Какой французский художник родился в Санкт-Петербурге, но прославился, изображая Париж?

Не бывал, конечно. Зато как описал! Наверное, каждый читатель «Мастера и Маргариты» вспомнит возникшее у него волшебное ощущение от первого столкновения с нереально яркими и вместе с тем удивительно реалистичными описаниями города Ершалаима. Потому-то сейчас экскурсовод может, ведя экскурсию по Старому городу, промолвить: «А вот здесь Левий Матвей украл в хлебной лавке нож», и его поймут. Мало того — поверят.

Паломники и туристы едут к святым и достопримечательным местам не столько для того, чтобы, фигурально выражаясь, прикоснуться к камням, а для того, чтобы причаститься к легенде. В некоторых местах варево из легенд такое густое, что приезжий невольно смотрит на то, что видит, чужими глазами. Так, из Венеции восторженные туристы чаще всего привозят впечатления, прочитанные в книгах других восторженных путешественников еще восемнадцатого века.

Во Франции средоточием легенд является Париж. Легенд, создававшихся веками и, в свою очередь, создавшими необычную, притягательную атмосферу столицы Франции. Потому-то, наверное, Париж — главная цель всех, кто приезжает во Францию. Как же, как же, «Трех мушкетеров», «Собор Парижской богоматери», Бальзака все читали…

Да только современный Париж мало общего имеет с тем Парижем, который живописали А. Дюма, В. Гюго и даже О. де Бальзак. Тот, старый, средневековый еще, Париж был безжалостно и, надо сказать, вполне заслуженно, снесен в ходе гигантской реконструкции, проведенной в 1850—1870-е годы под руководством барона Османа. На старом месте возник новый, современный Париж, с широкими улицами, высокими удобными домами, но… без прежних легенд.

И чтобы новая столица была достойна звания прежнего, блистательного, Парижа надо было срочно создавать новые легенды. За это взялись все. Инженеры, писатели, художники. Об одном из таких художников, оставившем нам на память прекрасные картины жизни обновленного Парижа, хочется рассказать подробнее.

Звали этого художника Жан Беро (Jean Béraud). Родился он 12 января 1849 года, как это ни покажется странным, в Санкт-Петербурге. Его отец, которого тоже звали Жаном, был скульптором. Беро-старшего пригласили — современным языком выражаясь — в бригаду скульпторов, работавшую над созданием внутреннего убранства Исаакиевского собора. В семье уже были две дочери, Адриана и Эстель, а в Петербурге родились еще близнецы — Жан и Мелани. Через четыре года отец умер и семья Беро возвратилась в Париж.

Первоначально Жан не думал о карьере художника. По окончании лицея он поступил на юридический факультет университета. Учеба давалась юноше легко, и он планировал стать адвокатом. Но вскоре после окончания университета началась франко-прусская война. Франция эту войну проиграла. Это был сильнейший удар по гипертрофированному патриотизму французов. Но дальше — хуже. В Париже произошло восстание Парижской коммуны, которое продолжалось 72 дня и было жестоко подавлено. На улицах Парижа французы расстреливали французов.

Военное поражение и гражданская война изменили многое и многих. Жан Беро отказался от юридической карьеры, в 1872 году стал обучаться живописи у художника Леона Бонна и снял студию на Монмартре. А уже в следующем году он выставляет свои картины на Салоне, знаменитой ежегодной парижской художественной выставке. Пока его картины ничем не выделяются на общем фоне.

Известность пришла к художнику в 1876 году. Всеобщее внимание привлекла его картина «Возвращение с похорон», где он изобразил парижскую улицу, по которой возвращаются с траурной церемонии родные, близкие и друзья покойного. И жизнь уже берет свое: мужчины закуривают сигары, женщины переговариваются между собой. А главное — Париж даже не заметил этого маленького горестного события. О картине Жана Беро не только заговорили! Ее подделали, и французскому художнику пришлось участвовать в судебном процессе по поводу этой подделки. Разве это не слава?

Художник нашел свою «нишу». Он разделял взгляды на искусство художников-импрессионистов. Но в отличие от них, Ж. Беро не проклял новый Париж и не сбежал в поисках подходящих сюжетов в деревню. Он начал рисовать столицу, увиденную глазами влюбленного в свой город парижанина. Уличные сценки, в которых участвуют как дамы и кавалеры высшего света, так и обычные «маленькие» парижане и парижанки. Сценки в кафе, в театре, выход из церкви. Изображенные в импрессионистской манере, наполненные хорошо различимыми повседневными деталями, эти картины поражали современников предельной реалистичностью.

Сейчас мы бы могли несколько презрительно сравнить такую живопись с цветной фотографией. Но в конце 19-го века зритель еще не был избалован техническими новинками. А главное, за каждым таким «моментальным снимком» парижских бульваров и улиц чувствуется личное отношение художника к героям картины, людям, случайно «попавшим в кадр». Чаще всего это юмор и сочувствие, иногда — сарказм. Поэтому запечатленные Жаном Беро парижские сценки греют сердце, запоминаются, их хочется рассматривать снова и снова.

«Парижские» картины Ж. Беро сыграли свою немалую роль в возникновении нового образа обновленной столицы Франции. И нового образа парижан тоже. А после ужасов Первой мировой войны они стали поводом для европейцев (и не только французов) поностальгировать о том невозвратном времени, которое стали называть «прекрасной эпохой» («La belle Epoque»). Времени, когда, казалось, все проблемы уже решены или будут решены в ближайшем будущем, а человек виделся великим и красивым. «Человек — это звучит гордо!» — эхо именно тех времен.

Жана Беро жизнь не обошла своими мелкими подарками. Как известный художник, он был награжден орденом Почетного легиона, участвовал во многих выставках и сам стал организатором известных вернисажей. В 1890 году он стал одним из учредителей Национального общества изящных искусств. Правда, попытка вырваться из уже обжитой тематики не удалась. Несколько картин на сюжеты Евангелия, в которые художник вставил современных ему персонажей (например, «Мария Магдалина перед фарисеями»), произвели небольшой скандал среди критиков — и только.

Жан Беро умер 4 октября 1935 года, оставив после себя славу самого парижского из художников прекрасной эпохи.