Есть ли выбор среди нелишнего?

Он пробежал глазами по знакомым наизусть полкам, словно с друзьями переглянулся. Поперечный стеллаж был заполнен томами Большой Энциклопедии. Сегодня ее черед. Он никогда не уставал от классики, даже от того многого, что знал почти наизусть. Но приходилось уделять время и другого рода литературе. Зима не навсегда, во всяком случае Сарт на это надеялся, и тогда ему понадобятся иные знания. Что ж, в библиотеке всем книгам есть место!

Он вытянул выбранный на сегодня том. Неорганическая химия — зря он раньше не уделял ей внимания! Теперь наверстывает упущенное. Как знать, что может пригодиться, когда настанет время выйти отсюда?

Зажав книгу подмышкой, Сарт торопливо вышел из книгохранилища. Теперь нужно было загерметизировать дверь, и Сарт, прислонив к ней сколоченный из досок и обитый тряпьем щит, плотно подпер его ножкой от стола. Попрыгал на месте, стараясь согреться. Через минуту стало почти жарко, и он, стянув с себя верхнюю одежду, быстро накинул одеяло.

Почти все место занимали кресло и чугунная печка. Свободное пространство ограничивалось проходом шириной в метр возле двери в хранилище. Катаклизм застал Сарта расставляющим по стеллажам новые книги. Библиотека располагалась в старом бомбоубежище и служила предметом вечных нареканий столь же старых читателей, которым приходилось спускаться, а потом подниматься обратно.

На поверхность он выбрался к вечеру третьего дня, с трудом открыв заваленную дверь наверху. И, не дозвавшись никого, спустился обратно. Дома никто не ждал, да и был ли у него теперь дом?

Первые дни он выбирался наружу с радиоприемником. Радио работало урывками, и доносимые вести не очень радовали. Потом умолкло и оно. Сарт не сидел сложа руки. Сумев завести одну из уцелевших машин, он объехал остатки близлежащих кварталов. И не обнаружив ни одной живой души, решил выбираться из города.

А наутро, хотя на дворе стоял сентябрь, наступила зима и Сарту пришлось вернуться, едва выехав за границу города: резко упавшая за −30 температура со снегом и сбивавшим с ног ветром не оставляла шансов доехать до неведомо где оставшихся обитаемых мест.

Сарт возвратился и стал обустраиваться. В развалинах магазинов нашлись продукты, а из близлежащего хозяйственного он привез маленькую буржуйку. Одна из ее стенок была сделана из жаропрочного стекла, и можно было читать, не тратя драгоценное дерево на освещение.

Ему даже удалось, добравшись до здания полиции, наладить радиосвязь. Ненадолго: электричества не было, а аккумуляторы разрядились на холоде. Но теперь о нем знали, и главное — знали об уцелевшей библиотеке. Оставалось ждать, что Сарт и делал уже третий месяц.

Это было страшно и неправильно, но библиотекарь осознавал, что почти счастлив. Одиночество в окружении книг — разве не к этому он всегда и стремился?

А еще он был нужен. Из радиопередач было ясно главное: цивилизация рухнула. В цене оказались простые технологии и практические знания. Редкие новости сообщали о восстановлении водоснабжения поселка, о находке уцелевших грузовиков, пары компьютеров, десятка книг. А он хранил знания, с которыми можно возрождать цивилизацию! Да и культуру, ведь что значат знания сами по себе?

Теперь бы дождаться помощи! В первые недели он сжег слишком много топлива, валявшегося буквально под ногами: обломков мебели, старых газет, ящиков и прочих ошметков цивилизации. Но кто предвидел, что нежданные холода продлятся так долго, да еще усилятся почти вдвое?

Какие-то внезапные подвижки планет, прошедшая вблизи комета — пустячок в масштабе даже не Вселенной, а Солнечной системы. По радио что-то кричали то о смещении оси, то о сдвиге орбиты, поминали смену магнитных полюсов и сошедшую со своего места снежную шапку полюса физического. Казалось, передачи вели те же люди, что до катастрофы убежденно рассказывали о гороскопах или исключительной полезности «питья из своего источника».

Каким-то чудом одна из местных радиостанций уцелела, и Сарт знал, что километрах в двухстах от него сохранились остатки цивилизации. Так что оставалось ждать, когда станет… нет, не теплее, но хоть чуточку не так холодно. О нем знали, а главное — знали о библиотеке! Кто бы там ни выжил, это люди здравомыслящие, и они не бросят библиотеку.

Впрочем, возможно, в этом его миссия, смысл всей его жизни: сохранить библиотеку, передать ее тем, кому предстоит восстанавливать рухнувший мир.

Но чем дольше длилась зима, тем сильнее были сомнения в том, что за ним придут.

Сарт приоткрыл печь, взглянул на едва теплившийся огонь. Из печки исходил жар, и Сарт на несколько секунд задержал у дверцы лицо и руки. Потом выбрал из сложенных под диваном дощечек и щепок одну, нужной величины, и сунул в огонь. Через пару часов, когда она превратится в угли, он добавит следующую. И так до бесконечности. До тех пор, пока не кончится топливо.

С топливом всё обстояло куда хуже, чем с продовольствием. В первые же дни он перетащил к себе большую часть найденных в развалинах ближайшего магазина продуктов, расходовал их экономно и, к своей радости, заметно похудел. Зато сжег все, что можно было найти наверху.

Холод очень медленно, но шел на убыль. Похоже, через несколько дней он сможет выйти наружу. Если температура поднимется хотя бы до −40, он сумеет удалиться от своего жилища, не замерзнув прямо у порога. А там можно пополнить запасы топлива, чтобы дожить до тепла.

