Как «принц Датский» Даль взялся бороздить просторы русского языка?

Владимир Иванович родился 10 (22) ноября 1801 года в городке Лугань (ныне — Луганск) в Малороссии, как раньше называли Украину. Его отец был выходцем из Дании, получил образование в Германии, а практиковал в России. Русское имя Иван Матвеевич было получено Иоганном Христианом Далем вместе с русским подданством в 1799 году в Луганске, через год после приезда в Россию. Впрочем, ничуть не меньше, чем от отца, Даль унаследовал и от матери, немки по национальности. Эта была высокообразованная женщина, достаточно сказать, что она свободно говорила и писала на пяти европейских языках и не позволила себе нанимать для детей гувернеров и воспитателей, учила их всему сама. Под влиянием матери юный Володя начал писать стихи.

Он покинул отчий дом в 14 лет, когда стал курсантом кадетского корпуса в Санкт-Петербурге. Впрочем, он оказался не в восторге ни от учебы, ни от муштры, которая процветала в училище, и гораздо позднее справедливо назвал это время «убитыми годами». Судьба показала ему родину отца во время учебного похода, но пасторальная Дания с ее очень размеренным темпом жизни, вызвала у юноши только разочарование. Он всю свою жизнь решил связать только с Россией.

После выпуска судьба забросила Даля в теплые края, на Черноморский флот, но даже офицерская служба не привлекала Владимира Ивановича. Вахты, матросы, походы — все это было явно не для мятущейся души, они напоминали клетку, пусть даже и с позолоченными прутьями. Единственной отдушиной для молодого офицера стало ведение дневника, в который он записывал слова, которые довелось услышать впервые. Далю это было простительно — в его жилах не текло ни капли русской крови…

Все началось с сочных боцманских матов, соленых выражений, среди которых «язви тебя в печенку» была самой мягкой формой проявления неудовольствия. Когда слов накопилось достаточно для того, чтобы стать своим в доску, Даль перешел на стихи, сочиненные на русском языке. И надо же такому случиться, что одним из первых объектов для стихосложения стал командующий флотом. Эпиграмма на него была такой сочной, что дамы при первых же строчках закрывали лица веерами, потому что эти самые лица горели от стыда.

Конечно, стихи прочитали командующему, который дал торжественную клятву, что сгноит этого стихотворца в Сибири. Даля арестовали, но на суде адвокат сумел доказать, что этот иностранец недостаточно правильно понимает некоторые русские слова и выражения, а значит, нужно сначала разобраться, кто нашептал ему эти язвительные сентенции. Подсудимый-де просто, как попугай, повторил то, в чем ни бельмеса не смыслит…

Суд оправдал полудатчанина-полунемца. И он, от греха подальше, перевелся в Кронштадт, попутно поклявшись, что освоит этот язык лучше всякого русского! И сдержал слово, постоянно пополняя свои записи, которые вскоре перекочевали из первой тетрадки во вторую. Потом в третью, и т. д. Но самое главное, вместо «сигаретки» на сон грядущий Даль каждый вечер перечитывал новые слова и старался «въехать» в их смысл.

Когда же слова и выражения стали все чаще повторяться, Владимир Иванович вдруг осознал, что в русском флоте ему больше делать нечего. Что он вычерпал всю «воду» из этого суденышка. А значит, род занятий можно сменить.

В 1826 году 25-летний Даль поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. Тут-то и пришлось не раз пожалеть о своем опрометчивом решении покинуть флот. Денег не хватало, и Владимир Иванович устроился репетитором. Медицина мало кого интересовала, а вот желающих научить ребенка правильно разговаривать на родном языке было хоть отбавляй. Так потихоньку Даль и втянулся в русский язык.

За три года учебы Владимир Иванович сумел зарекомендовать себя толковым хирургом, а потому, после защиты диплома, его тут же отправили на русско-турецкую войну в действующую армию. Он работал хирургом в полевом госпитале, а в минуты затишья любил беседовать с выздоравливающими ранеными, записывая различные диалекты. Так и складывались, как кубики «Лего», кирпичики его будущего Словаря.

Конечно, Даль не был бы Далем, если бы не вляпался опять. В его сборнике «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый» цензура усмотрела насмешку над правительством. И хотела опять упечь в тюрьму. И опять Даля спасли его «нерусское» происхождение да военные заслуги. А «Казак Луганский» стал его псевдонимом на долгие годы…

Первое издание Толкового словаря живого великорусского языка датировано 1867 годом. Почти полвека подвижнической работы «спрессовались» в 200 тыс. слов. Из них более половины составляет литературная лексика, а более 80 000 слов, в основном, диалектных, были записаны Далем в различных районах России. А знаменитые «Пословицы русского народа», в котором пословицы располагались не по алфавиту, а по темам (Бог, любовь, семья и т. д.), были своеобразной предтечей Словаря и вышли за пять лет до него. Всего им было собрано и обработано порядка 37 тыс. пословиц и поговорок.

А закончить свой рассказ мне хочется «вкусненьким» фактом. Сказка с сочным началом «Жили-были дед и баба. И была у них курочка Ряба» принадлежит Владимиру Ивановичу Далю. И то, что она давно считается народной, яркое свидетельство, что «принц Датский» стал своим в доску в России…