Мария Семенихина
- Профиль
- Комментарии
Владимир Нефатов, а кто и вообще не отдыхает...
Андрей Лебедкин, ну как-как... недостаточно сильно зажать струну, например... поэтому когда детишки начальных классов ДМШ играют что-то, переходя из позиции в позицию, это мука и пытка для слуха.
Эльмира Салимова, ну я и сижу. К морю равнодушна (в детстве была - никаких впечатлений).
С меня хватило истории с моим ныне покойным приятелем. Повез семью в Таиланд, поехал там кататься на мотоцикле, и, ясен пень, разбился насмерть. Мало того что сам погиб, еще и жене устроил развлечение с транспортировкой собственного трупа. Так что для меня любая поездка - это однозначно шлейф сплошных неудобств и неприятностей, начиная от беготни с оформлением документов и кончая потенциальной возможностью НЕ ПОПАСТЬ ДОМОЙ ВООБЩЕ НИКОГДА.
А лучше всего вообще никуда не ездить. Один геморрой с этими поездками.
Вареный лук с апельсинами... фу какая гадость...
Андрей Лебедкин, еще как. Например, на "Радио России - Санкт-Петербург" по воскресеньям в 21-00 бывает передача "Звучащая сфера" именно про такую музыку.
Андрей Лебедкин, читайте Е.В. Герцмана. Хоть он и изобрел никогда не существовавший инструмент "менавл" (в переводе на русский - наподобие "дудка-же"), но об античной музыке пишет интересно. И вообще прочие вопросы - в личку
Андрей Лебедкин, да он вообще дядька веселый и в выражениях не стесняется... То полтора часа вспоминал, как звали Людвига Баварского (ну у которого тусовался Вагнер), то сказал, что Шуман всю жизнь был не в себе... Еще у нас другой препод был, который орал: "Кольцо - ОДНО! - Нибелунга - ОДНОГО!". А завуч вообще в методичке по музлитературе Толкина цитировал.
А вот, кстати, дивная песенка Ивасей про бабая:
Он в мороке рыщет, ужасный он самый,
С густой бородищей до самой земли.
С усами, с клыками, со всеми красами,
Которыми страх наделил.
Ах, Бабай, все его боятся,
Хоть он никому не навредил.
Ах, Бабай, всяко может статься,
Ты на всякий случай - уходи!
Он кроткого духа, он грозного вида,
Он чуткий в три уха, он зоркий в семь глаз!
А кто его видел? Никто и не видел!
Но слышали все, и не раз.
Ах, Бабай, он стучится к людям,
Сотни лет все цел и невредим.
Ах, Бабай, все его не любят,
И во сне бормочат: "Уходи!"
Он хныкнуть не смеет, он знает, что нужно
Как только стемнеет, успеть в каждый дом.
И в слякоть, и в стужу, он верою служит
И правдой стоит под окном.
Ах, Бабай, жуткая работа,
Сделался он скрытен, нелюдим.
Ах, Бабай, ну кому охота
Слышать каждый вечер: "Уходи!"
Александра Бруссер, вот, кстати, этот кусок из Домбровского:
И тут за стеной опять запели:
Все люди-то спят…
– Страшная песня, – сказал я, совершенно забыв про то, с кем говорю.
Но он мне неожиданно ответил:
– Ужасная! Я когда был маленький, так прямо замирал от нее. Да затем ее и поют, впрочем…
– Зачем?
– А вот чтоб напугать: у ребенка дух захлестнет – он прижмется, как заяц, и заснет.
Я в недоумении посмотрел на него. Это мне еще в голову не приходило.
– Да ведь их несколько, таких песен, – улыбнулся он. – Вон про козлика есть, так та еще страшнее.
– Это что: «Жил-был у бабушки серенький козлик? – спросил я. – Вот как, вот как, серенький козлик?»
