (ՆԲՀԼ\Նոր Բառգիրք Հայկազեան լեզուի.) передает эти значения следующим образом: -Ագուռ.գ.Δράξ. Pugillus. Բուռն մարդոյ, ափ ձեռին ամփոփեալ. Լից զագուռս քո կայծակամբք հրոյ. Եզեկ.ժ.2 -Ագուռ.ա.կամ գ. Պինդ, անբեկանելի, կուռ. Կամ որպէս պրս.ակիուս, աղիւս թրծեալ: Աղիւս թրծեալ հրով ագուռ՝ կայցէ ՚ ի ջրի լավ քան զքար. Վրփ հց. ժղ: Как мы видим авторы словаря категорично возводят ałyus к персидскому akius (обожженный кирпич), при этом не ставя под сомнение армянское происхождение слова agur. Р. Ачарян возводит ałyus к греческой άλιψ (λιψ) «камень» [Г.Б.Джаукян.История армянского языка./дописьменный период. Ереван-1987 с.311], а Г. Джаукян, в свою очередь, возводит agur к персидскому āgūr, притом считая это довольно поздним перениманием [там же с.463]. Джаукян приводит также паралелли персидского āgūr с арамейским и арабским (соответственно āgūr и āĵurr) и все это возводит к аккадскому agurru (m). В итоге, если согласиться со всем этим, мы получим довольно интересную, если не сказать странную, картину: перенимая слово ałyus с греческого, а agur с персидского, армяне придали этим словам новый смысл. Греческий άλιψ (λιψ), в армянском, претерпел и фонетическую, и смысловую трансформации в ałyus (кирпич, табличка) и при этом, каким-то образом, умудрился приобрести ярко выраженную синкопичность и то же самое произошло с персидским āgūr. Что-то здесь не то, потому-что Джаукян, не приводя значений этого слова в персидском, арабском, арамейском и аккадском, таким образом, ограничиваясь ранее приведенным в армянском языке синонимов ափ - ագուռ(с.393), кажется слегка хитрит. Любопытно отметить также то, что связь слова ագուռ, одновременно с гаданием и с кирпичем, обнаруживается в поздней армянской традиции обозначения этим словом бубнового туза в карточной игре (Армяно-русский словарь 1987).
**

Бог 8 и Богиня 9

«А ты знаешь, что такое армянский народ?
Это народ, который среди всего человечества
имеет самую таинственную историю»
Леон Блуа.

Необходимо заметить, что имена Уту и Иннин созвучны не только армянским числам, но и представляют собой два армянских суффикса — uť и in. Суффикс uť (с окончанием yun) образует имена существительные абстрактного значения — miuťyun (объединение), shinararuťyun (строительство).
In представляет собой суффикс, образующий имена прилагательные в значении отношения, происхождения, принадлежности — shinararin (строителю), shinararinna (строителя, принадлежит строителю). Таким образом, мы можем вновь говорить о том, что налицо армяно-шумерское языковое взаимодействие, то есть посредством армянского языка мы обнаруживаем изначально заложенный в божественные имена смысл и те сферы человеческой деятельности, в которых они задействованы. Так, например, Иннин, являясь олицетворением планеты Венера в такой области познания, как астрономия, в другой ее области, в математике, предстает как число 9, а в словесности как суффикс — in. Ее брат Уту, в астрономии олицетворяя солнце, в математике представляет число 8, а в словесности суффикс uť. Это, в свою очередь, опять же значит, что есть все основания полагать, что армянский язык является ключом к раскрытию потаенного смысла шумерских эпосов.
Однако мы не ограничимся вышеизложенными фактами и обратимся к родственным связям бога Уту и богини Иннин.
В известных нам шумерских эпосах Иннин предстает то как дочь лунного бога Сина, то как дочь небесного бога Ана, а то и как дочь бога мудрости Энки. Это вызывает недоумение в среде шумерологов, однако на самом деле здесь нет ничего необычного…
Очевидно, слово «дочь», употребляемое в шумерских эпосах, слишком уж в прямом смысле воспринимается шумерологами.

Когда кто-то говорит «дочь, дочка, доченька», то это вовсе не значит, что он обращается к собственной дочери, а также, когда кто-то говорит «отец», то это не значит, что его собеседником обязательно является его собственный отец. Подобного рода уважительное отношение к собеседнику унаследовано нами от далеких предков, а потому кажущиеся несоответствия в шумерских эпосах вовсе и не являются таковыми. Даже когда от третьего лица (в данном случае, от автора/авторов) Иннин называется дочерью Ана, а затем Сина и т. д., это вовсе не означает наличие прямого родства, а просто подчеркивается статус Иннин по отношению к тому или иному богу и обусловлено это тем самым восточным менталитетом, который часто остается за пределами внимания части европейских исследователей.

