Мир насекомых. Почему домового сверчка любят, а подземного ненавидят?

Перейти к предыдущей части статьи

Почти у всех прямокрылых вытянутое тело, две пары таких же вытянутых крыльев (причём тонкая задняя пара прикрыта сверху плотной передней), крупная голова с грызущим ртом и изогнутые в «коленях» задние ноги прыгательного типа.

К тому же почти все прямокрылые способны издавать стрекотание — и кузнечик в этом плане далеко не самый голосистый «певец» мира насекомых. Куда звонче и пронзительнее «поют» те же сверчки.

«За печкою поёт сверчок…»

Недаром в английском языке сверчка прозвали «крикет» (не путать со спортивной игрой) — видимо, из-за издаваемых звуков «кри-кри». Как тут не вспомнить знаменитую рок-н-ролльную группу 1950-х The CRICKETS, созданную Бадди Холли. К слову, именно подражая Холли, четверо ливерпульских парней тоже дали своей группе «насекомое» название, исказив слово «beetles» («жуки») до BEATLES…

В отличие от типичного кузнечика, сверчок имеет более коренастое тело, более крупную голову и более тёмную (иногда почти чёрную) окраску. Да и яйцевод на конце брюшка у него напоминает не саблю, а скорее тонкий прямой стилет.

Один из видов сверчков — домовой — стал постоянным обитателем человеческих жилищ. В отличие от других домашних насекомых — тех же тараканов — ведёт он себя довольно прилично: болезней не переносит, на глаза человеку, как правило, не попадается и скромно довольствуется крохами с обеденного стола. Недаром сверчок и его «сверчание» стали символом домашнего очага и уюта. Это нашло отражение во многих песнях.

Рождественская колыбельная из латвийского фильма «Долгая дорога в дюнах», 1982 (муз. Раймонда Паулса, сл. Эмилии Аспазии):

За печкою поёт сверчок,
Угомонись, не плачь, сынок,
Вон за окном морозная,
Светлая ночка звёздная…

Из песни «Сверчок» группы ДИАЛОГ:

Если правду сказать, я по крови — домашний сверчок,
Заповедную песню пою над печною золой,
И один для меня приготовит крутой кипяток,
А другой для меня приготовит шесток золотой

Путешественник вспомнит мой голос в далёком краю,
Даже если меня променяет на знойных цикад
Сам не знаю, кто выстругал бедную скрипку мою,
Знаю только, что песнями я, как цикада, богат…

Героиня повести Ч. Диккенса «Сверчок за очагом» вообще произносит сверчку целую восторженную оду:

— Я люблю его за то, что слушала его столько раз, и за все те мысли, что посещали меня под его безобидную песенку. Иной раз, в сумерки, когда я сидела тут одна, мне становилось так грустно, Джон, — это было еще до рождения малыша, ведь малыш, тот всегда развлекает меня и веселит весь дом, — но когда я думала о том, как ты будешь грустить, если я умру, и как грустно мне будет знать, что ты потерял меня, дорогой, сверчок всё стрекотал, стрекотал и стрекотал за очагом, и мне казалось, будто я уже слышу другой голосок, такой нежный, такой милый, и в ожидании его печаль моя проходила как сон. А когда меня охватывал страх — вначале это бывало, я ведь была еще так молода, Джон, — когда я начинала бояться, что брак наш окажется неудачным, оттого что мы не подойдем друг другу — ведь я была совсем ребенком, а ты годился мне скорей в опекуны, чем в мужья, — и что ты, сколько ни старайся, пожалуй, не сможешь полюбить меня так, как надеялся и желал, стрекотанье его опять подбодряло меня, и я снова начинала верить и радоваться. Я думала обо всем этом сегодня вечером, милый, когда сидела здесь и ждала тебя, и я люблю нашего сверчка за эти мысли!

Правда, можно вспомнить и мудрого Сверчка — из сказки К. Коллоди, который так утомил своими нравоучениями деревянного мальчишку Пиноккио, что получил от малолетнего дебила смертельный удар молотком.

К. Коллоди «Пиноккио»:
— Я не уйду, — возразил Сверчок, — прежде чем не скажу тебе великую правду.
— Говори великую правду, только поскорее.
— Горе детям, которые восстают против своих родителей и покидают по неразумию своему отчий дом! Плохо им будет на свете, и они рано или поздно горько пожалеют об этом.

Надо сказать, что советская версия, написанная Алексеем Толстым по мотивам итальянской сказки, оказалась более милосердной — Буратино Говорящего Сверчка всё-таки не убил.

Н. Толстая-Крандиевская «Воспоминания»:
По вечерам… когда на столе зажигали лампу и под абажуром кружились ночные бабочки, вылезал откуда-то сверчок, похожий на маленький сухой сучочек. Он садился всегда на одно и то же место, около чернильницы, и помалкивал. Когда же в стуке машинки наступали долгие паузы и Толстой в тишине обдумывал еще не написанное, сверчок осмеливался напомнить ему о своем присутствии. Возьмет вдруг и стрекотнет, и опять замолчит надолго.
— Это он тебя стесняется, — говорил Толстой, — а ко мне он уже привык. Мы — друзья.

