Кое-что автор рассказывает о себе. Он упоминает о своем имени — и, как ни странно, об опасности его раскрытия. Он говорит, что его стихи будут жизни вечно и переживут всех земных тиранов, звонкую бронзу и камни пирамид — и в то же время уверяет, что его имя погребено там же, где и его тело, покрыто позором, и о нем не следует вспоминать.
Однако имя автора напечатано на обложке, и любой может смело прочитать его: Вильям Шекспир. Если поэт уверен, что его стихам суждено бессмертие, значит, оно суждено и его имени. Как же разрешить эту загадку?
Решение может быть только одно: на обложке книги напечатано не подлинное имя автора. Настоящее имя постигла та самая участь, которую описывает автор: забвение и позор.
В других сонетах автор сравнивает смерть с «арестом без всякого поручительства», говорит о гибели от «подлого удара трусливого ножа», о погребении в общей могиле, изгнании, разлучившем его с возлюбленным другом, о клеветниках и подкупленных доносчиках, порочащих его имя, о том, что его слава, как Солнце, сияла лишь час, но закатилась, когда «вульгарный скандал наложил клеймо на его лоб», и о том, что он лишен одного глаза.
Имеет ли все это хоть малейшее отношение к известным нам фактам биографии Вильяма Шекспира?
Полчища литературоведов уже двести лет ищут ответ на этот вопрос. За это время им так и не удалось найти ни малейшего намека на то, что Шекспир когда-либо был отправлен в изгнание, что его имя было жертвой позора и клеветы, что ему угрожала смерть от ножа и безымянное погребение в общей могиле.
Все эти строки остаются полной загадкой до тех пор, пока мы пытаемся связать воедино бурную и горестную судьбу автора «Сонетов» и мирную жизнь Вильяма Шекспира. Однако ситуация волшебным образом меняется, если мы отдаем стило в руки Кристофера Марло.
Тогда все картинки чудесным образом складываются в единый и цельный узор. Имя Марло действительно было покрыто позором, а сам он объявлен мертвым, разлучен с теми, кто был ему дорог, и отправлен в изгнание. Странное сравнение смерти с «арестом без всякого поручительства» было для него не пустыми словами — он был избавлен от смерти лордом Барии, взявшим его «на поруки». Официально он считался погибшим от удара ножа, лишившим его одного глаза, и его тело было погребено в безымянной общей могиле. В этой трагической участи были повинны платные доносчики, обвинившие его во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Все религиозные лицемеры и ханжи увидели в гибели Марло великолепную возможность для проповеди и морализаторства. Так, яростный пуританин Томас Берд писал в своем «Театре Божьего гнева»:
«Одним из самых гнусных атеистов был некий Марлин, проведший юность в Кембриджском университете, но покинувший науку ради профессии сочинителя пьес. Он так глубоко погряз в пороке, что отрицал Господа и его сына Христа, и не только на словах хулил троицу, но также писал безбожные книжки о ней, называя Господа обманщиком, святую Библию — сборищем лживых россказней, а религию — средством управлять толпой. Но Господь карает подобных грешников. Его смерть была ужасна, и до последнего мига он продолжал изрыгать проклятия и богохульства, и его рот испускал омерзительное зловоние, приводящее в ужас всех окружающих».
А вот что писал благочестивый уэльский поэт Вильям Воэн:
«Он так ударил Марло в глаз, что его мозг вытек на нож, и сразу после этого он умер. Так Господь, в своей справедливости, карает нечестивых атеистов».
Волна злобных пересудов и желчи, поднявшаяся после смерти Марло, была беспрецедентной в истории литературы.
Биограф Марло Чарльз Норман так пишет об этом:
«Взрыв ненависти пуритан против Марло не имеет аналога в литературе. Не было эпитета достаточно грязного, который бы не использовали его хулители, хотя большинство их обвинений питалось лишь молвой и слухами, либо было простым пересказом других обвинений, приправленных мстительностью и злорадством».
Интересно также, что в одном из сонетов мы находим перефразированный девиз, написанный на портрете Марло: «Что меня кормит, то меня убивает».
Этот портрет был найден в 1953 году в Кембридже во время ремонта, где он пылился, засунутый в дальний угол. По странной иронии судьбы Марло был объявлен мертвым в 1593 году. Ему было 29 с половиной лет. Астрологи называют этот возраст окончанием первого цикла Сатурна — моментом, когда человек сбрасывает привычные социальные маски и начинает путь к своей подлинной миссии, реализацией которой он занят следующие 29 с половиной лет.
Второй цикл Сатурна окончился для Марло в 1623 году. Именно тогда на свет появилось Первое Фолио — в немалой степени благодаря помощи лорда Вильяма Херберта — самого вероятного кандидата на роль «мистера В.Х.», которому посвящены «Сонеты».
Сами же «Сонеты» были опубликованы в 1509 году, когда Вильяму Херберту исполнилось 29 лет.
Было ли это случайностью? Возможно. Однако Марло был членом «Школы ночи», участники которой изучали в числе всего прочего астрологию и алхимию. А 30 мая — день, когда Марло покинул мир живых — это праздник, посвященный Гекате, древней богине Луны, смертоносной и исцеляющей, как темная леди, которой посвящены последние 28 сонетов. Между прочим, число 28 — количество дней лунного месяца — считалось числом Гекаты.
Приближают ли нас эти размышления к раскрытию тайны? Или мы блуждаем среди призраков и иллюзий? На этот вопрос нет однозначного ответа — Луна двойственна и изменчива. И остается лишь повторить вслед за самым популярным героем мировой литературы:
«Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам.»
Этому загадочному принцу будет посвящен следующий рассказ.
«Есть многое на свете, друг Горацио,
Что и не снилось нашим мудрецам..»
Не помню в чьём переводе, но у меня
в голове версия этих строк, мне кажется,
более благозвучная.
«Есть много , друг Горацио, на свете
Что и не снилось нашим мудрецам..»
0 Ответить
В подлиннике - "Есть многое на небе и на земле".
0 Ответить
Приведённый вариант перевода читается как проза.
А текст, который вспомнил я, читается как
стихотворение. Есть ритм.
0 Ответить
There are more things in heaven and earth Horatio,
Than are dreamt of in your philosophy.
Если Вы прочитаете мою статью "Чего не снилось нашей философии?", Вы поймете, почему так важны слова "на небе и на земле".
0 Ответить
Как там у сэра Вильяма Шекспира?
"Одно и то же Солнце надо мной, но и оно не блещет новизной..."
0 Ответить