Ленинград в сердце: о чем писали поэты-блокадники?

Елена Вечтомова (1908−1989). Поэт, прозаик и журналист. Родом из дворянской семьи. Происхождение свое ей приходилось скрывать. После встречи с Маяковским в 1928 г. решила посвятить себя литературе. Автор книги «Повесть о матери», посвященной матери Владимира Ильича Ленина.

После начала Великой Отечественной войны пришло известие о гибели в Балтийском море при переходе из Таллинна в Кронштадт кораблей КБФ мужа, поэта Юрия Инге. От эвакуации Елена Вечтомова отказалась и вместе с сыном осталась в блокадном Ленинграде. Читала стихи на радио, выступала в госпиталях. В качестве военного корреспондента принимала участие в боевых действиях на суше и на море. Была ранена и снова вернулась в строй. Известие о прорыве блокады встретила в доме радио.

Блокада прорвана!

Друг, товарищ, там, за Ленинградом,
Ты мой голос слышал, за кольцом,
Дай мне руку! Прорвана блокада.
Сердце к сердцу — посмотри в лицо.

Кровь друзей, взывавшая к отмщенью,
На полотнах полковых знамен.
На века убийцам нет прощенья.
Прорвана блокада. Мы идем!

Мы сегодня снова наступаем,
Никогда не повернем назад…
Мой малыш-сынишка — спит, не зная,
Как сегодня счастлив Ленинград.
1943

Михаил Дудин (1916−1993). Русский советский поэт, переводчик и журналист, военный корреспондент. Общественный деятель, сценарист, автор текстов песен и более 70 поэтических сборников. Теме блокады посвятил много стихов, но это, как мне кажется, самое пронзительное:

Вдогонку уплывающей по Неве льдине

Был год сорок второй.
Меня шатало
От голода,
От горя,
От тоски.

Но шла весна —
Ей было горя мало
До этих бед.

Разбитый на куски,
Как рафинад сырой и ноздреватый,
Под голубой Литейного пролет,
Размеренно раскачивая латы,
Шел по Неве с Дороги жизни лед.

И где-то там,
Невы посередине,
Я увидал с Литейного моста
На медленно качающейся льдине
Отчетливо Подобие креста.

А льдина подплывала,
За быками
Перед мостом замедлила разбег.
Крестообразно
В стороны руками
Был в эту льдину впаян человек.

Нет, не солдат, убитый под Дубровкой
На окаянном «Невском пятачке»,
А мальчик,
По-мальчишески неловкий,
В ремесленном кургузом пиджачке.

Как он погиб на Ладоге,
Не знаю.
Был пулей сбит или замерз в метель.

…По всем морям,
Подтаявшая с краю,
Плывет его хрустальная постель.

Плывет под блеском всех ночных созвездий,
Как в колыбели,
На седой волне.

…Я видел мир.
Я полземли изъездил,
И время душу раскрывало мне.

Смеялись дети в Лондоне.
Плясали В Антофагасте школьники.
А он
Все плыл и плыл в неведомые дали,
Как тихий стон
Сквозь материнский сон.

Землетрясенья встряхивали суши.
Вулканы притормаживали пыл.
Ревели бомбы.
И немели души.
А он в хрустальной колыбели плыл.

Моей душе покоя больше нету.
Всегда,
Везде,
Во сне и наяву,
Пока я жив,
Я с ним плыву по свету,
Сквозь память человечества плыву.

Вера Инбер

(1890−1972). Одна из неоднозначных и драматичных судеб русской советской литературы. Партократ от литературы, безжалостно подавлявшая любую свежую творческую мысль, и… глубоко одинокая женщина.

В ранней юности писавшая тексты о «Девушке из Нагасаки» (да-да, слова к этой знаменитой песне написала именно Вера Инбер) и гордившаяся тем, что она двоюродная сестра Льва Троцкого, а всю последующую долгую жизнь смертельно боявшаяся этого родства. Обласканная властью, пережившая всех своих мужей и единственную дочь и практически забытая еще при жизни… Несчастный человек. Большой поэт.

Душа Ленинграда

Их было много, матерей и жен,
Во дни Коммуны, в месяцы Мадрида,
Чьим мужеством весь мир был поражен,
Когда в очередях был хлеб не выдан,
Когда снаряды сотнями смертей
Рвались над колыбелями детей.

Но в час, когда неспешною походкой
В историю вошла, вступила ты,
— Раздвинулись геройские ряды
Перед тобой, советской патриоткой,
Ни разу не склонившей головы
Перед блокадой берегов Невы.

Жилье без света, печи без тепла,
Труды, лишенья, горести, утраты
— Все вынесла и все перенесла ты.
Душою Ленинграда ты была,
Его великой материнской силой,
Которую ничто не подкосило.

Не лаврами увенчан, не в венке
Передо мной твой образ, ленинградка.
Тебя я вижу в шерстяном платке
В морозный день, когда ты лишь украдкой,
Чтобы не стыла на ветру слеза,
Утрешь, бывало, варежкой глаза.
Ленинград, Март 1942 г.