Однако главное здесь в том, что отношения Иннин-Син, Иннин — Ан и Иннин-Энки следует воспринимать, как мы уже сказали, не как банальное дочь-отец, а как нечто, продиктованное необходимостью передачи конкретной информации о взаимодействии, при том взаимодействии в различных областях познания в зависимости от контекста.
Если из всего предшествующего текста ясно, что речь идет об определении каких-то координат или об астрономических измерениях, то взаимоотношения Иннин-Син следует рассматривать как взаимоотношения Венеры и Луны, взаимоотношения Иннин-Ану как взаимоотношения Венеры и Неба1. Однако здесь необходимо учесть, что возможны перекрестные взаимосвязи. Например, если в каком-то случае Иннин олицетворяет планету Венера, то совершенно не исключено, что в этом случае Энки может олицетворять не планету Земля, а такое философское понятие, как Мудрость. Ведь Иннин, как Венера, как Утренняя или Вечерняя звезда, которая с самых давних времен указывает путь человеку, без всякого сомнения в символических представлениях шумер должна была соединяться с такими понятиями, как мудрость и знания, которые и олицетворял Энки, поэтому для понимания истинного смысла текста необходимо быть очень внимательным.

Оказывается, в словесности, особенно в свете армянского языка, эти взаимоотношения тоже очень прозрачны. Например, имя бога Ана, как мы это уже отмечали, соответствует армянской приставке «an» (не-, без-), которая, примыкая к слову «havat» (вера), образует «аnhavat» (неверный, не верующий). Имя лунного бога Сина играет сходную роль, хотя и предстает как самостоятельная словарная еденица «суетный, пустой», но, примыкая к слову «havat», образует «snahavat» (суеверный, верящий в пустое).
Благодаря приведенным примерам может создаться впечатление, что древние армяне выказывали неуважение к таким богам, как Ан и Син. В действительности это не так…
Для того чтобы верно понять причину подобного явления, необходимо вернуться к фрагменту из поэмы «Энума Элиш», где говорится:

Божествам да приносят хлебные жертвы!
Божествам да приносят хлебные жертвы!
Без небреженья богов да содержат!
Пусть страны свои они возвысят,
Пусть храмы свои они воздвигнут,
Воистину поделят богов черноголовые меж собою!

Из приведенных строк ясно, что в определенный исторический период происходило разделение богов, и когда из списка богов «черноголовые» выбирали для себя верховного бога, то это вовсе не значило, что к остальным богам они относились с пренебрежением.
В этот начальный период слово «Anhavat», для армян определяло племя, верховным богом которого был небесный бог -Ан, в свою очередь «Snahavat» определяло племя, верховным богом которого был лунный бог Син, и это при полном отсутствии всяких отрицательных смысловых нагрузок. Однако, по- видимому, в последующем происходят события, отрицательным образом повлиявшие на взаимоотношения некогда братских племен, и тогда следует предположить, что симпатии армян по отношению к своим сородичам трансформируются в антипатию и это проявляется в словообразовании в виде отрицающих приставок an- и sin, в результате чего в армянском языке «Anhavat» приобрел отрицательное значение «Неверный», а «Snahavat» значение «Суеверный». 2
Сами же армяне считали своим верховным богом бога с эпитетом Энки (Владыка Земли), который есть «Haya», что собственно и есть самоназвание армян — «Hay».
Во всем этом есть некоторые тонкости, о которых мы поговорим в главе, посвященной богу «Haya», здесь же мы возвратимся к тому, с чего начали, а именно, к армянскому названию луны «Lusin»…

1Существует гипотеза Захария Ситчина о инопланетной сущности нашей цивилизации. Мы не беремся опровергать или же защищать гипотезу Ситчина, но согласно этой гипотезе Ан олицетворяет загадочную планету Пересечения -Неберу, что в корне не верно. На самом деле в поэме речь идет о городе Ниппур, верное прочтение названия которого Нубар, что по армянски значит «Первач». Безусловно одно, что этот город служил исходной точкой при определении координат и к этому у нас еще будет повод вернуться в последующем.
2 Это сродни смысловому перемещению греческого слова barbaros, которое, в начале, без каких-либо отрицательных значений, определяло говорящих на ином, не греческом, языке.
**

Светлая Иннин

Заметим, что если бы армянскому почитателю бога луны задали вопрос — «В кого ты веруешь?», то в ответ бы услышали — «Lusinin» или «Lusnin», а это то же что «Луне», «Человеку Сину», «Свет Иннин», «Свет Девяти» и самое важное «Светлой Иннин».
Это важно постольку, поскольку словосочетание «Светлая Иннин» мы встречаем чуть ли не в каждом шумерском эпосе, где оно упоминается .

