Как дразнились в старину?

«В Хвалыне — ухорезы, в Сызрани — головорезы», «симбирцы гробокрады», «Татинец да Слопинец — ворам кормилец», — так наши предки говорили о волжанах.

«Толоконники» вологодцы, «гущееды» новгородцы, «ботвинники» великолучане, «табачники» устюжане, воронежские «долгопузики» — все эти дразнилки, или присловья, придумывали каждому народу, каждой географической или этнографической группе.

Присловье выражается в одном слове или словосочетании, изредка в целом предложении.

Торопчане «мезговики» (примешивают к муке мезгу, березовую кашу). Костромичи «тамойники», потому что говорят «тамой» вместо «там». Котелян (Вятская губерния) звали гоголями и турками. Гоголями — по анекдоту про то, как котеляне молились гоголю (коряге), плывущему по вешней воде. А турками прозвали из-за реальной истории, когда котеляне приняли за турок пришлых работников и вышли с ними сражаться.

Источник видео: РКН: сайт нарушает закон РФ

Множество исторических анекдотов сложено о пошехонцах. Самый известный о том, как пошехонцы толокно из проруби хлебали. Дело было так…

Шел из Хвалыни прохожий. Задумал он пообедать. Выдолбил во льду ямку, засыпал толокно, начерпал водички и сидит, хлебает. Мимо ехала артель пошехонцев. Увидели, как хлын обедает, решили тоже перекусить. А так как их было много, то и чашку надо долбить большую. Пошехонцы не стали особо раздумывать, просто высыпали два мешка толокна в прорубь и принялись веревкой размешивать. А как принялись хлебать, удивились — толокно-то утонуло. Тогда один пешехонец и нырнул в прорубь с ложкой. А остальные позавидовали: «Он там все толокно выхлебает», — и попрыгали за ним.

Чаще всего присловья-прозвища давались переселенцам. Новые соседи — не свои, чужие. Сибиряки называли переселенцев «посельгой», «варнаками», подчеркивая бедность и неряшливость. Те в отместку называли коренных сибиряков «челдонами» (другим народом, изгоями).

В Воронежской области возникли «цуканы» и «талагаи». Цуканы — переселенцы из северных земель, прозваны так за цоканье, произнесение «ц» вместо «ч» (девоЦка). А талагаи — талакающие, бормочущие, плохо говорящие. Талагай стал синонимом неуча.

Говоры часто становились предметом насмешек. Рязанцев и тамбовцев дразнили «ягутками» из-за их «яго» вместо «его». Воронежские — «щекуны», за «що» вместо «что», вятчане — «щекалы» (штё да поштё), сибиряки — «колдыки» (колды — когда), костромичи — «тамойники» (тамой — там).

В качестве загадок-анекдотов находили фразу из другого диалекта, которую пересказывали, часто утрируя.

Сноха говорит свекрови: «Ерзун от ёрзать» (горшок кипит). Свекровь отвечает: «Возьми шелспень, да и лопень» (возьми ухват и выстави).

Иногда поводом для смеха становятся частицы.

Над жителями Ростова смеются: «В Ростове-те, на соборе-те, галок-те, ворон-те».

Над нижегородцами: «чай-примечай».

Часто поводом для присловий становились психологические характеристики географических групп. Поволжье всегда «славилось» разбойниками, потому и считалось, что здесь живут воры. «Люди честные, поволжане», — говорили с иронией. «Ворами» прославились земли бедные, населенные беглым людом — Сибирь, Вятка, южные губернии.

Легкостью нравов славились валдайские красавицы, а особой чистоплотностью (чистоплюйством) — ярославцы и рыбинцы, которые «пуд мыла извели, отмывая родимое пятно у сестры».

Сибиряки смеются над остальными россиянами: «мезенцы чернотропы, сажееды». «Мезень поехала», — говорили, когда что-то разливали.

Торопчан дразнили за особое лукавство: «наставные головы». Ярославцев за тот же порок зовут «лукавицы».

Присловья — яркая иллюстрация народного быта, психологии, диалектических особенностей различных групп.