Иосиф Колтунов (1910−1950). Родился в г. Прилуки Черниговской губернии. В 1927 г. уехал в Ленинград. С 1933 г. был литературным сотрудником армейской газеты 23-й армии «Знамя победы» на Ленинградском фронте. Выпустил книгу стихов «Слушай, Отчизна!».

Участвовал в боях на Карельском перешейке. В связи с тяжёлым заболеванием сердца в 1942 г. был отправлен в тыл. Служил в войсках Южно-Уральского военного округа литературным сотрудником и ответственным секретарём окружной газеты в Оренбурге.

Девушка в ватнике

Она носила, словно латы,
Обороняя Ленинград,
Простую стеганку из ваты
— Привычный времени наряд.

Узорчатый и аккуратный,
К лицу казался ей вполне
Костюм из серой ткани, ватный,
Какие носят на войне.

Теперь он весь забрызган мелом,
Но ей и нам не все ль равно?
Ей в этом выгоревшем, в белом,
Войти в историю дано.

И даже если это мода,
Мы занесем ее в приход,
— Живи и здравствуй, дочь народа,
Законодательница мод!
1944

Всеволод Рождественский (1895−1977). Русский советский поэт и переводчик, журналист, военный корреспондент. В начале 1920-х годов входил в число «младших» акмеистов. Участник Великой Отечественной войны. С первых дней — в народном ополчении. Работал корреспондентом в газетах «На защиту Ленинграда», «Ленинградская правда», «Ленинский путь». Участвовал в прорыве блокады Ленинграда.

Сфинксы над Невой

Свидетели бессчетных поколений,
Немые полулюди-полульвы,
Они лежат у ледяных ступеней,
Перед пустыней скованной Невы.

Глядят неотвратимо друг на друга,
На мерзлый камень лапы положив,
И слушают, как повторяет вьюга
Один и тот же воющий мотив.

Вновь, приглушенный сумраком морозным,
К ним издалёка долетевший звук
Рождает свист, кончающийся грозным
Ударом и фонтаном льда вокруг.

И тотчас же от крепости Петровой,
От кораблей, вступивших в грозный строй,
Ответный гром, раскатисто-суровый,
Грохочет над туманною Невой.

В цехах, в домах, где все оледенело,
В тисках врагом зажатого кольца,
Все силы напрягая до предела,
Горят непобедимые сердца.

А сфинксам, пережившим бег столетий,
И зной песков, и гордость пирамид,
Не снилось даже, что стоит на свете
Такой безмерной твердости гранит.

Здесь, возле Академии художеств,
Им не понять в тревожный этот год,
Что, жизнь свою на сто веков умножив,
Их вечность Ленинград переживет.
1942

Елена Рывина (1910−1985), ленинградская поэтесса, современница Анны Ахматовой. С середины 1930-х была сотрудником ленинградских газет и журналов, в Великую Отечественную войну — газеты «На защиту Ленинграда», входила также в группу писателей при Политуправлении Ленинградского фронта.

Печаталась она не слишком часто. Но всю жизнь писала хорошие стихи, до последних дней, писала страстно, убежденно и знала, что ее лирическим стихам открывается читательское сердце.

В городе Пушкине, где с 1919 года она провела годы своей юности, есть посвященные ей стенды в Городском историко-краеведческом и школьном музеях. Жизнь Елены Рывиной оборвалась трагически: она попала под электричку в Комарово. Похоронена в Пушкине.

Возвращение в Пушкин

Если ваше детство тоже пробежало
Переулком Ляминым в Детское Село,
Если переулок Лямин
И для вас, как тихий голос мамин,
— Вы поймете острой боли жало,
Что в те дни в меня вошло.

По садам, где каждую ограду,
Каждый кустик знаю наизусть я,
Ходит хлюст особого отряда,
Хлыстиком сбивая этот кустик.

Снится мне осадными ночами
Старый парк мой, весь заросший, мшистый,
Статуи с закрытыми очами,
Не глядящие в глаза фашиста.

Старые Дианы и Цирцеи,
Детство мне взлелеявшие, где вы?
Не стоит под аркою Лицея
Мститель, задохнувшийся от гнева.

И когда заговорили пушки
Самыми родными голосами,
На рассвете я входила в Пушкин,
Он еще дымился перед нами.

Но уже не девочка входила
В порохом покрытые владенья
Снегом припорошенных полян
— К женщине с седыми волосами
Подполковник Тихонов склонился:
— Вам нехорошо? Не надо плакать,
Стыдно же, товарищ капитан!

— Нет, мне хорошо, но мне не стыдно,
Разрешите, пусть они прольются.
Слишком долго я копила слезы — потому и стала я седой.
Не могу о тех я не заплакать,
Кто со мною в Пушкин не вернется,
Из кувшина Девы не напьется,
К Пушкину на бронзовой скамейке
Не придет, — а я пришла домой!
1944

Светлая память поэтам. В годы тяжких испытаний они сохранили Слово. И сражались им.