– Нет, нет, это не та, – ответил он. – Тут вот что…
Он подумал и запел: голос у него был тихий, приглушенный, пожалуй, даже сиплый, но пел он хорошо, и мне сделалось страшновато. Ночь, тишина, все спят, и только в этой комнате какой-то недобрый, колючий старик поет за стеной…
Сложил эту песню, безусловно, гений. Никаких наших штучек он не знал, никакими художественными средствами не пользовался и все-таки сумел достичь поистине страшной выразительности. Страшное заключалось в самой монотонности этой песни, в гипнотизирующих повторах ее (ведь она, черт ее побери, колыбельная), которые каждый раз звучат по иному, но все страшнее и страшнее. И есть в этой песенке еще какой-то пафос пустоты: вот лес, горы, поля, непроглядная тьма, и из этой тьмы раздаются разные звериные голоса. С первых же строк чувствуется, как холодно, страшно этому серому козлику блуждать по лесам и долам. Сейчас мне очень трудно точно вспомнить, что же именно пропел старик. Ведь это народная песенка, и поэтому всюду она поется по-разному. Но вот примерно, что я услышал:
Ох ты зверь, ты зверина,
Ты скажи свое имя…
Ты не смерть ли моя?
Ты не съешь ли меня?
Это обычным дребезжащим голоском заблудившегося козлика («козлетоном»). И из непроглядной тьмы (только, как свечи, горят звериные глаза) отвечает сиплый волчий голос:
По лесам я брожу,
Каждой костью дрожу,
Мне в обед сотня лет,
А покоя все нет.
Тут голос волка прерывается, на секунду он как бы забывает обо всем, кроме своей волчей доли, и тоскливо повторяет:
Все нет, нет и нет.
А затем волчий голос взлетает, как топор, и бьет уж наотмашь:
Да, я смерть твоя!
Да, я съем тебя!
– И остались от козлика рожки да ножки, – сказал Родионов своим обычным голосом и пощупал рукой чайник.
– Сейчас, сейчас поставлю, – сказал я.
– Вот такая-то песня, – вздохнул Родионов, и по его голосу я понял, что он все еще находится под свирепым обаянием этой колыбельной.
Вячеслав Кутейников, ну это пародия... могу ее воспроизвести точно.
...А потом придет медведь
И отхватит ножки треть,
Ручку унесет лиса,
Зайка высосет глаза.
Кошка кыш и мышка кыш,
Пусть спокойно спит малыш
С волосами русыми,
Комарами кусанный.
Знай, что посреди зверья
Папа стрельнет из ружья,
Дядя сделает меха.
Мама вынет потроха!
Так что тут на помощь ребенку приходит целая толпа вооруженных родственников, то есть конец опять хороший.
Ну про волчка еще не самая страшная колыбельная. Бывают и круче: "Бай, бай, люли, хоть сегодня умри, на дворе мороз, свезем на погост". Нет, конечно, понятно, что и про волчка (который на самом деле черт или оборотень), и насчет умри - это пелось не для ребенка, а для нечисти, чтоб их обмануть (захотят ребенка убить или похитить, чтоб родителям насолить, а оказывается, родители того и хотят... не, мы так не играем). Но ребенку от этого не легче. Дивный пассаж про страшилки был в "Хранителе древностей" Домбровского (который сам был человеком почти аномальной храбрости), сейчас его наизусть не помню... потом найду.
Я, кстати, в детстве, посетив зоопарк, была приятно удивлена, что живой "волчок" - симпатичнейшая зверюга, ничуть не похожая на драконоподобных монстров с иллюстраций к детским книжкам. Ну да, кусит... а обычная собака не кусит?
Александр Петров, с ними же все плохо кончилось
Кстати, Буратино в театр попал как раз за деньги... продав свою азбуку за четыре сольдо. Вот за что не люблю всякие сказкотренинги - за перевирание текста.
А мне вот "Три Толстяка" в детстве нравились... ну вот я и живу соответствующе:то балансирую над бездной, то страдаю от синдрома загнанности в клетку.
Михаил Востепаненко, спасибо на добром слове
Александр Котов, подозреваю, что информации о заболеваниях, которыми страдали в Средневековье крайне мало еще и потому, что к медикам...