Как стал диктором «голос страны Советов»?

Смерть на поле боя…

День задался очень жарким — с утра ртутный столбик термометра скакнул к 30 градусам, а к полудню приблизился к 40-градусной отметке. Поскольку дело было в чистом поле, и спрятаться от палящего солнца не имелось возможности, некоторые ветераны почувствовали себя плохо. Схватился за сердце и Юрий Борисович Левитан. А когда к нему подбежала молоденькая фельдшер, тихо произнес: «Оказывайте помощь другим, здесь есть люди и постарше меня. А я пока валидолом обойдусь».

Сердечные приступы у диктора иногда случались и раньше, но, как правило, они быстро проходили. Но в этот раз серодце не отпускало. А вскоре Юрий Борисович потерял сознание.

Врачи деревенской больницы, в которую доставили Левитана, ничего сделать уже не могли…

«Труба, покличь сына!»

…Старинный Русский город Владимир на красивой реке Клязьма. Именно здесь в семье портного Бориса Левитана 2 октября 1914 года родился сын, которого назвали Юрой. Забегая вперед, скажу: отец спал и видел, что сын станет военным инженером, будет строить мосты и переправы. Но пока мальчишка рос, он как и все его товарищи, занимался в различных кружках, иногда пел в хоре мальчиков, а иногда и девочек, когда народу не хватало. Единственное, что предполагало будущую профессию диктора — это громкий голос, из-за которого парнишку обзывали Трубой: когда нужно было позвать девчонку или мальчишку с одного берега Клязьмы на другой — то родители обращались к Левитану: «А ну-ка, Юра, крикни моего!» И тут же предусмотрительно затыкали уши.

К драматическому кружку парня приобщил родной дядя. Вот он, в отличие от отца, видел Юрку артистом: «Из тебя получится хороший актер. Парень ты фигуристый, стройный, а еще в очках, интеллигентный вид у тебя, голос хороший. Поезжай в Москву и будь киноактером. Вот я хотел быть киноактером, но ничего не вышло».

После окончания школы, в 1931 году Левитан-младший впервые подумал о том, что он, пожалуй, сможет стать артистом, и двинулся в Москву, не имея там ни родных, ни знакомых. Правда он был не один, прихватил с собой лучшего друга Сережу, который отчаянно шепелявил и не выговаривал чуть ли не половину букв. Но разве это кого-то когда-то останавливало? Пришли они с приятелем в театральный институт, на них посмотрели, и вынесли вердикт: «Во-первых, мальчики, вам лет мало, а, во-вторых, для артиста внешность нужна». А какая там особая внешность? Резиновые тапочки и выцветшие майки!

 — Ничего, — сказал Юра, — поработаем в Москве годик-два, поприоденемся, приобретем внешность, какая требуется и потом снова придем в институт.

 — А ночевать можно и на вокзале. Или в парке на скамейке, мы — люди не гордые…

Шляпники остались вне игры…

Для начала решили устроиться на работу. Ездили по Москве, на трамваях, увидят какой-нибудь завод, учреждение, спрыгивают с трамвая, находят проходную, заходят и просятся принять их на работу. Но тогда было очень тяжело устроиться неквалифицированному человеку. Но парни были бесшабашные, не отчаивались.

И однажды увидели: состоится конкурс дикторов. На какой-то облезшей доске объявлений. Что это за диктора такие? А потом поняли, что это люди, которые из Москвы по радио читают. «Ну, пойдем, Сережа, попробуем!»

Если бы даже был объявлен конкурс на верхолазов, все равно пошли бы! На конкурс собралось более 850 человек, женщины красиво одетые, мужчины в шляпах — тогда это была редкость. Ну и нас двое владимирских парней в чем Бог послал — больше таких экземпляров и не было.

Левитан подошел к секретарю: «Вот мы с товарищем хотим к вам на работу дикторами устроиться!». Она удивилась: «Ребята, откуда вы такие свалились на нашу голову? Вы что из Иванова?» Там тоже акцент владимирский. Левитан отвечает: «Да нет, мы рядом, из Владимира». «Хлопцы, мой вам совет: возвращайтесь в родной город, у вас владимирский акцент».

