Где кончаются мифы и начинаются реалии праотца российской оборонки?

«Ружейной канцелярии из Петербурга переехать в Тулу и денно и нощно блюсти исправность ружей. Пусть дьяки и подьячие смотрят, как олдермен клейма ставит, буде сомнение возьмет, самим проверять и смотреть стрельбою. А два ружья каждый месяц стрелять, пока не испортятся. Буде заминка в войске приключится, особливо при сражении, по недогляду дьяков и подьячих, бить оных кнутами нещадно по оголенному месту: хозяину — 26 кнутов и пени по червонцу за ружье, старшину олдермена — бить до бесчувствия, старшего дьяка — отдать в унтер-офицеры, дьяка — в писаря, подьячего — лишить воскресной чарки сроком на 1 год».

Этот указ, якобы изданный когда-то Петром I, нет смысла искать в архивах: историки считают его литературной мистификацией нового времени. Очень правдоподобной и талантливой, но всего лишь легендой. Одним из множества мифов, окружающих Тульский оружейный завод, история которого насчитывает более трех веков. Хотя, ясное дело, мифы не рождаются из ничего.

Дореволюционной работы памятник Петру, установленный близ проходной завода, представляет царя-реформатора стоящим у наковальни с молотом в руках. Так скульптор наглядно отобразил еще один миф — о том, что Петр гостил у тульского кузнеца Никиты Демидова и работал в его кузне, после чего Демидов и получил от казны выгодный заказ на изготовление оружия, льготы и деньги для создания оружейных и металлургических заводов в Туле и на Урале.

Ни в каких исторических документах нет упоминаний о посещении царем Тулы, но он вполне мог бывать здесь по пути в Воронеж, где строил флот. А что вполне достоверно — так это петровский указ о строительстве завода и огромное значение, которое император придавал оружейному производству. При Петре количество оружейных мастеров в Туле возросло с 296 до 2560 человек — более чем в восемь раз, и в 13 раз — с 2 тысяч до 22 тысяч с лишним в год — увеличился выпуск фузей, не считая 4 тысяч пар пистолетов ежегодно. Тульские изделия Петр взял за эталон для армии, повелев всем прочим мастерам делать ружья, «как деланы на тульских заводах». К середине XVIII века туляки стали основными поставщиками царской армии.

Воле высшего руководства страны, как сказали бы мы сейчас, туляки обязаны не только появлением градообразующего оружейного завода, но и во многом — своим мастерством.

В эпоху императрицы Елизаветы Петровны генерал-фельдцехмейстер Петр Иванович Шувалов с ее санкции запретил ввозить в Тулу скобяной товар и обязал казенных мастеров, знающих толк в изготовлении дверных замков, петель, шпингалетов и прочих железных мелочей, обучать учеников, дабы «художество в деле сих вещей перевесться не могло». Тогда на оружейном заводе начали делать часы, математические инструменты и физические приборы, ввели премии за тонкую работу и изобретательство. Лучших оружейников обучали на заводе арифметике, механике, геометрии и рисованию, самых талантливых отправляли для совершенствования за рубеж. В Англии побывал, например, прообраз лесковского Левши Алексей Сурнин, ставший по возвращении надзирателем всего оружейного дела и немало поработавший над улучшением заводских станков. К середине XIX века завод по техническому оснащению был лучшим предприятием России.

При большинстве российских царей оружейники находились на привилегированном положении. Анна Иоанновна освободила их от рекрутской повинности. Елизавета Петровна ввела общий выходной день по субботам и предоставила право покупать до пяти душ крепостных без земли. Екатерина II подтвердила старые и даровала новые привилегии, дозволив выходить в купечество или мещанство. Павел I распорядился выдать казенным мастерам единовременную беспроцентную ссуду на постройку каменных домов с 20-летней рассрочкой платежей. Александр I повысил расценки. Александр II установил новое, материально более выгодное по оплате труда «положение» о заводе и 10-часовый рабочий день при повсеместном российском 12-часовом…

Отчетливо понимая значение оружейной столицы России, власть в наиболее острые моменты особенно откровенно заигрывала с ее населением. Екатерина, например, в свое время удержала Тулу от участия в пугачевском бунте, заняв мастеров выполнением крупного заказа. К началу первой русской революции значительная часть мастеров владела собственными домами с приусадебными участками, неплохо подрабатывала кустарным промыслом, была довольна жизнью и предпочитала большевикам меньшевиков. Так что советские представления о поголовной нищете дореволюционных оружейников — еще один миф. И не случайно Ленин, отмечая огромное значение Тулы для республики, добавлял: но народец в ней «ненашенский» (вторая часть ленинской фразы в советские времена обычно не цитировалась). И, опять же, не случайно во время гражданской войны вождь пролетариата не раз лично занимался решением проблем с продовольственным обеспечением работников оружейного завода.

