Кто был первым лауреатом Нобелевской премии мира?

А вот в литературе и в политике экспертом мнит себя всякий. Потому-то главные порицания Нобелевским комитету достаются после присуждения Нобелевских премий по литературе и за укрепление мира. Членов комитета то и дело обвиняют в ангажированности и даже, прости Господи, в продажности.

Надо сказать, что для критики есть поводы. Например, просматривая список Нобелевских лауреатов по литературе, мы обнаружим среди них едва ли четверть литераторов, имена которых когда-либо слышали. Ещё меньше будет таких авторов, которых приходилось читать. А уж тех писателей, книги которых запомнились и полюбились, наберётся хорошо если пяток.

С Нобелевской премией мира ещё большие непонятки. За последние несколько лет, иной раз, они вручались за какие-то странные (если не сказать, мифические) действия, которые никак не способствовали воцарению мира во всем мире. Более того, в нарушение статуса премии, её неоднократно вручали не «простым людям», а политикам. То есть тем людям, которым по должности следует «гасить» опасные конфликты и в руках которых для этого сосредоточены непомерные ресурсы. Основатель же премии, Альфред Нобель, имел в виду совсем других людей.

И, кстати, первый лауреат Нобелевской премии мира, швейцарский предприниматель Жан Анри Дюнан (Jean Henri Dunant) (1828−1910), является прекрасным примером того, каким в начале ХХ века виделся истинный миротворец лучшим представителям «прогрессивного человечества».

Дюнан родился в Женеве в протестантской семье. Следовательно, он был с детства настроен на протестантский идеал: прилежный и производительный труд, а также на активную помощь бедным и немощным. Общественной деятельностью Дюнан начал заниматься ещё в юности. В 24 года он стал основателем швейцарского филиала Международной юношеской христианской организации (YMCA).

С 1849 года А. Дюнан стал служащим банка, так и не получив специального образования, но имея большой практический опыт. С 1854 года он становится представителем своего банка в Алжире, оккупированном в то время Францией. Развитие сельского хозяйства в прибрежных районах страны оказалось перспективным делом. В 1859 году Дюнан организует акционерное общество по созданию здесь мельниц. Но помощи от местных властей, которые обещали выделить землю для размещения предприятия, он не дождался. В поисках поддержки Дюнан решает обратиться напрямую к императору Франции Наполеону III.

Наполеон III в это время был занят войной с Австрией. В результате этой войны на карте Европы через несколько лет появится новое государство — Италия. Но пока итальянские поля увлажняли своей кровью солдаты. По пути к французскому императору Анри Дюнан лично убедился в том, что человеческая кровь реально может течь ручьями.

Вечером 24 июня 1859 года Анри Дюнан оказался в районе небольшого городка Сольферино, расположенного на севере Италии. Это был конец дня кровопролитной битвы, в ходе которой были убиты или ранены 40 тысяч человек. При этом судьба раненых оказывалась ещё более безрадостной, чем судьба убитых. Оставленные без помощи на поле боя, они медленно умирали от голода и жажды или истекали кровью.

Врачи не справлялись — слишком их было немного. В соседнем с Сольферино городке Кастильоне 9 тысяч раненых лежали на улицах, на площадях и в церквах, а кровь их текла по водосточным канавам. Ещё хуже было то, что и мирные жители ожесточились. Они пытались линчевать пленных австрийцев. С большим трудом удалось удержать людей от жестокого убийства безоружных.

И не меньших усилий потребовало воодушевить местных жителей оказывать помощь раненым. Жители Кастельоне элементарно боялись это делать. Вдруг, если они будут помогать раненым австриякам, сегодняшние победители, французы, накажут их за помощь врагам? А если завтра французов потеснят австрийцы? Не покарают ли те местных жителей за помощь врагам?

Но даже добровольцы не могли оказать раненым солдатам квалифицированную помощь, которая помогла бы спасти жизни. А военных врачей в это время было в городке только 6 человек. До Дюнана вдруг доходит простая мысль: то, что он видит сейчас, не какой-то эксцесс, а обычное дело. Большинство раненых умирает после сражения потому, что ими некому заниматься. Они никому не нужны!

Увиденное потрясло Анри Дюнана. Он забыл о цели своего визита, он не встретился с императором. А. Дюнан возвратился в родную Женеву и, что называется, «на одном дыхании» пишет книгу «Воспоминания о битве при Сольферино». Книга эта написана так, что читать ее интересно даже сейчас. Интересно и страшно. Все ужасы войны, вся ее грязь и вонь — перед глазами читателя.

Но Дюнан не гнался за лаврами писателя. Его книга была призывом ко всем людям — не скажем «доброй воли», но, по крайней мере, европейской культуры. «Надо выработать какие-нибудь международные договорные и обязательные правила, которые раз принятые и утвержденные, послужили бы основанием для создания Обществ помощи раненым в разных государствах Европы».

Проблема помощи раненым была поставлена, внимание общественности было привлечено. Но Дюнан этим не удовлетворился. По его инициативе для реализации проекта в Женеве был создан специальный комитет, состоящий из пяти человек. Анри Дюнан был в этом комитете не председателем (эту должность предоставили генералу Дюфуру), а «всего-навсего» секретарем. Но он же был и «мотором» всего предприятия, и «генератором идей».

Так, например, он придумал, что все, кто занят помощью раненым, должны будут носить специальный опознавательный знак. Этим же знаком будут мечены санитарные транспорты, лазареты и полевые госпитали. Этот знак должен быть запрещающим для военных: все, что его несет, не должно обстреливаться и расстреливаться.

Эта идея позволила решить вопрос защиты военных врачей и санитаров. До этого, спасая раненых с поля боя, они оказывались беззащитными перед неприятельским огнем. Ведь они носили форму той армии, в которой служили, и оказывались идеальной и законной целью для врага. Точно так же в пылу боя у воюющих не было возможности (а зачастую, и желания) исследовать, что везут на повозках — военную амуницию или раненых. Здания военно-полевых госпиталей тоже ничем не выделялись и могли быть приняты за вражеский склад или — того лучше — штаб.

Через несколько лет опознавательный знак для военных медиков был принят и утвержден всеми европейскими и американскими странами. Таким знаком стал красный крест на белом фоне. Этот символ был многозначным.

• Во-первых, для каждого христианина крест — символ сострадания и общечеловеческого братства.
• Во-вторых, красный крест на белом фоне напоминал о флаге Швейцарии (белый крест на красном фоне), гражданами которой являлись все члены учредительного комитета.
• Наконец есть также версия о том, что красный крест, состоящий из пяти квадратов — это память о пяти членах учредительного комитета.

Каждый может выбрать версию по вкусу. По крайней мере, в 1877—1878 годах во время Русско-турецкой войны Османская империя отказалась использовать знак красного креста как символ милосердия, заменив его на знак красного полумесяца. В дальнейшем все мусульманские страны стали использовать этот символ.

В Израиле в качестве аналогичного символа используется шестиконечная звезда, щит Давида («Маген Давид»), а национальная добровольческая организация, оказывающая помощь всем страждущим, невзирая на их гражданство и национальность, называется Красным Щитом Давида («Маген Давид Адом»).

Несколько лет назад, чтобы избежать религиозной коннотации, международный комитет Красного Креста и Красного Полумесяца принял в качестве своего третьего равноправного символа Красный Кристалл — ромб красного цвета.

Продолжение следует…