— Светлая Иннин за своих человеков плач заводит (Миф о Потопе)
- Светлая Иннин воистину одна путь направила (Инанна и Энки)
- Светлая Иннин, как горько она плачет (Эпос о Гильгамеше)
- А ну, пойдем-ка к Светлой Иннин ! (Нисхождение Иннин в нижний мир) и так далее…
Что же получается? Получается, что спрашивая почитателя Луны об объекте его веры, мы вдруг обнаруживаем, что на самом деле он является почитателем не только Луны, но и Венеры. Может ли быть, чтобы он лишь для видимости почитатель Луны, но, по каким-то соображениям скрывает то, что на самом деле он почитатель Венеры?
Возможно ли, что здесь проявляются следы соперничества жреческих кланов?

В любом случае, полезно задаться вопросом: есть ли какие-то данные, позволяющие говорить о том, что в древности существовали серьезные столкновения между почитателями разных светил?
Оказывается есть… Во многих армянских мифах Арег (солнце) и Лусин (луна) выступают как брат и сестра и, что очень важно, они часто находятся в состоянии противоборства.1
Таким образом, мы действительно можем говорить о существовании конкуренции между различными жреческими кланами.
Однако вот что меня однажды осенило: оказывается, говорить «Lusinin» (к луне), это, опять же, то же самое, что говорить «Светлой Девятке», а следовательно иметь в виду все Девять (!) планет солнечной системы.

Таким образом, в «Lusinin» вуализируется вовсе не предпочтение одной планеты по отношению к другой, а предпочтение всех планет по отношению к любой одной из них!!! Это очень важно и это в корне меняет все наши представления! Получается, что нам следует еще внимательней отнестись к словам из поэмы «Энума Элиш», где говорится буквально следующее :

«Воистину поделят богов черноголовые между собою!
Нам же, сколько бы имен мы ему ни давали, главное — он воистину бог наш!»

Таким образом, можно думать, что существовала категория людей, которая отрицавшая вообще, не только именное разделение, но и всякое поклонение одному «полезному» субъекту во вред остальным. Это, в свою очередь, возможно только в определенных условиях. Эта категория людей относилась к наиболее научно-развитой среде древнего общества и более того, внутри своего сообщества имела сильно выраженное атеистическое мировозрение, или же эти люди были монотеистами. Выражаясь точнее, скорее всего их мировоззрение следует уравнить с мировоззрением многих современных ученых, которые, веря в науку, уверены в существовании Абсолютного разума, которого в народе величают Богом.

Конечно же, можно спорить на эту тему, но мой оппонент прежде должен объяснить причину следующего сходного явления, состоящего из двух вопросов;
 — Почему имя верховного Бога Вавилона Мардук так схоже с армянским «mard» (человек)?
 — Почему, спрашивая армянского почитателя Бога Мардука — «Кому ты веришь?», мы бы получили ответ «mardukin», точь-в-точь воспроизводящем армянское словосочетание «mard u kin» (муж и жена)?
Если в ответ ничего вразумительного нельзя найти, то в свете сходного склонения («Lusinin"="Mardukin») придется отказаться и от ссылок на совпадение. Следовательно, остается одно- признать, что теологическую среду Вавилона создавали армяноязычные элементы с научными взглядами на существо вещей! Иначе зачем им было подкидывать вавилонскому плебсу Бога, имя которого при склонении выражало бы глубоко-социальный (марксистский) принцип — «Семья это ячейка общества.»?!
Из этого, в свою очередь следует, что не только в Вавилоне, но и гораздо раньше, в Шумерах и Аратте теологическую среду создавали армяноязычные элементы! Признав это, мы поймем, почему шумерского бога Энки, называли Haya (Hay- Армянин, Haya- он Армянин).

1Примечательно то, что в большинстве из этих мифов Солнце выступает как сестра, а Луна как брат. В последующем это примечательное явление поможет нам понять смысл игры слов которая в действительности существовала в единой армяно-шумерской традиции. В одном из этих мифов дети бога Солнце и Луна, по велению отца должны днём и ночью поочерёдно сторожить мир. По жребию Солнце должно было действовать ночью. Из-за этого между ними возник спор. Вмешался бог и повелел Лусину сторожить мир ночью, а Арегу (Солнцу) — днём. Отец даёт Солнцу иглы, чтобы она колола глаза тем, кто будет на неё смотреть. В другом мифе, в спор вмешивается богиня-мать. Она даёт пощёчину Лусину и ночью выгоняет из дома. Это противодействие обнаруживается в факте вторжения в Вавилон ннеизвестных племен касситов, чему последовало падение Вавилона, как столицы мира. Акцент я делаю на том, что никакого вторжения извне не было. Как, кто-то верно заметил, слово «кассит» происходит от хеттского слова «kasku», что значит «Луна». Из этого, выходит что внутри Вавилона, произошел переворот в результате чего к власти, на смену почитателям Солнца, пришли почитатели Луны.
**
Змей — тотем армян

