• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Константин Кучер Грандмастер

Зачем мне ваш пропан-бутан? Школьные годы чудесные

…коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны, плюс химизация народного хозяйства.
Н. С. Хрущев (из доклада на Пленуме Ц К 9 декабря 1963 г.)

Невозможно. Нет, невозможно пройти по этой жизни равнодушным. И потому пристрастия… Обязательно есть в нашей жизни! От самых пеленок и до… Но! Не будем о грустном.

Б. Е. Владимирский, «Пионеры слушают радио», 1924 г. Фото: Общественное достояние

В общем, когда бы, где бы мы ни были и чем бы ни занимались, обязательно что-то (или кто-то) из того (кого), что нас окружает и с чем мы сталкиваемся, нам нравится. А что-то (кто-то)… Очень даже наоборот! Не нравится! Иногда — очень сильно.

И что самое интересное, нет… Нет в этом правиле исключений! Вот возьмем ту же школьную жизнь. Были в школе предметы, которые мне нравились. Были, которые — не очень. Не очень, но терпимо. А были… Были те, которые я на дух не переносил. Та же химия. И биология!

С первой всё понятно. Она не оставляла простора для творчества моей ещё познающей мир, а потому и мятущейся душе. Вообще не оставляла. Ни капельки. Меня и моего закадычного кореша Зоя Петровна посадила на самую первую парту. Чтобы мы, все сорок пять минут урока химии, были у неё на глазах.

И чтобы… Не дай бог, шаг влево или вправо от того плана урока, по которому последний и должен идти у неё. Если вот это к этому и только взболтать, но не поджигать, то именно вот так. И никак не наоборот. И сначала поджечь, а потом взболтать. А когда бахнет и из реторты повалит сизый едкий дым, проорать так, чтобы было слышно в кабинете директора, на первом этаже: «Внимание!» И после зловещей «гоголевской» паузы продолжить, подражая шахтному сигналу аварийной тревоги: «Команда… Газы!»

Мы с Юркой так проделали пару раз. Когда по своей собственной воле обретали на «Камчатке». Вот после этого нас и пересадили. На самую первую парту. Прямо перед преподавательской кафедрой. С которой мы, естественно, были — как на ладони. И хотя окно было рядом, смотреть в него и считать ворон было категорически запрещено. Как только чуть-чуть повернешь голову влево… Тут же следовало строгое замечание: «Кучер (Букин)! Ворон не считать!» Поэтому весь урок можно было только внимательно слушать и записывать в тетрадь всё по теме урока.

Скука… Неимоверная! И чтобы не умереть от неё в самом расцвете своих ещё достаточно немногочисленных лет (второй десяток ещё и половины не разменял!), мы с Юркой и придумали…

Поскольку на уроке делать было совершенно нечего, мы с ним решили писать стихи. Поэты! Но не просто так писать, абы что, как те же Есенин или Маяковский, а на какую-то определенную тему, которую сами выбирали на перемене перед уроком.

Сначала кто-то за строго отведенное время (например, пять минут после того, как отзвенел звонок на урок и в класс зашла Зоя Петровна) писал первые две строчки по этой теме (например, «Химия»), а второй должен был их продолжить. И не просто так, а продолжить за тот же самый, оговоренный на перемене, промежуток времени. Кто не успел (неважно — сочинить или продолжить), тот проиграл. Проигравшему на перемене — пять щелбанов. За каждое «не успел»!

И как только начинался урок, Юрка начинал:

Я не учил состав кислот,
их никогда никто не пьет.

Завершив свою часть совместной оды в честь урока химии и всех химиков планеты, он молча толкал меня локтем в бок (время пошло!), и я, скосив взгляд в его тетрадь, быстро читал наваянное им, после чего начинал грызть кончик шариковой ручки и творить продолжение в муках поэтического творчества. Которые были тем сильнее, чем меньше времени оставалось до совместно установленного нами предела.

