Одним из ставших в шеренгу был «ЛОКАФ» — «Литературное объединение Красной армии и флота», первый номер которого вышел 31 января 1931 года. С 33-го он получил уже более привычное нам название — «Знамя», со временем превратившись в ежемесячный литературно-художественный и общественно-политический журнал, благодаря которому многие поколения советских читателей получили возможность узнать своих любимых авторов если не в лицо, то по их произведениям.
Сейчас, наверное, мало кто помнит такого поэта как Иосиф Уткин. А когда-то его «Комсомольскую песню» знал, можно сказать, каждый:
Мальчишку шлепнули в Иркутске.
Ему семнадцать лет всего.
Как жемчуга на чистом блюдце,
Блестели зубы
У него.
Стихи Иосифа Уткина, Владимира Луговского, Ильи Эренбурга, рассказ Василия Гроссмана «Мечта» — всё это опубликовано в довоенных номерах «Знамени». В годы войны на страницах журнала появились произведения Ольги Берггольц, Константина Симонова. Весь 1941 год «Знамя» печатало роман Юрия Тынянова «Пушкин». Чуть позже в нем был опубликован рассказ Андрея Платонова «Броня», стихи Владимира Лифшица, Анны Ахматовой. А в первые послевоенные годы — повесть Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда».
Но не всегда жизнь «Знамени» и его сотрудников была безоблачной. В 1948 году за публикацию повести Эммануила Казакевича «Двое в степи» и недостаточное разоблачение космополитизма большая часть редакции журнала осталась без работы. Так Всеволода Вишневского на посту главного редактора сменил Вадим Кожевников.
Уже при нем в апреле 1954 года в «Знамени» опубликованы стихи Бориса Пастернака из его тогда запрещенного (!) романа «Доктор Живаго». А повесть Ильи Эренбурга «Оттепель», давшая название целому историческому периоду в жизни нашей страны? Она ведь тоже напечатана в «Знамени»! Так же как и знаменитые стихи Михаила Исаковского:
Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил…»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
Стихи Евтушенко и Вознесенского, проза Бакланова, Астафьева, Трифонова, Казакова — это тоже «Знамя» 60−70-х.
Но подлинный взлет журнал пережил после того, как в 1986 году главным редактором в него пришел Григорий Бакланов. В 1990 году тираж «Знамени» достиг своей наивысшей точки — один миллион (!) экземпляров.
И этому были объективные предпосылки. В конце 80-х, начале 90-х у общества возникла потребность разобраться в тех вопросах, которые настоятельно ставила перед ним жизнь того времени: «Почему? Как страна докатилась до такой жизни? Есть ли из этой, казалось бы, тупиковой ситуации выход? И если есть, то какой?» Соответственно, стал крайне востребован жанр большой вдумчивой аналитической статьи. И сложно сказать, что в первую очередь читалось в очередном номере «Знамени» — «Котлован» Андрея Платонова или экономическая статья Николая Шмелева.
Журнал, наряду с другими «толстяками», стал настоящим «рупором перестройки». Как подтверждение этого — небольшой, но очень интересный штрих. Если наш нынешний Президент время от времени проводит встречи с директорами телевизионных каналов, а Борис Николаевич предпочитал общаться с главными редакторами крупных газет, то Михаил Сергеевич — именно с руководителями литературных журналов. Регулярно. Не менее двух раз в год. Потому что именно они формировали общественное мнение того времени.
Но Союз распался. Первый и единственный Президент СССР остался не у дел. Перестройка завершилась. И ситуация поменялась. Не в пользу «Знамени» и иных литературных «толстячков». К середине 90-х большая часть общества определилась — куда и с кем им идти. И ушла в прошлое потребность в серьезных аналитических материалах.
Во многом благодаря электронным средствам массовой информации, не то что в разы, на порядки увеличился поток оперативной информации, которую даже нет смысла размещать в издании, выходящем раз в месяц. Просто потому, что она успеет безнадежно устареть, прежде чем дойдет до читателя. Который не будет ждать. И получит всё ему необходимое из другого источника. В том числе и по этой причине в 1993 году толстые журналы, а среди них и «Знамя», ушли из розницы.
Сейчас они живут только благодаря своим преданным подписчикам. Да, их не так уж и много. Сегодня тираж «Знамени» составляет 4,5 тыс. экземпляров. И бюджет журнала — очень скромный. Поэтому он выходит не на самой хорошей и престижной бумаге, платит совсем небольшие гонорары авторам и примерно такую же зарплату своим сотрудникам. Но журнал живет! И выполняет ту роль общественного рупора, которая была у него и в 80-е, и в 90-е.
Так, в 2010 году Библиотека иностранной литературы отметила премией «Глобус» «Диалоги с Людмилой Улицкой» Михаила Ходорковского, опубликованные в ноябрьском номере «Знамени» за 2009 год.