«Кого пестрая змея укусила,
Тот и пестрой веревки боится»
(арм.нар.пословица)

У шумерах «Haya» почитался Богом мудрости в облике Змеи, и вот что в связи с этим интересно. Когда бедуины говорят «Haya" — они имеют в виду змею. Интересно, знают ли современные бедуины, что «Hay» значит армянин? Конечно же нет, но древние их предки это прекрасно знали. Тогда они боялись армян гораздо больше, чем сегодня змей. Боятся же змей бедуины так сильно, что Церер писал: «Бедуины ненавидят змей так, как никаких других животных. Они боятся их и всегда убивают с громким криком — haya, haya… Религиозный ужас?»
Поставленный вопрос не просто вопрос. Церер ясно видит, что бедуины боятся змей не только потому, что она способна ужалить, но что существует нечто иное, идущее из глубины веков.
Змей ненавидели и боялись не только бедуины … Самым что ни на есть дурным предзнаменованием считали появление змеи иранские зороастрийцы, а хетты ненавидели змей, считая их символом смерти, подкравшейся к их дому… Еще больше ненавидели змей иудеи.
Армяне тоже не особо почитают змей, но это только современные армяне… Не знающие, что творят! Даже Раффи писал: «Из истории нам известно, что при Тигране Ервандиде змея и дракон значились на армянском флаге», и оправдываясь, он пояснял — «возможно в память той победы, что Тигран одержал над драконом"1.
Однако значилась змея на армянском флаге совсем не по той причине, какую предполагал Раффи (армянский писатель) и даже совсем наоборот.
Впрочем, подавляющее большинство из нас, как и Раффи, не готовы признать, что когда-то Змея могла быть объектом поклонения или тотемом наших предков.

В наше сознание и даже подсознание 2000 лет назад вторглась библейская фраза- «Змей был хитрее всех зверей полевых…», а ведь хитрость и коварство- близнецы-братья.
Впрочем, сотни раз перечитывая одну и ту же главу, я так и не нашел ни единого повода обвинить змею в хитрости, коварстве или обмане. Разве это змей сказал: «Не ешьте, ибо смертию умрете!», но не умерли? Разве это Змей не дал вкусить от Древа Жизни, тем самым лишая человека бессмертия?
Если, достойными лишь ежа понятиями не лукавствовать в оправдание, рассуждая о непонятном и не понятом, то в чем причина, по которой я должен возненавидеть змею и должен ли.

Устами Христа сказано: — «Будьте мудры как змеи и кротки как голуби!». Так уподобляться ли мне змею с голубем, или же пренебречь словами Грядущего Спасителя?
Субъективное восприятие природы, обусловленное беспрерывным цивилизационным процессом, уводящим нас все дальше и дальше от природы, обусловило наши суждения о змеях. И складываются они не только из пространных комментариев библейской притчи, но и из страшных рассказов тех, кого когда-то ужалила змея или о тех, кто погиб от укуса змеи.

Одно подтверждая другое, создает сугубо обывательское, но стойкое и неоспоримое мнение — Змея это Зло. Кто-то еще вспомнит, что в Тибете «зеленой змеей» называют ненависть, что в Китае змея числилась в пятерке самых вредных животных. Если в Тибете, в Китае и Индии, да и в большинстве других азиатских стран отношение к змеям двойственно (например в Индии Будда изображается сидящим под укрытием, символизирующей защиту, кобры с семи капюшонами, а в китайской мифологии мы обнаруживаем змееподобных богов-прародителей.), то на Ближнем Востоке и в Средиземноморье прослеживается совсем иная картина… Регион как бы разделен на тех, кто однозначно ненавидит змей и тех, кто их почитает.

В хеттской легенде «Миф о повержении дракона» Бог Тешуб бьется с ужасным богом Янка (Янка переводится как Змея) за главенство на земле. Тешуб обращается за помощью к другим богам, но на его сторону становится лишь одна богиня, которая, напоив Янка, помогает Тешубу расправиться с ним… Однако наиболее радикальное, в отрицательном плане, отношение к змеям прослеживается в иудейских традициях. Это очень важно заметить, поскольку нельзя не понимать и забывать, что в основе множества христианских традиций лежат именно иудейские, а традиции, собственно говоря, имеют формирующее влияние на наши взгляды относительно многих вещей и явлений…
В древнееврейской мифологии фигурирует Змей Rahav, которого называли также Небесным Царем Египта и который, поддерживая египтян в их конфликте с евреями, умолял Бога не губить армию фараона.