Но вот, на флажке, я громко выдыхал и, уже в свою очередь, толкал Юрку в бок, чтобы он оценил мой «шедевр»:

А кто и выпьет наконец,
То всё, хана ему, мертвец.

Следующие две строчки уже начинал я:

Зачем мне ваш пропан-бутан?
Я лучше спирт налью в стакан!

А Юрка продолжал:

Зачем мне циклопарафины,
Куда милей коньяк в графине…

Если тема была иная, например, «Наши одноклассники», то совместное четверостишие могло выглядеть примерно так:

Витя Крапивин
Весь от водки синий.
Ну, а Забелин Шура…
Подобная фигура!

А как только звенел звонок на перемену и урок заканчивался, вся толпа дружненько срывалась со своих мест и мчалась… Нет, не в коридор. А к нашей первой парте. На которую уже успевал взгромоздиться Юрка и, откинув руку в сторону (типа он — В. В. Маяковский, и никак не меньше), начинал декламировать всё, что мы совместно сочинили за урок. И наша поэтическая слава росла от урока к уроку!

Зачем мне циклопарафины,Куда милей коньяк в графине…
Зачем мне циклопарафины,
Куда милей коньяк в графине…

Фото: Depositphotos

Через месяц на перемене в нашу аудиторию сбегались все классы, у которых урок был на том же этаже, где располагался и кабинет химии. Хорошо, что он был на последнем, пятом, и кабинетов там было совсем немного. Но на стремительном росте нашей поэтической популярности это никак не сказывалось.

Уже месяца через два вся школа знала, кто такой Шура Забелин и какая у него фигура. Поэтому если Саню вдруг по пути в столовую окликала стайка первоклашек: «Шура, Шура! Фигура!» — то на этом обычно его поход за вкусным и съедобным заканчивался. И остаток перемены он проводил в погонях по всей школе за рассыпающейся, как горох, малышней.

Правда, потом нам эта поэтическая слава аукнулась. Не так чтобы громко, но…

Как только намечался очередной выпуск школьной стенгазеты «Старшеклассник», к нам подходила её редактор и начинала канючить: «Ну, ребята… Ну, пожалс-та!» Девчонка она была симпатичная (правда, на год нас старше…), поэтому чуток поломавшись для приличия, мы с Юркой обычно что-нить ваяли для её стенгазеты.

* * *

А почему я не любил биологию… Про это, наверное, лучше и не рассказывать. Или как-нить в другой раз.

Статья опубликована в выпуске 20.04.2020
Обновлено 15.08.2022

Комментарии (5):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети:

  • Поток сознания - это великолепно.
    Особенно если сознание - сколько-то сознательное.
    А нелюбовь к химии, в которой все так интересно - наверное вина учителя.

    Оценка статьи: 5

    • Наверное, Игорь.
      Только с возрастом понимаешь, что учитель - это не профессия. Призвание. И не каждому это дано. Можно досконально знать свой предмет, но внятно и увлекательно донести свои знания до той аудитории, что сидит в классе... Не так чтобы часто это встречается. У нас таким был математик. Пиннекер Александр Иванович.Сколько лет прошло, а я до сих пор помню его не только визуально. Но как он ни старался, даже отметки за четверть мне снижал за то, что я не хожу на его факультативы, но... Так я и не увлекся этим предметом. Правда, потом, когда поступил в лесотехнический ВУЗ мне, знания полученные у него, сильно облегчили жизнь. Казалось бы - средняя и высшая школа. Два совершенно разных уровня. Ан нет. Оказывается, он столько в нас напихал, что на меня с уважением поглядывали не только преподаватели, но (что в молодости более важно), но и сверстники, закончившие СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЕ математические школы Питера.
      Так что, скорее всего, не только от преподавателя зависит - увлечет тебя этот предмет или нет. Но и личные склонности, психологические особенности конкретного человека, - тоже на это влияют.
      А химия, тоже мне потом аукнулась. Она была профилирующим предметом на вступительных экзаменах в лесопилку...Хорошо, что я об этом узнал не за два дня. Пришлось поднапрячься и подтянуть все свои хвосты по этому предмету.

