Что сделал для России адмирал Макаров?

Недалеко от офиса, где я на тот момент работала, есть остановка «улица адмирала Макарова». Как-то раз, проезжая мимо этой остановки, я услышала вопрос маленького мальчика, который был адресован, по-видимому, папе: «А кто такой — этот адмирал Макаров?»

Как известно, чтобы не поддерживать разговора с ребёнком, его внимание достаточно переключить на что-то другое.

— Смотри, сколько крошек у тебя на рубашке и брюках, — был ответ родителя. — Купили тебе булку с маком — сиди, ешь и не болтай.

Видимо, за свои незнания отцу было стыдно перед маленьким сыном, поэтому лучшее, что он смог придумать на тот момент, это отчитать ребёнка за то, что он не умеет аккуратно кушать сладкие булочки. Пока тот отряхивался, автобус уже подкатил к следующей остановке. Я вышла, но полагаю, что исчерпывающего ответа на свой вопрос мальчик, на вид которому было лет шесть-семь, так и не получил.

Событие второе. Сын, который учился в десятом классе, пришёл домой с заданием: написать сочинение на тему «Что ты чувствуешь, когда видишь перед собой картину „Апофеоз войны“ художника Верещагина».

Интернет на тот момент функционировал уже достаточно хорошо. Шестнадцатилетний парень, не задумываясь, включил компьютер и стал просматривать нужные сайты с информацией как о картине, так и о художнике. Долго ерошил волосы, потом что-то так же долго и упорно выискивал, потом выписывал прямо с монитора…

Как наши дети сейчас пишут сочинения — распространяться нет смысла. Николай накатал листа три якобы «своих» мыслей и ушёл, оставив компьютер включенным. Я подсела за его стол, посмотрела открытые вкладки, нажала на первую попавшую и… через какое-то время чтение захватило меня.

Кроме того, что я читала о художнике Верещагине, увидела я другую фамилию, которая уж если и была близка к искусству, то исключительно к военному — Макаров. Автор статьи, видимо, был человеком неравнодушным, потому что с монитора глядели не немые буквы, а одна за другой рисовались картинки битв в Порт-Артуре, Цусимского сражения и всего того, что обычно приносит с собой война.

Закончилась статья, увы, очень грустными фактами. Два друга, два неразлучных товарища погибли вместе на броненосеце «Петропавловск» подорвавшемся на вражеской мине.

Уже позднее, когда мне пришлось писать про генерала Скобелева, я совершенно неожиданно узнала, что Михаил Дмитриевич Скобелев и Степан Осипович Макаров были хорошо знакомы. Два Георгиевских кавалера, награжденные за участие в Ахал-Тыхинском походе, обменялись при личной встрече крестами. Макаров никогда не расставался с этой наградой. Ведь наполовину она принадлежала его другу.

Вот так тесно переплелись события: сначала Верещагин, затем Скобелев, потом Макаров…

К сожалению, когда я училась в школе, о них ничего не рассказывали. В то время, когда я заканчивала десятый класс, умение разбираться в политике партии считалось более весомым, чем знания о героях России. Приближался XXVII съезд КПСС, и наша учительница истории сбивалась с ног, вдалбливая в наши юные головы непривычные для слуха слова: «Перестройка», «Ускорение», «Демократизация». О Макарове ли ей тогда было нам рассказывать…

Есть довольно распространённая фраза: «Нет пророка в своём Отечестве». Как ни странно, но именно Степана Осиповича Макарова очень часто сравнивали с пророком. И подтверждением тому является не только то, что таким словом его называли русские солдаты и офицеры. Величие адмирала признавали даже недруги.

Так, например, в 1904 году японский поэт Исикава Токабуки написал такие строки:

«Утихни ураган, прибой не грохочи, кидаясь в бешенстве на берег дикий. Вы, демоны, ревущие в ночи, хотя б на миг прервите Ваши крики. Друзья и недруги, отбросьте прочь мечи, не наносите яростных ударов. Замрите со склоненной головой при звуках имени его: Макаров!»

И это было написано человеком, который жил в стране, с которой Россия на тот момент вела боевые действия!

В историю адмирал Макаров вошёл как фигура весьма и весьма масштабная. «Исполин мысли, исполин духа, христолюбец, человек кристальной чистоты и огромной духовной силы», — писали о нём современники. И это было правдой.

В наше время таких людей, к сожалению, не хватает. После гибели Макарова в русско-японской войне прошло более ста лет, а его имя не забыто. Учащимся речных и морских училищ, студентам водных академий постоянно рассказывают про Степана Осиповича. Невозможно не восхищаться его делами, его личностью и человеческими качествами, а также качествами настоящего учёного, мореплавателя и просто гражданина, который любил свою Родину.

Будущий адмирал родился в Николаеве, в семье моряка. Сам город, в котором появился на свет Степан Осипович, был связан с именами таких великих флотоводцев, как Ушаков и Лазарев.

В юношеском возрасте Макаров не выпускал из рук книгу Л. Н. Толстого «Севастопольские рассказы». Вместе с тем, что не переставал восхищаться героизмом русских солдат, он часто думал:

«Ежели нужно умереть, нужно, чтобы меня не было, сделай это, Господи. Поскорее сделай это. Но ежели нужна храбрость, нужна твёрдость, которых у меня нет, дай мне их. Но избавь от стыда и позора, которых я не могу переносить. Но научи, что мне делать, чтобы исполнить твою волю».

С этими событиями детства совершилось нечто важное в его душе. Макаров имел перед собой образец жизни, которой хотел следовать. Погибнуть с честью во имя России. Или победить.

