Ляман Багирова
- Профиль
- Публикации
- Комментарии
Константин Кучер, спасибо, милый мой друг! Пусть день будет добрым для всех нас!
Магдалина Гросс, спасибо, дорогая!
Карл-Август Аванти, да, это совершенно верно. Бывает, что многие носят маски, навязанные им с детства, не могут избавиться от них. Более того, в маске стереотипного мнения о тебе окружающих подчас удобно. Но порой достаточно одного толчка извне, так называемого случая, чтобы маска слетела.
Простите, опечатка - насмехались, конечно же.
Людмила Белан-Черногор, спасибо, дорогая!
Ты, знаешь, на самом деле, такие случаи не так уж и редки.
И были в прошлом тоже.
Так, например, сбирая материал к эссе о Шарле Перро, я наткнулась на удивительный факт из его биографии.
Шарль Перро был младшим в паре близнецов. Его брат Франсуа, родившийся на несколько минут раньше, был чудесным золотоволосым и голубоглазым младенцем, пухленьким, улыбчивым.
Шарль родился вторым - бледненьким, худеньким, слабеньким.
Родители из этой пары всегда выделяли Франсуа, носились с ним больше, ему больше доставалось ласки и внимания.
К Шарлю все было по остаточному принципу.
Но самое неприятное случилось тогда, когда красавец Франсуа в возрасте 6 мес. умер. А заморыш Шарль остался жив.
И его жизнь превратилась в ад. Мать то и дело заливалась слезами и проклинала судьбу, которая забрала у него любимого Франсуа, а оставила задохлика Шарля.
И так мальчик жил в вечном сознании вины, забитый, заморенный, его все унижали и надсмехались над ним.
Пока наконец, когда ему было 12 лет, он вступился за более слабого товарища, вступился сам не зная почему, и откуда в нем взялись силы. Но с этого момента, прежний задохлик в нем умер, и миру явился будущий академик Шарль Перро, деятельный, активный, уважаемый человек.
Людмила Белан-Черногор, спасибо, дорогая Людмила.
На самом деле, такие случаи, не так уж и редки.
Все, о чем я пишу, так или иначе взято из жизни.
Только некоторые моменты происходили со мной, на моих глазах, а о других я услышала, мне было рассказано.
Людмила Белан-Черногор, спасибо, дорогая Людмила.
На самом деле, таких людей довольно много. Иногда общение с ними интересно. Им будто ведомо что-то, что неизвестно простым людям.
Елена Воронина, спасибо Вам большое, Елена! Очень тронули Ваши слова.
Это все мое детство, жизнь давно ушедшая на дно памяти...
Сергей Клалиновский, спасибо Вам огромное!
Татьяна Пучкова, спасибо Вам огромное, Татьяна.
На самом деле таких продавцов было не так мало в Баку.
Порой в разговорах "за жизнь" от таких людей можно было услышать много интересных сведений.
Помню очень ярко. На улице Зевина (сейчас точно не знаю, как называется) недалеко от Девичьей Башни был магазин полудрагоценных камней. Именно полудрагоценных, потому что драгоценные камни и изделия из них продавались в особых отделах универмагов.
А вот на Зевина был магазин изделий из полудрагоценных камней на серебре. И продавцом там был - дай Бог памяти - Эмиль Зусьевич или Нисанович.Так вот, он мог за то время, пока ты находился в магазине, прочесть тебе увлекательнейшую лекцию по истории камней, искусстве их выделки, рассказать об инталиях, геммах, сказать, какой камень кому надо носить по гороскопу и проч.
Я в этот магазин больше не за покупками, за рассказами ходила.
Людмила Белан-Черногор, Людмила, дорогая. На самом деле таких продавцов было не так мало.
таких в моем детстве и юности в Баку было много. Вот уж не знаю, почему, но порой в разговорах "за жизнь" от таких людей можно было услышать много интересных сведений.
Помню очень ярко. На улице Зевина (сейчас точно не знаю, как называется) недалеко от Девичьей Башни был магазин полудрагоценных камней. Именно полудрагоценных, потому что драгоценные камни и изделия из них продавались в особых отделах универмагов.
А вот на Зевина был магазин изделий из полудрагоценных камней на серебре. И продавцом там был - дай Бог памяти - Эмиль Зусьевич или Нисанович.Так вот, он мог за то время, пока ты находился в магазине, прочесть тебе увлекательнейшую лекцию по истории камней, искусстве их выделки, рассказать об инталиях, геммах, сказать, какой камень кому надо носить по гороскопу и проч.
Я в этот магазин больше не за покупками, за рассказами ходила.
Людмила Белан-Черногор, спасибо, Людмила, дорогая!
Только отчего же давно? Я вроде бы что-то каждый месяц ставлю в ШЖ. Спасибо им - публикуют!
Елена Гвозденко, cпасибо, дорогая. Скорее всего так. Все, что нам не посылается направлено в конечном итоге на раздумья.
На то, чтобы что-то переделать в себе, или в окружающем мире.
Гертруда Рыбакова, Наверно, так, дорогая!
Сейчас перечитываю Чехова. Поражаюсь мудрости и деликатности его строк.
Знаете, мне уже не особо тягостно на карантине.
Жизнь - это ритм. Темп.
Столько неспешных размеренных дел можно сделать, находясь на карантине. Вожусь в земле, стряпаю и думаю, что есть много правды в давно знакомых строчках:
Я научилась просто, мудро жить
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.
И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.
Только перед вечером я долго не брожу!!!
Лидия Богданова, совершенно согласна.
Никто точно не знает всех нюансов этого омерзительного события. Ведь этот эпизод известен нам уже из воспоминаний самих героев. А время - мощная лупа. С ее помощью, можно, нет, не исказить, но несколько смоделировать события. Бог его знает, как было скрупулезно по минутам. То, что муж остался ждать ее под окнами редакции говорит о нем, как о воспитанном, но не прозорливом человеке. Будучи поэтом, он не мог знать, какие подчас "шалости" творятся в богемном мире, и как они мило списываются на "искания творческих натур". Возможно, он должен был разведать, что за человек Щипачев, ибо хороший поэт(а у Щипачева есть действительно очень неплохие стихи) еще не определяет высоконравственного человека. Не может быть, чтобы о Щипачеве не ходило каких-то слухов; Старшинов мог бы навести справки и, по крайней мере, предупредить супругу. Но, мне кажется, люди военного поколения, несмотря на ад, который им пришлось пройти, сохранили удивительную чистоту и наивность. Я не случайно отметила, что в поэзии своей Друнина очень долго обращалась к войне, и даже в шеоесте любимых лесов слышала скрежет танков. Война для ее поколения была делом страшным, но понятным. Все было разделено на черное и белое. Если враг, то это враг, а друг - друг. Щипачев и по статусу своему, и по нише, которую он занимал в литературе, был для них Другом. Они (и муж и жена) просто не подозревали, что Друг может таить какие-то далеко недружеские мысли.
Оценка - тройка, удовлетворительно. Балл добавил за напор и социальную активность. А вообще-то - двойка. Мы не в Харипуре живем и не в...