При молодой советской власти идейные противники ленинцев играли немалую роль на предприятии. Сказать об этом надо хотя бы потому, что для наиболее именитых конструкторов-оружейников и организаторов производства — таких, как создатель винтовки-«трехлинейки» Сергей Иванович Мосин или отец русского «максима» и начальник завода в 1916—1918 годах Павел Петрович Третьяков (о нем говорили, что Третьяков знает пулеметы как бог), — вопросы политики всегда были где-то на заднем плане.

На заводе сохранился уникальный письменный стол с громадной столешницей площадью около девяти квадратных метров и выдвижными ящиками с двух противоположных сторон. Его изготовили специально для директоров, руководивших заводом в первое послереволюционное время. Одну половину стола занимал технический директор из бывших, другую — контролировавший его красный директор, который мало понимал в производстве, но был подкован идейно. Можно представить, как работалось такому дуэту. Тем не менее Тула сохранила положение ведущего производителя оружия: две трети винтовок и револьверов Красной Армии, все ее пулеметы в гражданскую войну носили тульское клеймо. В 1923 году завод одним из первых в стране был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

От родоначальника отечественной оборонной промышленности уже в советское время пошло целое семейство крупных предприятий и конструкторских бюро не только в самой Туле, но и в Ижевске, Коврове, Сестрорецке, других оружейных городах страны. Позже многие потомки переросли родителя и составили ему серьезную конкуренцию, а некогда высокий технический уровень предприятия при поверке рынком оказался очередным мифом.

Советская власть не сумела превратить старые цеха, где под потолками до сих пор сохранились дореволюционные крепления механических приводов к станкам, в современные технологические комплексы. Обвальная конверсия почти лишила завод госзаказа, доля которого в объеме производства упала с 70 до 10 процентов. Был приостановлен выпуск «калашниковых» и пистолетов Макарова, подствольных гранатометов, противотанковых управляемых снарядов, даже такой экзотической продукции, как автоматы для подводной стрельбы и стреляющие ножи для разведчиков. На заводе начались многомесячные задержки зарплаты, в несколько раз сократился коллектив, из него ушли лучшие специалисты, составлявшие золотой фонд предприятия.

Государство бросило нас на произвол судьбы, говорил тогдашний коммерческий директор предприятия Александр Виноградов: за всю историю завода никогда еще не было такого пренебрежительного отношения власти к производителям оружия.

В этой ситуации акционировавшееся предприятие сделало ставку на расширение выпуска охотничьего и спортивного оружия, освоило ряд новых образцов, стало активнее выходить с ними на мировой рынок. Главные козыри тульского охотничьего оружия — высокая надежность и долговечность. Если заграничные «стволы» рассчитаны, как правило, на пять тысяч выстрелов, то тульские, изготовленные с учетом многовекового опыта изготовления боевого оружия, выдерживают пятнадцать тысяч выстрелов и более. До сих пор многие охотники в стране и за рубежом пользуются двуствольными «тулками» ТОЗ-34, выпущенными около полувека назад.

Положение стабилизировалось с возвращением и ростом оборонного госзаказа: в 2013 году завод впятеро увеличил объемы производства, впервые за семь лет получил прибыль и сформировал портфель до 2017 года.

…Первые уличные часы в Туле появились над башней оружейного завода в XVIII веке: куранты отзванивают четверти часа и отмечают прошедший каждый час незатейливой мелодией. При царе и Советах они отмеряли время так же исправно, как делали это при Ельцине и делают при Путине. Мера минут в часах и часов в сутках так же не зависит от власти, как объективная необходимость держать порох сухим, оборонную отрасль — на высоте, а историю и идущие из нее мифы — в памяти.