Став старше, Макаров часто повторял свою любимую фразу: «Помни войну». Дело в том, что Черноморского флота как такового на тот момент не существовало, и Макаров прилагал все усилия для его восстановления.

Когда началась война между Россией и Турцией, картина была неутешительной. Кораблей у нас было мало, а те, что были, не соответствовали военным нормам и стандартам.

Однако вести, которые доходили с театра военных действий, содержали в себе странную на тот момент информацию: якобы на Чёрном море то и дело появлялись какие-то таинственные русские корабли, которые подрывали турецкие суда. Вот так в центре внимания неожиданно оказалось имя Степана Макарова. Ведь это он осуществил свою дерзкую задумку: погрузить минные катера на — вы только вдумайтесь! — на быстроходные торговые пароходы и атаковать турок прямо в бухтах. Минные атаки, которые организовал Макаров, буквально сходу парализовали турецкий флот.

Идеи будущего адмирала, как выяснилось позже, появились не на пустом месте. Он много читал, интересовался буквально каждой отраслью морского дела. Причём настолько глубоко вчитывался в материалы, что его образованию можно было бы позавидовать.

Если бы сейчас о Макарове пришлось говорить с артиллеристами, они бы заявили, что он — специалист из их области. Акустики тотчас же возразили бы, что поскольку Макаров является основоположником шумопеленгования, он, без сомнения, является «их» человеком. Заспорили бы и минеры с торпедистами: ведь Макарова недаром прозвали «дедушкой минного дела». Именно он впервые применил торпедное оружие.

Много ли существует в истории людей (и есть ли вообще такие?), которые одновременно были учёными и носили высокое воинское звание? А Макаров, мало того, что обладал фундаментальными знаниями в различных областях кораблестроения и прекрасно разбирался в военном деле, был также Георгиевским кавалером, флигель-адъютантом и самым молодым контр-адмиралом.

И тем не менее Макаров не считал себя выдающимся человеком. Наоборот, он полагал, что обладает недостаточными знаниями. Продолжая совершенствовать познания, он был одним из первых учёных, которые стали интересоваться вопросом обмена вод между Чёрным и Средиземным морями. Он каждый день брал пробы на прозрачность, солёность, плотность и прочие характеристики и в результате этого написал труд «Обмен вод Чёрного и Средиземного морей», за что получил премию от Географического общества и полное научное призвание.

На тот момент в Санкт-Петербурге строился винтовой корвет «Витязь», и капитан 1 ранга Макаров был назначен его командиром. Но прежде, чем корвет спустили со стапелей, Макаров постоянно вносил в его конструкцию различные изменения. А делалось всё очень просто: сначала строилась уменьшенная модель какого-либо приспособления, и если она проходила пробные испытания, на свет появлялась модель в натуральную величину.

Для того чтобы планы не оставались на бумаге, Макаров лично писал письма в Военное Морское управление. Даже сейчас, когда прошло уже более ста лет, в Управлении хранится большое количество этих писем.

Но на задумки, способные улучшить корабль, требовались деньги, которые выделялись не очень охотно. И далеко не каждому начальнику из Управления хотелось возиться с рапортами Макарова. Как всё это похоже на то, что творится в России сейчас! Надо думать, как был бы удивлён Степан Осипович, если бы узнал, что за сто с лишним лет бюрократия так и процветает в нашем государстве! А тогда… тогда в Управлении он чаще находил противников, нежели единомышленников.

Но Макаров умел требовать. Ему, конечно же, часто отказывали, а он всё равно умел добиваться своего. Если взять во внимание послужной список дел этого человека, можно невольно задуматься над тем, как много он успел сделать за период своей, в общем-то, недолгой жизни. Он словно раздвинул её границы, опередив время на десятки лет.

Когда в конце XIX века началось исследование Северного полюса, Макаров был одним из первых, кто высказал идею: «К Северному полюсу — напролом». Впервые идею создания ледокола тогда ещё контр-адмирал Макаров высказал в 1892 году. Пять лет готовил её научное обоснование. В 1897 году подал первую записку морскому министру Тыртову. И потом написал ещё много записок и писем. Когда смотришь на эти бумаги, на которые у Макарова ушло просто огромное количество времени, волей-неволей приходит мысль: «Где черпал Степан Осипович столько сил, чтобы сдвинуть с места это рутинное общество?»

Но, видимо, где-то находил, потому что никогда не жил своими собственными интересами. Всем известно, что есть люди, которые наделены абсолютным слухом, абсолютным зрением. Тогда они становятся великими музыкантами, композиторами, художниками. У Макарова было абсолютное чувство будущего. Он его видел, прозревал, знал, что его открытия послужат будущему не только флота, но и жизни.

Но что самое главное — он никогда не кичился своим адмиральским званием. Когда мы говорим об адмирале Макарове, здесь не нужно воспринимать слово «адмирал» как чисто военный термин. Адмирал в данном случае — это всесторонне развитый инженер, человек высокой интеллектуальной культуры, богатый духовно. Поэтому слово «адмирал» — достаточно ёмкое, вобрало в себя очень много.

Макаров очень хорошо разбирался не только в практике, но и в теории флотского дела. А это уже как нельзя лучше показывает разноплановость его деятельности. Учёный в области не только военного, но и гражданского флота, Макаров очень многое изменил в вопросах постройки судов, стараясь довести их практически до совершенства.

Поэтому, когда сейчас говорят, что вложил именно он в теорию флота, нельзя не согласиться с тем фактом, что современный русский флот ему обязан очень и очень многим.