Естесственно, что для него, все заканчивается плачевно — восстав против Господа, Змей был утоплен, поэтому так же естесственно, что плачевна и судьба библейского змея, ибо это один и тот же Змей — враг евреев, и следуя той же логике, враг всего человечества, который, по правилам жанра, должен быть наказан и проклят. Именно отсюда исходит ставшая христианской традиция, представляющая змею врагом человечества и даже идентифицирующая змею с сатаной2.
И все же любая легенда, любой миф таят в себе отголоски давно минувших исторических событий и нам важно понять, что именно в этих произведениях нужно считать исторической действительностью, а что нет…

Однозначно можно утверждать одно — все подобные мифы восходят к эпохе, когда тот или иной объект флоры и фауны являлся философским символом и конкретным тотемом, а следовательно, отличительным признаком (гербом) того или иного, конкретного племени.
Джек Тресиддер, в своей книге «Словарь символов» пишет буквально следующее: «Змея- наиболее существенный и сложный из всех символов, воплощенных в животных, возможно, самый древний из них… Змея была в первую очередь магическим символом сил, породивших жизнь, иногда она изображала самого Бога-Создателя.».

Елена Блаватская писала — «Змей всегда был символом Адепта и его бессмертных сил и божественных знаний… Змея носитель знаний и мудрости».
«Змий соединялся с Богом Мудрости с самых ранних времен, о которых мы только имеем исторические данные" — писал С.Уэк.
Филон Библский3, который приписывал4 культ змеи Богу Тоту, писал: —
«Природу дракона и змей обоготворил сам Таавт, а после него уже финикийцы и египтяне. По его учению, это животное более всех прочих пресмыкающихся обладает духом; оно отличается своею огненною природою, а также, благодаря своему духу, непревосходимою быстротою: у него нет ни ног, ни рук, ни чего-нибудь другого из конечностей, чем при движениях пользуются все прочие животные. Оно принимает разнообразные виды и формы, а во время пути движется спиралеобразно, с какою угодно скоростью. Оно весьма долговечно, и по природе своей, сбросив старость, не только молодеет, но и получает приращение по величине, и, дойдя до определенного размера, оно, наконец, уничтожается в самом себе. Так это внёс в священные книги сам Таавт. Вот почему этот род животных привлекается к священнодействиям и мистериям. О нем мы достаточно говорили в своих записях, озаглавленных «Етотии». Там же было доказано, что оно вечно и снова разрешается в себе, как это было сказано и раньше. Это животное не умирает обыкновенною смертью, если только не будет поражено какою-нибудь силою. Финикийцы называют его Добрым Божеством. Подобным образом и египтяне дали ему имя Книф. Они придали ему голову ястреба, вследствие энергии этой птицы. И Эней, названный ими величайшим толкователем таинств и исрограмматом (его перевел на греческий язык Арей Гераклеополит), иносказательно говорит дословно так об этом: «Первое, самое божественное — змей, имеющий вид ястреба, весьма красивый. Всякий раз, как он открывал глаза, он наполнял все в своей первозданной стране светом, и [наоборот] наступал мрак, лишь только он их закрывал». Эней намекнул также, что это существо огненное, в силу того, что о нем говорят, будто оно «озарило». А «озарять" — свойство света.

У финикийцев «и Ферекид позаимствовал эту тему и изложил свое учение о боге, называемом им Офионом, и об Офионидах, о которых мы скажем в другой раз. Впрочем, и египтяне изображают мир на основании того же представления. Они чертят замкнутый воздухообразный и огневидный круг с растянутым посредине в образе ястреба змеем — Добрым Божеством, имеющим силу соединять. Весь рисунок напоминает нашу Θ: кругом они обозначают вселенную, а соединяющим его посредине змеем — Благое Божество. В священном сборнике персидского культа маг Зороастр дословно говорит следующее: «Бог имеет голову ястреба. Он самый первый, нетленный, вечный, нерожденный, нераздельный, совсем не имеющий подобия, управитель всякого блага, самый неподкупный, добрейший из добрых, премудрейший из премудрых, отец законности и справедливости, сам себя выучивший, естественный, совершенный, мудрый, и он один изобретатель святой естественной силы». То же передает о нем и Остан в сочинении под заглавием «Восьмикнижие».

Первоначальную тему все заимствовали у Таавта и учили о природе вещей, как было упомянуто выше. Первые стихии в форме змей они освятили в выстроенных ими храмах, и в честь их они справляли праздники, совершали жертвоприношения и оргии, так как считали их величайшими богами и управителями вселенной. Относительно змей теперь сказано достаточно."
У Филона, конечно же, много путаницы, но главное в том, что им зафиксировано глубоко положительное восприятие символа змеи в таких древних очагах цивилизации, как Египет и Финикия.
Тогда ставится вопрос: каким же образом столь древний и положительный символ приобрел такой незавидный имидж? Ответ достаточно прост: когда мы говорим о племени, тотемом которого была змея, то следует догадаться, что, должно быть, в истории человечества существовал период, когда это племя, порождая к себе естесственную ненависть подчиненных племен, доминировало на всем Ближнем Востоке и Средиземноморье.