Очень парни оттуда уходить не хотели, понравилось. Потоптались на месте и громко спросили: «Что Вам жалко? Дайте и мы попробуем!» Какой-то дяденька из толпы крикнул: «А что вы в самом деле? Ребята хотят попробовать, а то неудобно как-то получается…» Все засмеялись, толкнули их в радиостудию, и они начали читать. Сережу сразу отсеяли, а Юру в числе сотни других кандидатов попросили остаться, решили взять стажером.

Всем-всем-всем!

Потом узнали, что ему даже жить негде и сказали: «Поселяйся в комнате граммофонной, где испорченные граммофоны стоят, на антресолях. Будешь заниматься с дикторами, дежурным работать. А через несколько месяцев будет новый конкурс».

Левитан занимался неистово, жил в радиокомитете, работал над собой, чтобы не было владимирского акцента, а появилось московское произношение. Чтобы все было литературно. И через несколько месяцев его приняли диктором.

Тогда и произошло его первое, не очень удачное «столкновение» с микрофоном. А случилось это так: Левитану поручили читать первую текстовую передачу, была в Москве тогда такая станция, имени Коминтерна, самая раскрученная и серьезная. Он изучил передачу и размышлял, как бы ее получше начать?

А раньше некоторые дикторы начинали читать так: «Говорит радиостанция Коминтерна. Всем-всем-всем!»
Вот и Левитан попробовал: «Внимание, внимание! Говорит радиостанция Коминтерна. Всем-всем-всем!»
Потом сделал небольшую паузу, и как ни в чем ни бывало, произнес: «Начинаем передачу для домашних хозяек».

Когда он вышел из студии, весьма довольный собой, то обратил внимание: все сотрудники при виде юного диктора не могут сдержать смеха: «Ну, Юра, молодец, так объявил, что все в стране работу побросали…»
Вызвала Левитана начальник отдела кадров: «Если еще так раз объявишь — обратно во Владимир поедешь!»

«Куда спешишь? Сейчас Левитан выступать будет!»

Это был дебют. А буквально через день-два молодому диктору поручили озвучивать обзор из газеты «Правда». Трансляция шла за полночь, чтобы, если случится какая накладка, это не услышала бы большая аудитория. Но на беду или на счастье, в это самое время не спал товарищ Сталин, который тут же набрал номер телефона тогдашнего председателя Радиокомитета СССР и сказал, что текст его завтрашнего доклада на открывающемся утром XVII съезде партии должен прочесть диктор, который только что передавал статьи из «Правды»…

Так и началась карьера Левитана. А дальше была Великая Отечественная, сводки Совинформбюро. Говорят, его самолично хотел повесить Геббельс после того, как войска рейха займут Москву. Потом снаряжали специальный отряд эсесовцев-диверсантов, чтобы уничтожить «голос страны Советов». За его голову сулили 250 тысяч марок.

Одним из первых, как самое дорогое достояние Левитана тайно вывезли в Свердловск, откуда он зачитывал сводки, якобы не покидая Москву. Он старался передвигаться на улицах молча. Его никто не знал в лицо, а по голосу могли опознать.

Было немало комических моментов в его жизни. Так, за 15 минут до объявления о Победе, он попытался протиснуться из Кремля в Радиокомитет, но Красная площадь была запружена народом, яблоку негде было упасть. Юрбор, как звали его друзья, попытался пройти, говоря, мол, пропустите, товарищи, мне надо на работу. А над ним смеялись: «Ну куда ты пойдешь, оставайся с нами, сейчас Левитан о Победе объявит и салют будет!»

Ему не повезло в личной жизни. Жена оставила с ним 11-летнюю дочь и сбежала с другим! Как ни странно, но родная теща, отказалась от дочери и осталась с зятем…

Хотя, что тут странного? Левитана любили все…

А особенно слушатели. Однажды на радио пришло письмо: «Дорогой, тов. Левитан. Как поживает ваш старенький отец, который в войну читал сводки Совинформбюро?»