Поговорим с Гоголем? Афористическое наследие писателя

Исходя из приведенной мысли великого писателя, отчего бы не предпринять необычный литературный экскурс и вообразить беседу с Николаем Васильевичем Гоголем, оставившим потомкам, помимо бессмертных произведений, множество изречений.

1. Николай Васильевич, с юбилеем! А скажите, вы знали, какую память сохранят о вас будущие поколения? Что книги ваши войдут в мировую сокровищницу литературы, их будут читать на разных языках во всем мире, цитировать, вставлять в речь брошенные вами фразы?

 — Стоит только попристальнее вглядеться в настоящее, будущее вдруг выступит само собой. Быть в мире и ничем не обозначить своего существования — это кажется мне ужасным. Мои мысли, моё имя, мои труды будут принадлежать России.

2. Что ж, понятно и убедительно. Но Россия-матушка нынче не та, что в ваше время, да и много чего она пережила: войны, революции, репрессии, разделы страны, развалы и кризисы. Вы, поди, и не знаете, что такое дефолт, а мы тут на собственной, что называется, шкуре… Уж так хочется, чтоб остепенилась старушка, а то вон сколько народу потеряла, — «иных уж нет, а те далече».

 — Есть у русского человека враг, непримиримый, опасный враг, не будь которого, он был бы исполином. Враг этот — лень. Поверьте, что Бог недаром повелел каждому быть на том месте, на котором он теперь стоит. Нужно только хорошо осмотреться вокруг себя.

3. Хорошо, будем осматриваться и не лениться. В случае чего, напомним себе ваши же слова, что, мол, есть еще порох в пороховницах". У вас ведь тоже судьба не медом была мазана, похлеще иных довелось перенести. Не жалеете о пережитых несчастьях?

 — Какого горя не уносит время? Какая страсть уцелеет в неравной борьбе с ним? Я разгадывал науку весёлой и счастливой жизни, удивлялся, как люди, жадные счастья, немедленно убегают от него, встретившись с ним. Несчастье умягчает человека; природа его тогда становится более чуткой и доступной к пониманию предметов, превосходящих понятие человека, находящегося в обыкновенном и вседневном положении. Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.

4. Но разве это единственный путь для обретения мудрости?! Сами-то вы где ее черпали, из каких колодезей?

 — Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями. Ничего более не боится человек так, как смеха… Боясь смеха, человек удержится от того, от чего бы не удержала его никакая сила. Уча других, также учишься. У писателя только и есть один учитель: сами читатели.

5. О, дорогой Николай Васильевич, читатели всех времен восхищались и не перестают восхищаться вашим самобытным языком, непревзойденной чуткостью к слову.

 — Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное названье еще драгоценней самой вещи. В каждом слове бездна пространства, каждое слово необъятно. Обращаться со словами нужно честно. Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором. Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово.

6. Ну, да. Это если в высоком смысле. Но сами же говорили, что «как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека». Вот и вам доводилось слышать порой неприятное…

 — Насмешки боится даже тот, кто уже ничего не боится. Страх прилипчее чумы.

7. Как не согласиться! Но в чем же выход, спасение от страха, от непонимания, от ударов судьбы?

 — …Едва есть ли высшее из наслаждений, как наслаждение творить.

8. Высокая и безупречно справедливая истина.

 — Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними: иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят.

9. На прощанье хочется попросить: не забывайте, что мы чтим ваш талант и детям, и внукам заповедаем чтить его.

 — Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее. Отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь…

Светлая память.