Всегда или почти всегда то, что любимо и почитаемо нашим врагом и тираном, становится ненавистно нам и потому для подчиненных племен Змея стала символом Зла, Смерти, Тьмы и через это посредничество ненависть к Змее проникла в христианский мир, где одним из лучших гербов стал считаться герб с изображением героя, убивающего змею.

Что же это за племя? Все вышесказанное позволяет нам сузить поисковое пространство.
Если змею ненавидели хетты, иудеи и персы, то это племя, скорее всего распологалось, во-первых, по соседству с ними, во-вторых, между ними. Следовательно, на Армянском нагорье и в Междуречье…
Таким образом, у нас есть косвенное доказательство того, что логическая цепь: Шумеры- Змея — Бог Энки — Бог hАйа — hay (самоназвание армян) — Аратта — Арарат — Армения, имеет право на существование.
Как известно, любое косвенное доказательство перестает быть таковым, когда косвенных доказательств одного и того же явления оказывается больше одного. В связи с этим необходимо вспомнить еще несколько «косвенных доказательств»:
1) уже приведенную мной цитату из Раффи о том, что на флаге Тиграна Ервандида значились змея и дракон,
2) армяне словом «капа» обозначали не только змеиную кожу, но и собственную одежду,
3) армяне почитали безвредного Ужа (лорду), называя его армянином, то есть — hay.
Манук Абегян пишет о том, что у древних армян почитание змеи подтверждается множеством фактов. Согласно преданиям, каждый дом имеет свою невидимую хранительницу. Змея — это счастье дома, поэтому и высекалась на дверях домов, на колоннах и мебели. Сознавая ее могущество в вопросах плодородия, женщины носили украшения в виде змеи. Культом змеи объясняются такие географические названия, как Одзун (одз — по-армянски змея), Одзаберд (Змеинная крепость), Одзи гет (Змеинная река), Одзи кахак (Город Змей) и др.
Вот свидетельство армянского историка 5 в. Езника Кохбаци из его книги «Опровержение ересей»: «И те, которых называли владыками диких, принимали то облик человека, то облик змеи; тем самым сатане удалось ввести в мир почитание змеи…» 5
Указывая на этот фрагмент, А. Варпетян пишет — «Фанатичный христианин, Кохбаци с возмущением говорит об устойчиво бытовавшем среди армян веровании, согласно которому души предков могут жить в теле змеи и охранять их край. И тем не менее, это верование продержалось у армян до 19 века. По М. Абегяну6, оно обязано своим происхождением тому, что когда-то змеи воспринимались как предки"7.

1 Раффи. Собрание сочинений. том IX. стр. 100 на арм.языке.Ереван-1958
2 Откровение 12:9
3 Филон из Библа (Филон Библский) «Финикийской истории»
4 Считается, что Филон был не прав приписывая Тоту культ змеи, поскольку символон Бога Тота была птица Ибис, которая слыла поедателем змей. Отсюда вывод, что Ибис был врагом Змей, а следовательно Змей не мог иметь отношение к культу Тота. В настоящей работе мы покажем, что это ошибочное мнение и культ змеи имеет непосредственное отношение к культу Тота с символом Ибиса.
5Езник Кохбаци Vв.н.э «Опровержение ересей»
6 М.Абегян.Сочинения, т.7,с.63−65
7 А. Варпетян «Кто же такие, наконец арийцы?"Ереван 2008 стр.51

**
VIII. Язык Змеи

Оказавшись в лапах льва, тигра, медведя или в окружении стаи волков, шансов на спасение меньше, чем при укусе змеи, и все же никому не приходит в голову отождествлять этих представителей фауны со смертью, злом или тьмой, напротив, эти жестокие хищники изображаются на гербах многих государств.
Из этого опять же следует, что в восприятии человеком змеи, льва или тигра большую роль играет не объективное восприятие реальности, а многовековое идеологическое давление, сумевшее образовать устойчивые стереотипы как на сознательном, так и на подсознательном уровнях.
Между тем, свободный от влияния всяческих идеологий, близкий к природе человек, каким он был на заре цивилизации, оценивая качества Змеи, воспринимает ее как прекрасный образец для подражания, с которым ни по каким параметрам не может сравниться ни один другой представитель фауны.

