Старшее поколение горожан еще помнит о том, как в бытность председателем Совета ветеранов и заместителем председателя горисполкома Кобылинский помогал решать жилищный вопрос фронтовикам.
Младшее поколение с интересом рассматривает награды на груди у ветерана ВОВ. И всегда спрашивает: «А что это у вас за „сталинская“ медаль?» На что Кобылинский с гордостью сообщает: «Медаль эта к 120-летию со дня рождения Иосифа Виссарионовича, и вручалась тем, кто с ним работал. Таких наград в Калининградской области всего две».
Но мало кто знает, по крайней мере, две вещи об этом интересном человеке.
- Во-первых, Иван Савельевич в годы войны был начальником отделения агентурной разведки, работавшей в тылу у фашистов.
- А во-вторых, сегодня он живет в подвале дачи, до апреля 1945 года принадлежавшей одному из замов Германа Геринга.
Отец Ивана Савельевича в родном селе Выгов, что на Житомирщине, слыл знатным музыкантом. Из кларнета такие залихватские мелодии выдувал, что был желанным гостем на свадьбах в любом селе.
Нельзя сказать, что матери это нравилось. Когда Ивану исполнилось 10 лет, она, проплакав в подушку пару часов, поймала во дворе двух куриц и сунула сыну: «Ванька, продай кур и купи себе балалайку». «Я тоже хочу играть на кларнете, как батя», — пискнул Иван. «Кларнет — это…, — начала мать и добавила сочное непечатное словцо, — бл… во».
Кур Иван продал одному еврею из Жмеринки, а балалайку купил. С нею он не расставался даже на фронте. А частушкам, в том числе и матерным, батя его научил сполна, он мог их распевать часами.
«Бать, ты мамку не обижай», — пробасил Иван, когда стал постарше. «Эх, сынок, ты ж видишь, какая она, жизня, — вздохнул отец. — Шестеро вас было, а после голодухи в начале 30-х только двое и уцелело. Гуляй, пока молодой…»
В войска НКВД Иван попал в октябре 1939 года. Начал изучать радиодело, благо слух был отменный. С началом Великой Отечественной войны его определили в группу агентурной разведки и забросили в тыл к фашистам. Передавали очень ценные сведения по передвижению войск, расположению штабов гитлеровцев. А вот в бой им было приказано строго-настрого не вступать, чтобы не раскрыть себя. Десяток-другой убитых фрицев общую картину не изменит, а их работа спасала не одну сотню наших красноармейских жизней.
— Об одном жалею, — сокрушается ветеран, — что не моей группе удалось пленить Паулюса в Сталинграде. Его взяли соседи. И сразу на голову натянули рубашку, чтобы наши солдаты победы не разорвали фельдмаршала.
В июле 1944 года Кобылинский был тяжело ранен. На этом для него война закончилась.
…С сибирячкой Аней Иван познакомился в белорусской Лиде, где жил после войны. Она приехала повидать брата, который служил в одной из частей местного гарнизона. Приехала на недельку, но после знакомства с Ваней решила остаться. Сначала у них родилась дочь, а несколько лет спустя двойняшки: мальчик и девочка.
Жену Кобылинский уже похоронил. Дети приезжают в гости, да и то нечасто. А ему самому большие апартаменты ни к чему. Вот и выделили ему сухой подвал одного из корпусов военного санатория, где он работал до ухода на пенсию.
— Здесь была дача одного из замов Геринга. Об этом мне сообщила немка, которая приезжала в Светлогорск в конце 70-х. Она здесь вместе с отцом и матерью жила…
В августе 2007 года Иван Савельевич отметил свой 87-й день рождения.
— Живу не тужу, — бодрится Кобылинский. — Сухо у меня в подвале, тепло. А кушать хожу в кафе «Ветерок», что на спуске к пляжу. Слава Богу, кормят бесплатно, спасибо владельцу кафе…
Юрий, с Вашей помощью познакомилась еще с одним замечательным жителем нашей страны. Спасибо! Моя пятерка! Правда, в конце у Вас как-то внезапно обрывается. Может, стоит что-нибудь дописать?
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Ну,что ж, сухо - и то ладно! Боже мой, всю войну - и подвал! Зигзаги социума... ну, и кому их выравнивать, как не нам самим?
0 Ответить
Так и мы жили в геринговом поместье, в Карен Халле! Потом, правда семьи высшего комсостава поперли из Германии, после снова разрешили и после опять поперли. У меня полно отцовых фотографий сохранилось. Офицеры охотились на кабанов в лесу возле Карен Хале. У меня сохранился охотничий нож, который отец взял в этом поместье. Герингов или нет, егерьский, теперь не сказать, но мне очень хотелось его вывезти с собой. Нас шмонали как проклятых и конечно нож в футляре нашли и отложили. Но потом умолила границу, память об отце, слезы и они разрешили, но провозили нож отдельно от меня - в пилотской кабине, а уже при почти полном снижении выходит стюардесса и кричит на весь салон самолета - чей кинжал. А я сзади ору - мое! Выскакиваю в проход, весь самолет оглядыввается, а там метр с кепкой божий одуванчик за кинжалом тянется. Вот так он и сейчас со мной. Бережем.
0 Ответить