Наверное, всем вам известна поговорка «Всяк сверчок знай свой шесток». А возникла она потому, что среди людей попадались особо горячие поклонники сверчкового пения. Они специально отлавливали этих насекомых и держали их в клетках, посадив на те самые «шестки». Особенно много таких ценителей было в Японии и Китае, где устраивали целые фестивали поющих сверчков.

Басё:
Какая грусть!
В маленькой клетке подвешен
Пленный сверчок.

Честно говоря, лично я не склонен разделять подобных восторгов. Не спорю, приятно слышать пение сверчка, находясь вечером на природе. И совсем другое дело, когда эти пронзительные трели мешают тебе заснуть. Когда один из таких певунов стал регулярно давать концерты прямо у меня под окном, мне частенько хотелось поступить, как Пиноккио или как дед из ещё одной известной песенки.

Из песни «Четыре таракана и сверчок» (муз. — итальянская народная, рус. текст — Р. Виккерса и Ю. Батицкого):

У дедушки за печкою компания сидит,
И распевая песенку усами шевелит.
Поужинают дружно и ложатся на бочок,
Четыре неразлучных таракана и сверчок.
[…]
Плюнул наш дед сердито,
И, перед тем, как лечь,
Взял он — и динамитом
Разворотил всю печь.
Утром старик задумал
Мусор убрать в углу, а там…
Весёлая компания
На камешках сидит
И, распевая песенки,
Усами шевелит.
Ужасный взрыв перенесли,
Как ласковый щелчок.
Четыре неразлучных
Таракана и сверчок…

Как и кузнечик, сверчок своим пением привлекает самку. Если же у его норки появится самец — неизбежна драка. Причём победитель не только убьёт побеждённого, но может его и съесть (несмотря на то, что сверчки — вегетарианцы). Недаром в Китае между сверчками издавна устраивали бои, а самого сверчка считали символом удачи и бесстрашия.

«Сколько раз увидишь его, столько раз его и убей!»

Приблизительно так мне всегда говорила бабушка, когда, выкапывая картошку, мы извлекали на свет довольно крупное (до 5 см) и, как по мне, крайне неприятное на вид насекомое. У нас на Донбассе его часто называют «капустянкой», хотя в зоологии прижилось другое, более красноречивое название — «медведка». Как и медведь, медведка имеет коренастое тёмно-бурое тело, покрытое волосками, и мощные передние лапы с когтями (извините, зубцами).

Однако ещё красноречивее звучит латинское название медведки — Gryllotalpa, в буквальном переводе «сверчок-крот». Подобно кроту, это насекомое почти всю жизнь проводит в почве, роя длинные ходы и пожирая по пути как разные корни и корнеплоды (за что её и ненавидят огородники), так и мелкую живность — червей и личинок.

Не случайно медведка так напугала «уменьшившегося» профессора Ивана Гермогеновича из фантастической повести Я. Ларри «Необыкновенные приключения Карика и Вали». Забавно, что спасло профессора другое прямокрылое, а именно — самка кузнечика, вздумавшая отложить в почву яйца.

Иван Гермогенович сидел в норе. Когда глаза его привыкли к темноте, он увидел в глубине чёрной пещеры огромную голову с длинными усами.
— Ну и гусар! Кто же это такой? — пробормотал растерянно Иван Гермогенович.
Голову и переднюю часть туловища прикрывал широкий выпуклый щит. Из-под щита высовывались зубчатые лапы, короткие, но очень широкие. Профессор сразу понял, что бороться с подземным животным ему не под силу. Оно убьёт его одним ударом лапы. […]
«Но кто же это? Кто?»
Профессор приподнялся на цыпочки, вытянул шею и вдруг с ужасом увидел две пики с острыми шипами, которые волочились по земле, как два хвоста.
— Подземный сверчок! Медведка! — прошептал Иван Гермогенович.
[…]
Размахивая копьём, он стал медленно отходить в конец тоннеля, пока не почувствовал сзади плотную стену.
«Вот и конец!» — подумал Иван Гермогенович.
Вдруг он услышал над головой шум. Потолок норы трещал, как будто его сверлили сверху. На голову Ивана Гермогеновича посыпалась земля.
Потолок лопнул. В норе на одно мгновение мелькнул мутный свет, профессор увидел кусок далёкого синего неба, но тотчас же, закрывая щель, сверху спустилось в тоннель что-то вроде огромного стручка.
— Что это? — крикнул профессор, схватив стручок руками.
Стручок вздрогнул и начал быстро подниматься вверх.

Как и положено сверчку, медведка тоже даёт концерты, но делает это в основном там, где и живёт — под землёй. Вот только прыгать она не умеет, ей это делать негде и незачем. Зато медведка научилась неплохо плавать — в тех местах, где почву периодически заливает водой.

Продолжение следует…