Представления египтян, шумеров и вавилонян относительно змеиного языка были далеко не столь банальны, как это мы видим (опять же под влиянием иудейско-христианской идеологии) в западном фольклоре, где раздвоенный язык является поводом предполагать лицемерие и обман. Когда Геродот сообщал, что у египтян существует двоякого рода письмо " …одно демотическое (народное), а другое иератическое (жреческое).", он не мог знать, что речь идет не о системе письма как таковом, а о языке…

Из-за этого в современной египтологии возникли казусы. На самом деле «Книга Мертвых» или что-то еще, не записаны каким-то отличным от бытующего в то время письма, просто язык прочтения другой — Змеиный Язык Haya (армян). Он не мог знать, что в Шумере уже было нечто подобное… Собствено говоря, Геродот не мог знать ничего про страну Шумер. Между тем, сегодня и сейчас, во множестве находятся письменные свидетельства шумер о тайном, жреческом письме.
Из шумерских текстов известно о существовании этого тайного языка; где-то его называют eme-gal «великий язык», где-то eme-sukud (-da) «возвышенный язык», где-то eme-suh (-a) «избранный язык», а где-то eme-te-na «кривой язык». Одна из проблем шумерологии состоит как раз в том, что обнаружить этот тайный язык не удается.1

Я беру на себя смелость утверждать, что подобных табличек не будет найдено никогда по той простой причине, что их не существовало в природе! Это вовсе не значит, что не существовало тайного жреческого письма. Напротив, в прошлой главе я уже выразил свое мнение о том, что пока не будет оценена роль армянского языка, не будет прочитано ни одного тайнописного текста.
Представим себе, что перед нами задача написать некую тайнопись. Если для этой цели мы будем пользоваться одним языком, то технологический ряд будет довольно скуден и тем самым его будет легко расшифровать. Любой современный криптограф подтвердит вам, что шифровки, составленные на одном языке, не представляют большой головоломки, и что гораздо труднее, когда шифрованный текст основан на дублировании языков, в особенности тогда, когда дубль-язык не поддается распознанию. В нашем случае дубль-язык распознан и этот язык — армянский. Для наглядности приведу совсем небольшой пример:
В шумерском мифе ''Гильгамеш и дерево Хулуппу'' есть строки, в которых говорится о том, что орел и змея живут на дереве Хулуппу. Множество европейских исследователей не раз выражали свою убежденность в том, что под деревом Хулуппу подразумевается Ива. Оказывается, их утверждения можно подтвердить посредством армянского языка, ибо Ива по армянски Ур (Ури), а Ур, как известно, это шумерский город. Таким образом, чтобы верно понять значение этого текста, необходимо знать, что армянское название Ивы- Ур (> Ури), следовательно речь идет о городе Ур. Зная, что Змея это «hay» и, что hay это самоназвание армян, легко догадаться, что для определения того, с кем именно в городе Ур живут в добрососедстве армяне, необходимо выяснить, какому именно племени принадлежал тотемический символ Орел.

Считаю необходимым сказать, что это не самый выдающийся пример и все же я предпочитаю не нарушать порядок изложения, поэтому другие примеры приведу позже.
К чему мы пришли? — Если нам известно, что шумерский язык, это язык демотический (то есть язык простонародья), а существование армянского языка в исследуемую эпоху не прослеживается вообще, но тем не менее выясняется, что шумерские слова и словосочетания при переводе на армянский язык обнаруживают существование систематизированной синкопы (смещения смысловых акцентов), то это означает: а) оба языка являются языками одного и того же культурного сегмента, б) шумерский язык это язык простонародья, а армянский язык это тайный иератический язык, существование которой и не должно было прослеживаться.

Пока мы не признаем, что армянский язык есть явление наидревнейшее и явление со своей собственной письменной системой (и что «грабар"-искусственное явление ранне-христианского периода), мы не сможем прочесть ни одну шумерскую тайнопись, мы не сможем прочесть ни одну тайнопись вообще, будь она написана на вавилонских или египетских стеллах или в Ветхом Завете, но если мы признаем…

Джамбаттиста Вико совсем не зря напоминает нам миф о Кадме, который: — «…убивает большую змею; сеет ее зубы; из борозд рождаются вооруженные люди; он бросает в них большой камень; они бьются насмерть, и, наконец, сам Кадм превращается в змею. Таким-то изобретателем был тот Кадм, который перенес буквы к грекам…» Вико рассказывает легенду, в которой речь идет об историческом периоде, когда носители иератического-армянского языка, грамматики и математики (академик Геруни — от арм. mat e mat «палец плюс палец») разносили по миру свои знания. Обратите теперь внимание на слово — «barbaros». Сегодня оно почти ругательное — варвар. Давным- давно оно обозначало, всего лишь людей, говорящих не на греческом, но еще раньше это было армянским словосочетанием bar bari «доброе слово» с которым Кадмы (множественное число!!!) ходили по всей Греции, точно так как, тысячелетия спустя апостолы разносили идеи христианства по всему миру.
Кстати, а кто может объяснить откуда русское -«Тарабарщина»? Разве не от арм.tar (буква) и bar(слово)?
1. Falkenstein 1959, 18 § 4