  • При таком подходе у вашего тандема любимым уроком должна была быть литература.
    У меня наоборот, одним из любимых предметов была химия.
    У нас с друзьями была даже своя подпольная химлаборатория, правда больше с пиротехническим уклоном

    Оценка статьи: 5

    • Может быть, Володя. Но... Литератор у нас была классным руководителем. Соответственно, нам от неё частенько доставалось. Как правило, по делу. Не без этого. Соответственно, мы её больше воспринимали как классную, а не как предметника.
      Очень интересная была личность. На уроке могла сказать: "Елихесина, свинины кусок, ты что, опять там дрыхнешь на задней парте, вместо того, чтобы слушать, что тебе про классика родной литературы рассказывают, пыжатся?!!. "Не-не, Ир Григорьна, я не сплю!". "А кто тогда храпел там, на Камчатке? Ты что ли, Пластинин?!".
      На родительском, как-то сказала матери: "Вы знаете, у вас очень нестандартный ребенок!". И на молчаливый вопрос матери - откуда, мол, такой вывод, пояснила: "Вы знаете, я его как-то обозвала тощей сволочью. Типа, Кучер, сволочь ты тощая! Ты сегодня долго будешь ворон в окне считать, или всё-таки займешься делом?! Так он на "сволочь" даже не прореагировал. Вскочил с места и давай орать: "Ир Григорьна!! Я не тощая!! НЕ ТОЩАЯ СВОЛОЧЬ! Я толстая, толстая сволочь!! Вон, хоть у кого спросите!"
      А всё просто. Как раз дело было после Восьмого марта. И мы классом собирались у одной из наших девчонок. А я с корешем на эту тусню опоздал. Пришли, все уже разбились на пары и на нас - ноль внимания. Ну, мы смотрим, такое дело, и - свалили на кухню. Серега стал своего барбоса дрессировать. А я смотрю - полтазика винегрета на столе стоит. Я от расстройства, что никому, оказ-ся, не нужен, и пристроился к этом тазику. И так, потихоньку, потихоньку и подъел всё, что в нем было. А через час народ оттанцевался, отприжимался и взыграл у него аппетит. Хозяйка и говорит: "Ребята, так у нас ещё полтазика винегрета. Я сейчас, только давайте уже использованные тарелки сполоснем". Ну, и пошли они на кухню. Полоскать. Только смотрят, а в тазике - НИ-ЧЕ-ГО!
      Они и застыли на пороге. Как в том "Ревизоре". Постояли, постояли так с минуту. Потом очнулись и хозяйка, тыкая пальцем в пустой тазик, этак задушевно произнесла: "А где?!!". На что, Серега, оторвавшись от дрессуры, так же, жизнеутверждающе, и ответил ей: "Так делать нефиг было, Костян и подъел".
      И после того случая где-то с год у меня была кликуха Толстый (или ласково Толстик). Естественно, я возмутился на замечание Ир. Гр., зная, что класс меня поддержит. И он поддержал! После моего монолога по поводу того, что я не тощая, а толстая, все, КАК ОДИН, повскакивали со своих мест и в голос стали орать: "Ир Григорьна, он, правда, не тощая, он - ТОЛСТАЯ СВОЛОЧЬ!!". И, соответственно, минут на 10 класс забыл о литературе напрочь.
      В общем, Ирину Григорьевну мы уважали, предмет её знали, но так чтобы его любить... Пожалуй нет. В школе моими любимыми были физкультура (наверное, благодаря преподавателю - Юрковой Елене Сергеевне, она у нас была классной волейболисткой, разыгрывающей, за сборную города играла) и труд (здесь наверное, сам предмет сказался - было интересно взять нечто из этого сделать что-то. Причем мы работали не просто так, а делали конкретно для чего-то - основу для временных дорожных знаков (тема "Клепка"), которые школе заказал отдел ГАИ нашего УМВД, табуреты для школьной столовой и т. п., а в неё троечный табурет не брался!).