Как образуются новые слова? С помощью суффиксов

В русском языке 35−40 суффиксов, и у каждого — своё назначение. Те, кто интересуется происхождением слов, должны ценить суффиксы как один из главных инструментов образования новых слов.

Кстати, об образовании новых слов. Очень часто новые слова образуются с помощью интересного приёма — эпонимии. При этом имена собственные (те, что обозначают имена людей и пишутся с большой буквы) превращаются в имена нарицательные (обозначающие названия предметов или понятий; они пишутся с маленькой буквы).

Эпонимия — распространённый способ словообразования. Таким способом образовано множество научных и технических терминов. Если задуматься, то тут же припомнишь карданный вал (или просто кардан), дизельный двигатель (а чаще — просто дизель), закон Бойля-Мариотта и архимедову, выталкивающую, силу, а также болезнь Боткина.

Некоторые суффиксы при образовании эпонимов просто незаменимы. Например, суффикс «-изм-». Если его присоединить к имени любого учёного или политика, тут же получаем учение или политическое движение. Фрейдизм, марксизм, ленинизм и тем же Лениным ненавидимый махизм. Несколько особняком стоят куда как более популярные садизм и мазохизм.

В силу гнилых советских традиций суффикс «-изм-» очень часто пах арестом и расстрелом, отчего превращал обычную теорию в сугубо вражеское учение. «Вейсманизм-морганизм» — это тебе не легкомысленная «генетика» (естественно, публичная девка на ложе американского империализма), а целая глубоко эшелонированная вражеская научная крепость, которую под силу взять только товарищу Лысенко, народному академику. Который, впрочем, тоже никуда от словообразовательных суффиксов не делся, оставив о себе память в виде «лысенковщины».

Активным творцом эпонимов является также суффикс «-к-». Вообще у этого маленького суффикса много работы. Начнём с того, что он — главный феминист русского языка, помогает образовывать феминитивы, женские варианты свойств и профессий. «Студент» — «студентка», «блондин» — «блондинка», «дирижёр» — «дирижёрка»…

Нет, в последнем случае как-то кривовато получается, пуристы, не привыкшие ещё к «авторке», возмутятся. То ли дело в родственном украинском языке, где суффикс «-к-» гораздо более универсален: «диригент» — «диригентка». И точно так же, без проблем: «товариш» — «товаришка», и даже «президент» — «президентка».

Иные дородные женщины бывают покрепче мужчин. Нынешние штангистки штангистам ни ростом, ни статью, да и силой тоже, не уступают. Но язык нам чисто подсознательно нашёптывает, что суффикс «-к-» — уменьшительный, а значит, тот предмет, что обозначается феминитивом, должен быть помельче, чем его маскулинный аналог.

Футболистка нам почему-то кажется поизящней, чем футболист. А уж на волейболисток все рады поглазеть — красавицы. С волейболистами — никакого сравнения. Да и другие слова женского рода, образованные с помощью суффикса «-к-», становятся и короче, и в произношении проще. Не «гречневая крупа», а «гречка», не «ветряная оспа», а «ветрянка».

«Маленький» и «миленький» в русском языке не только созвучны. Уменьшительно-сократительный суффикс «-к-» и слова образует милые, приятные. Согласитесь, что «газировка» гораздо вкуснее «газированной воды», а жить на улице Бирюсинка куда как приятнее, чем если бы она называлась улицей Бирюсинской.

Собственно говоря, топонимы — это то место, в котором суффикс «-к-» охотно поселяется. Русские топонимы охотно приобретают этот суффикс по всем вышеперечисленным его свойствам: сокращение, уменьшение, умиление. В Москве и в Петербурге огромное число названий улиц и площадей образованы с помощью суффикса «-к-». Назовём малую их долю: Петровка и Хитровка, Солянка и Шаболовка, Усачёвка и Третьяковка, Мойка, Фонтанка и Апраксин рынок, который все кличут Апрашкой.

Случается, что уменьшительный суффикс «-к-» становится унизительным, придавая слову барской презрительности. Иван Грозный обозлился на митрополита Филиппа, когда тот в посланиях к царю пытался его вразумить. Митрополичьи послания царь называл не иначе, как «Филькиными грамотами».

Впрочем, часто уменьшительный суффикс свидетельствует не об унижении, а о всё том же умилении и любви. Вот такая смесь любви и почитания слышится во многих перечисленных московских и питерских топонимах. Особенно подобная любовь-почитание свойственна студентам, если они упоминают своё учебное заведение.

Неофициальные прозвища, образуемые из официального названия с помощью всё того же маленького, но могучего суффикса «-к-». А вот когда университет официально носит имя какого-нибудь великого деятеля, очень часто образуется эпоним. И тогда прославляемое имя становится ласковой, почти интимной, кличкой.

Выпускники Московского высшего технического училища называют свою «альма-матер» «Бауманкой», потому что в 1930 году этому славному учебному заведению присвоили имя не менее славного революционера Николая Баумана (1873−1905), который в 1905 году был убит неподалёку.

Точно так же очень скоро стало «Гнесинкой» музыкальное училище имени Гнесиных в той же Москве. Студенты и преподаватели любят и почитают свою «Гнесинку». Московские студенты-химики обозвали свой университет Менделавочкой, ибо он назван именем Д. И. Менделеева. Студенты же экономисты называют своё учебное заведение, которому было присвоено имя Г. В. Плеханова, «Плешкой».

Точно так же Московская Сельскохозяйственная Академия им. К. А. Тимирязева уже давно стала «Тимирязевкой», а то и «Тимкой». Будущие актёры, студенты московских театральных вузов, урезали до панибратских «Щепки» и «Щуки» названия своих орденоносных театральных училищ, увенчанных именами великих М. С. Щепкина и Б. В. Щукина, соответственно.

Та же история происходит в другом крупном студенческом центре, в Санкт-Петербурге. Есть на брегах Невы Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. проф. М. А. Бонч-Бруевича. Не правда ли, длинновато? Ну, так его уже много лет почти официально величают «Бончем». А вот художественный институт имени И. Е. Репина студенты называют «Репой». (А ведь это не хухры-мухры, а бывшая Императорская академия художеств!)

Художественно-промышленную академию имени А. Л. Штиглица всё ещё называют по старой памяти «Мухой». Человек, не знакомый с советскими реалиями, удивится: почему «Муха», если имени Штиглица? Да потому, что после революции художественно-промышленное училище, организованное бароном Штиглицем, национализировали. Соответственно, имя барона Штиглица с фронтона сняли, при том что учебное заведение продолжало функционировать. В 1953 году ему присвоили имя скульптора В. И. Мухиной, которая, без сомнения, была выдающимся скульптором. Помните статую «Рабочий и колхозница»? Это на века.

Так вот, вплоть до 1994 года это училище называли «Мухинским училищем». Ну, а дизайнеры, которых в этом училище обучали, оказались, как положено, ребятами креативными. И они подсократили название ещё немного, пока не получилась «Муха».