**
«Забыл я народ свой и дом отца своего»

Слушай, сын, тишину —
эту мертвую зыбь тишины,
где идут отголоски ко дну.
Тишину, где немеют сердца,
где не смеют поднять лица.
Ф. Г. Лорка «Тишина»

Еще одним камнем преткновения, имеющем непосредственное отношение к вопросу происхождения армян, является вопрос существования или отсутствия армянской дохристианской письменнности.
Академическая позиция по данному вопросу состоит в том, что до V века н.э. у армян не существовало своего алфавита. Однако и здесь, точно так же как и в вопросе происхождения названий hay и armen, не существует единой позиции относительно того, алфавитом какого именно народа, в таком случае, пользовались армяне. Одни утверждают, что это был греческий, другие ассирийский, третие, указывая на межевые камни царя Арташеса, считают, что армяне пользовались арамейским алфавитом, четвертые говорят о персидском, пятые об урартской клинописи.

Сторонники гипотезы о существовании письменности в дохристианской Армении топчутся на месте, стараясь разгладить острые углы, которые всякий раз выпирают при обсуждениях роли христианской церкви в данном вопросе. Столь неоднозначная их позиция дает противникам этой гипотезы возможность выталкивать сам вопрос за сферу серъезных научных обсуждений.

В качестве одной из консенсуальных версий относительно исчезновения армянской дохристианской письменности приводится версия о гибельном влиянии зороастризма1, с разрушительной силой проникшего в Армению в правление первого царя Сасанидской династии Арташира (224−241) и его сына Шапуха I (241−272), в результате чего якобы имело место постепенное отступление от исконной армянской веры к зороастризму. Указывается на приказ Арташира о том, чтобы «Огонь Ормизда, что на вершине багины, находящейся в Багаване, неугасимо горел» 2, а также на факт уничтожения Арташиром статуй, посвященных солнцу и луне, воздвигнутых царем Валаршаком Парфянином.
Все это призвано убедить читателя в том, что жесткость действий Григория Просветителя, описываемых армянскими историками, была направлена против зороастрийцев и что к потере армянами письменности христианская церковь не имеет никакого отношения. Подобная попытка разглаживания острых углов понятна и все же не следует грешить перед историей, представляя безгрешными тех, кто когда-то имел неосторожность грешить. Ведь и сама церковь порицает более не за сам грех, как за непокаяние.

Я придерживаюсь мнения, что сколь бы не была велика вина церкви, теперь она не нуждается в особой защите. Ее дальнейшая историческая роль, деятельность ее выдающихся представителей в сохранении армянской самобытности и самосознания огромна, ее роль в современном обществе неоценима и этого достаточно, чтобы всякий трезвомыслящий армянин (верующий он или нет) отождествлял ее с теми крепостями Армении, что были разрушены на самой заре христианизации.

Сегодня, когда на всей территории Исторической Армении практически невозможно обнаружить памятников языческого прошлого, создается впечатление, что этого прошлого у армян никогда не существовало… Все то, что осталось считалось заслугой христиан, которые спустя всего какие-то годы после начала христианизации писали, что Армения до принятия христианства была «дикой, пустопрожней и скотской"3 страной.

Верно то, что Армения, уже однажды пройдя испытание зороастризмом, стала первой в мире страной, где к концу 3-го века н.э. для доселе гонимых христиан появилась реальная возможность создания христианского государства и посему Армения приняла на себя самый первый и самый жестокий удар. Сотни тысяч христиан со всего мира прибывали под покровительство царя Тиридата.
Пополняя ряды местных христиан, они выплескивали всю накопившуюся за долгие годы гонений злобу и ненависть на все то, что хоть каким-то образом имело отношения к язычеству. Но разве только жестокостью первого удара объяснимы потери, которые понесла Армения?

Вся культура в целом, в том числе и в особенности письменность, были приговорены к уничтожению. Нигде в мире мы не наблюдаем подобного и потому вопрос только в том — Почему?.
Если принять за правду утверждение о том, что Армения до принятия христианства была «дикой, пустопорожней и скотской» страной, то что тогда делать со свидетельствами иноземных авторов, которые ясно говорят о существовании в Армении письменной культуры, о величественных языческих храмах, о богатых городах и поселениях, об изумительных произведениях искусства, о хорошо обученной армии, о законах и наконец о театре времен царей Тиграна, Артавазда и Абгара?
Неужели все это создавалось на фоне полного отсутствия культуры, в «дикой, пустопорожней и скотской» стране?

В одном месте Агафангел, описывая деяния Григория Просветителя, пишет буквально следующее:-«. неизмеримо удалил их [армян] от их исконных традиций, до того что они сказали „забыл я народ свой и дом отца своего“»…
И я вновь говорю — Здесь было нечто особенное, что-то такое, чему был вынесен приговор на обязательное, полное искоренение. Но Зачем?!