Как в царском флоте охранялась тайна подводного плавания?

Под грифом высшей секретности

В штабных документах подлодки называли миноносцами типа «Дельфин». Самая первая из них до присвоения этого имени величалась «миноносцем № 113», а подводников звали водолазами.

О том, как в царской России работал режим секретности подплава, Беклемишев хорошо написал в своем дневнике:

«03.09.1902 г. Ожидаю назначение командиром нашего «Миноносца № 150».

15.09.1902 г. Пребываю в полном недоумении. Прибыв утром на службу, получил предписание, подписанное самим генерал-адмиралом, о моем откомандировании в распоряжение ЕИВ ВК (Его Императорского Высочества Великого Князя — Ред.) Георгия Александровича. С пометкой — незамедлительно. Такое же предписание получил лейтенант А. Н. Черкасов. Зачем его высочеству «водолазы»? Однако наше дело — приказы исполнять…

19.09.1902 г. Приятно удивлен. В Серпухове нас ждал экипаж, поданный к поезду по распоряжению ВК! По прибытии в резиденцию ВК нас с Анатолием моментально принял его высочество. В скромно обставленном кабинете, кроме В К Георгия Александровича, находились известный инженер и авиатор г. Найденов, а также совершенно неизвестный мне господин, одетый в партикулярное платье и представленный нам великим князем как Налетов Михаил Петрович. Познакомив нас с присутствующими, ВК ГА в жесткой форме потребовал тут же, не сходя с места, подписать документ: «Обязательство о не разглашении государственной тайны», определяющий режим сохранения доверяемых нам секретных сведений. Санкции за нарушение режима секретности ну просто «драконовские»! Пришлось подписать документ. С другой стороны и оклад денежного содержания вкупе с дополнительными льготами для нас и наших семей впечатлил не менее. Уже после года на службе у ВК я могу считать себя весьма обеспеченным человеком. Будучи прикомандированы к ВК ГА в прямое подчинение, мы по-прежнему числились офицерами флота, со всеми вытекающими из этого последствиями. Отозвать же нас могли только с согласия ВК ГА. И иного начальства у нас более не было.

Велико же было наше с Анатолием Ниловичем удивление, когда узнали мы о том, что сей господин Налетов, является конструктором подводного минного заградителя! Мало того, оказалось — господин Налетов уже заканчивает постройку двух систершипов (от англ. sister и sheep — сестра и корабль), получивших забавные названия «Краб» и «Рак», на Николаевском заводе. И спуск их на воду намечен через две недели. Никто никогда и не слыхивал о проектах г. Налетова. А тем более о строительстве им каких бы то ни было подводных кораблей. И тем более столь специфических, как подводный минный заградитель… В завершение аудиенции ВК приказал составить списки экипажей кораблей из известных нам лично лучших специалистов русского флота, и, как он заметил при этом, «совершенно не стесняться» при составлении оных. Бедный Иван Григорьевич (Бубнов — Ред.)! Мы с Анатолием выгребли у него почти всех стоящих людей. Из головы не шел подписанный мною документ. Теперь-то я понял, каким образом великому князю удалось сохранить дело в тайне.

07.10.1902 г. Переезд в Николаев прошел непримечательно, что радует, поскольку нижние чины всегда горазды отмочить какую-либо каверзу. Однако ни пьянства, ни иных нарушений дисциплины в пути не случилось совершенно. По прибытии в Николаев экипажи поселили в отдельной казарме местного гарнизона, запретив всякое общение с местным населением. Несмотря на непривычно жесткие требования, люди отнеслись к этому с пониманием. Вероятно, в памяти еще свежи требования подписанного нами обязательства. Хотя общаться с кем бы то ни было времени совершенно не оставалось. Чрезвычайно плотный график обучения предусматривал для личного состава 16-часовой рабочий день.

17.10.1902 г. Акты (о приемке подлодок — Ред.) подписаны! Корабли строителями сданы, а экипажами приняты. Я приказом ЕИВ ВК ГА назначен командиром отряда «миноносцев специального назначения».

«С морковкой или розгами»

Из Николаева подлодки скрытно перешли в Балаклаву, где они базировались в закрытых ангарах, а Беклемишев числился начальником водолазной школы. Кто на самом деле эти «водолазы», не знало даже местное морское начальство. Поэтому, когда «Рак» и «Краб» поставили учебное минное заграждение у входа в Севастопольскую бухту, разразился скандал: «Количество вытраленных мин привело адмирала Тыртова С. П. в преизрядное изумление, поскольку не мог он объяснить, каким образом удалось водолазам проделать такую штуку», — отмечал Беклемишев. Пришлось Михаилу Николаевичу объясняться с адмиралом, но так, чтобы не раскрыть государственную тайну.

Однако тем дело не кончилось. На учебной мине «подорвался» миноносец «Поти». Его команда каким-то образом узнала о причастности «водолазов» к этому конфузу, и нижние чины «потопленного экипажа» завязали с ними «грандиозную драку». Благодаря боцману Пришибееву, «принявшему на себя руководство дракою и пресекшему позорное неорганизованное побоище, слава Богу, обошлось без увечий. Организованный Пришибеевым честный кулачный бой стенка на стенку по исконным русским правилам и принявшим живейшее в нем участие, окончился победою наших экипажей. Вот ведь вздор же полнейший — а чувство от их победы преприятнейшее. И даже гордость какую-то нелепую ощущаю».

Между тем подводники тренировались вовсю. «Испытание предельной глубиной прошли экипажи в полном составе, — записывал Беклемишев. — И 5 человек пришлось списать с кораблей оттого, что при погружении испытывали совершенно неуправляемый приступ клаустрофобии. Матроса Ивлева пришлось выдернуть за штаны из боевой рубки и связать т.к. он непременно желал „выйти наружу“, и никаких уговоров слушать не хотел. Да, разумеется, это страшно когда лодка идет вниз и, сжимаемая давлением, тоскливо скрипит всем набором, как будто жалуется на непосильный груз. Да, некоторое волнение испытываешь при каждом погружении, однако все быстро проходит. К этому следует просто привыкнуть».

После ходовых испытаний, учебных торпедных стрельб и постановки мин экипажам опять предстояла сдача зачета: «С морковкой или розгами. В зависимости от результата. Впереди нас шли миноносцы из Севастополя, разгоняя всех с фарватера… лодка заполнена запахом горячего машинного масла и… И придется экипажу научиться правильно пользоваться гальюном!» — отмечал М.Н. Беклемишев. Вообще же моряки освоили лодки быстро, да так, что клали в цель восемь торпед из десяти.