Ну, и помимо всего прочего, толстый журнал — это временной срез, оперативный слепок современной нам литературы. В том числе и той, которая не всегда может быть ориентирована на коммерческий рынок. Просто потому, что говорит своим читателям о тех вещах, которые не продаются. И пусть такая литература тоже будет. Потому что никто сегодня не может сказать, что через какое-то время станет классикой, а что уйдет в историю вместе с большими тиражами и коммерческим успехом.
И кто знает, что там — в толстых редакционных портфелях толстых литературных журналов. Может, там как раз та классика, которую будут преподавать в школах нашим внукам? А потому… Чем черт не шутит? Может, заглянуть в библиотеку и взять один из последних номеров «Знамени»? Или «Звезды». «Дружбы народов»…
Ведь именно благодаря нам… И не только деньгам, но и вниманию, востребованностью с нашей стороны. Именно благодаря нам толстые литературные журналы живы. И, надеюсь, ещё долго будут жить. Хотя бы потому, что без них наша жизнь будет совсем не такой, как с ними…
C удовольствием покупала бы некоторые журналы, но у нас к сожалению они не продаются......
Оценка статьи: 5
0 Ответить
У нас, Мира, тоже не продаются. Только если подписка. Или библиотека. И то, не всякая. Только если центральная.
Поэтому значительно оперативней - через Интернет. Есть такой сайт "Журнальный зал". Вот там довольно оперативно публикуются все толстые журналы. Начиная от центральных ("Новый мир", "Дружба народов", "Звезда") и заканчивая региональными ("Волга", "Урал") и зарубежными.
Правда не все они публикуют всё. Но содержание номера обязательно есть. Так что определиться, что из новенького для тебя интересно - можно.
Кстати, именно благодаря "толстым" журналам я узнал о таком современном писателе Грузии, как Гела Чкванава. Перевод его "Гладиаторов" опубликован в "Дружбе народов" (2007), "Лауреаты солнечной премии" в "Неве" (2008). И то, и другое я прочитал "на бумаге", в журналах. Повести мне очень понравились. Жаль, что в переводах Чкванавы не так уж и много. Помимо того, о чем я уже говорил, рассказ "Муравьи" печатался в "Крещатике", а "Нева" в 2009 г. продолжила "Лауреатов" и опубликовала "Истории Набережной улицы". Вот и всё.
0 Ответить
В советское время подписка на газеты и журналы начиналась 1 сентября. И выдавалось толстых журналов по 2-3 экземпляра на одно отделение. Всю ночь возле почты стояли очереди и ненавязчиво интересовались у конкурентов на что они думают подписаться, прикидывая, а что им останется. Но какие же это были замечательные ночи. Еще больше повезло тем, у кого были родственники в деревне. Норма на отделение таже, а конкурентов меньше.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
На тот же самый "Подвиг" можно было подписаться ТОЛЬКО в сельской местности. Она же шла приложением к журналу "Сельская молодеж".
0 Ответить
Константин, спасибо за статью.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
И Вам, Лариса, спасибо за добрый отзыв.
0 Ответить
Вы рассказали только об одном журнале, хотя в заголовке стоит множественное число.
Конечно, размер статьи не позволяет написать о других журналах, но этот рассказ читается с интересом. Журнал подвергся репрессиям не т олько из-за космополитизма, а за то, что публиковались произведения в которых осуждались суровые наказания. Тут не только повесть Э. Казакевича
" Крупной ошибкой журнала является опубликование повести Н. Мельникова (Мельмана) «Редакция», в которой работники нашей фронтовой печати изображены либо тупицами и чванливыми самодурами, либо серенькими, неприметными людьми, совершенно равнодушными к своему делу. Вместе с тем в повести возвеличен образ военного преступника. Изобразив понесенное им справедливое наказание как незаслуженную кару, автор окружает его ореолом героизма.
В повести Э. Казакевича «Двое в степи» подробно расписываются переживания малодушного человека, приговоренного военным трибуналом к расстрелу за нарушение воинского долга. Автором морально оправдывается тягчайшее преступление труса, приведшее к гибели воинской части. Рассказы Ю. Яновского «Сердце врача», «Слепое счастье» лишены жизненного правдоподобия, построены на вымученных психологических домыслах, заимствованных из образцов упадочной буржуазной литературы."
А рассказы Яновского, через год были представлены к Сталинской премии.
Да и не только Звезда подвергалась гонениям, можно вспомнить и Ленинград, и Новый Мир, и Юность и др.
Отличная статья.
0 Ответить
БОЛЬШОЕ спасибо, Сергей, за такие ИНТЕРЕСНЕЙШИЕ дополнения! Уверен, их с большим вниманием прочитаю не только я, но и многие из читателей, т. к. приведенные Вами факты, думаю, сегодня мало кому известны.
0 Ответить