Тихий, еле слышный стук не сразу привлек внимание. В печке потрескивал огонь, и Сарт едва расслышал посторонний звук. А потом вскочил и бросился к двери, на ходу натягивая куртку.

Снаружи отчаянно колотили. Сарт открыл внутреннюю дверь и замер перед второй, ведущей наружу.

— Кто? — спросил он, стараясь придать голосу уверенности.

Хотя какая сейчас разница? Да кто бы то ни был! Некстати вспомнились истории из жизни золотоискателей, что на стук вначале стреляли, а после спрашивали, кто пришел.

Ответа он не разобрал, но голос был явно женский! Или детский, но это совсем уж невозможно…

Сарт торопливо распахнул дверь, посторонился, чтобы не мешать. Казалось, внутрь повалил народ, и он лишь поторапливал входящих, спеша снова запереться от смертельного холода.

Наконец обе двери: верхняя, уличная, и нижняя, ведущая в помещение библиотеки, были заперты. И уже в книгохранилище, перед своей каморкой, Сарт оглядел гостей.

Нет, с голосами не почудилось. Две женщины. И дети — укутанные до полного сходства с тряпичными кульками. Он автоматически пересчитал «кульки»: восемь штук.

— Спасибо!

Библиотекарь вздрогнул от неожиданности. Оказывается, за три месяца он отвык от живых голосов! Голос женщины был неразборчив, да и неудивительно при такой температуре. Сарт вначале чуть не обморозил лицо и легкие, пока не приноровился закутываться так, чтобы и не мерзнуть, и более-менее нормально дышать.

— Счастье, что мы вас нашли, — женщина скинула глухой капюшон и стала разматывать шарф. На стенах книгохранилища лежал иней, но в сравнении с улицей ей наверняка казалось, что здесь жарко.

…Первая проблема возникла, едва улеглась радость спасения. Крошечная комнатка не могла вместить всех. Раньше это был чулан в дальней части книгохранилища, где Сарт обосновался при приходе холода. Остальные помещения были слишком велики, чтобы их обогреть. Теперь разместиться здесь было нереально, и они расположились в бывшей кладовой: комнате размером три на три метра.

Сарт при помощи женщин перетащил печь, сюда же приволокли кресло и единственный уцелевший диван. Остальная мебель была сожжена Сартом, когда толстый слой снега покрыл землю и разыскать что-либо горючее стало невозможно. Сарт не выдерживал на улице дольше получаса. Диван планировалось пустить в топку через неделю…

«Теперь, видимо, раньше», — подумал тогда Сарт.

Неделя, как закончилось его одиночество, пролетела почти незаметно. Первая волна радости от того, что он не один, что теперь его пребывание здесь обрело новый смысл, прошла. Дети его всегда раздражали: маленькие казались попросту отвратительными, а их матери более всего напоминали Сарту куриц. Раздражавших суетой вокруг своих отпрысков, да еще гордо демонстрировавших миру отвратительно-румяных или мерзко-золотушных личинок. Которых, по мнению Сарта, вообще следовало прятать примерно до совершеннолетия.

Здесь были взрослая и детская библиотеки, и Сарт, по счастью, работал во взрослой. Но когда мамаши, набрав детских книжек, вместе с чадами переходили к ним… Пока родительницы выбирали себе чтиво, оставленные без присмотра дети разбредались по библиотеке, имея обыкновение лезть куда не нужно… А не нужно было везде! В таких случаях Сарт звал кого-нибудь из женщин-библиотекарей, поскольку сам не подошел бы к ребенку и за вторую зарплату!

А теперь дети заполняли его замкнутый мирок и от них было некуда скрыться при всем желании. Носились, гомонили, толкались… и это не раздражало. Почти, если быть честным. Вообще он проникся к детям невольным уважением.

Забыв, что несколько дней назад они спаслись лишь чудом, сейчас дети самозабвенно резвились, проносясь по застывшим залам и вбегая в жилую комнату согреться. А Сарт с тревогой думал, что всем им, похоже, суждено замерзнуть.

Он дорубил последнюю доску стеллажа, сгреб в охапку деревяшки. Взглянул на сложенные у стены книги, словно прося прощения. Войдя в комнату, кивнул на дверь и старшие дети тут же бросились наружу, собирать оставшиеся щепки. В комнате стало почти просторно.

Почти всю комнату занимали сложенные стопками книги, на которых были расстелены одеяла. Хотя нет худа без добра: старое кресло Сарта было сожжено, зато сам он впервые за это время мог лечь и вытянуться. Натянуть капюшон на глаза и постараться не думать о будущем.

Рядом двое мальчишек помладше листали иллюстрированное издание «Детской технической энциклопедии», споря, какая из машин быстрее и какая будет у них, когда они вырастут.

Одна из женщин, Мария, подошла к нему. Средних лет учительница, она в тот день отправилась на экскурсию с группой продленного дня. Вторая, Хельга, была случайной прохожей. Когда все началось, именно она поволокла Марию к старому, давно предназначенному на снос, но все еще крепкому дому. В его глубоком подвале они пересидели и страшные первые дни, и часть неожиданной зимы. Только запасы закончились гораздо раньше, чем у Сарта.

Когда снег окончательно лишил их возможности добывать топливо и продовольствие, взрослые решили, что быстрая смерть от запредельного холода снаружи предпочтительнее медленной, от голода и страха. А если судьба даст им шанс спастись, то сидя в подвале, этот шанс не использовать.

Продолжение следует…