Кто он, последний футурист Советского Союза? Часть 2

Перейти к предыдущей части статьи

…Все читать заумь станут
Изучая мою поэтскую сустень…
Радуйтесь же пока я с вами
И не смотрите грустными.
А. Кручёных

Вскоре члены комиссии по литературному наследию Кручёных, в которую входили представители Союза писателей и Литфонда СССР, собрались около его двери. Участковый и сотрудник прокуратуры сняли бумажную печать и все вошли в тесную комнатушку, забитую книгами.

 — Да здесь работы невпроворот, — присвистнул кто-то из писательской среды, — рукописей-то, рукописей сколько. Плодовитым был покойник, видать.

Он начал перебирать бумаги и вдруг продолжил:

 — Э, да это чужие автографы. Посмотрите только, сколько здесь Вознесенский понаписал, — и он достал пачку листков, исписанных молодым поэтом.

 — А вот это уже серьёзней, — прокурорский работник с помощью милиционера с трудом выволокли из-под кровати огромный чемодан, перевязанный верёвкой. Когда его освободили, оказалось, что внизу, на самом дне лежат потертые боны Царской Империи, затем миллионы времен первых лет советской власти, советские же червонцы, довоенные денежные знаки, те банкноты, которые были в ходу до реформы 1961 года, и, наконец, современные деньги.

 — Небедным был человек, однако, — сказал все тот же писательский деятель, — а жил как нищий, — и он брезгливо указал на подоконник, с засохшей краюхой черного хлеба и недопитой бутылкой кефира.

Эта история передавалась среди книголюбов из уст в уста. Потом слухи потихоньку стихли и все забыли о человеке с фамилией Кручёных. На могильном камне в колумбарии Донского кладбища написано просто «писатель».

Раз это так, то давайте поймем, какой след оставил писатель Кручёных в отечественной литературе. А начать я предлагаю с анкетных данных: родился, учился…

Итак, 21 февраля 1886 года в крестьянской семье в Херсонской области родился мальчик, которого нарекли Алексеем. Семья смогла позволить себе обучение мальчика в Одесском художественном училище, что дало ему прекрасное образование.

В 1907 году Алексей переехал в Москву, где вскоре произошел ряд встреч, круто повлиявших на историю русской литературы. Первой была встреча с Давидом Бурлюком, которого Бенедикт Лившиц называл «одноглазым стрельцом». Сейчас мало кто помнит об этом удивительном человеке, а ведь именно он был фактическим родоначальником русского кубофутуризма, или, как его называл Хлебников, «будетлянства».

Дальше последовали встречи с Хлебниковым, Маяковским, Лившицем и другими футуристами, Кручёных становится членом группы «Гилея», которая активно борется за «новое искусство». Впоследствии вышел в свет их совместный программный альманах-манифест «Пощечина общественному вкусу», а также «Садок судей», «Дохлая луна» и еще с десяток подобных.

Кручёных играл одну из ключевых ролей, именно он ввел в поэзию заумь, тот абстрактный язык, освобожденный от, как он выражался, «житейской грязи», закрепляя авторское право на «разрубленные слова, полуслова и их причудливо хитрые сочетания». Именно ему принадлежит включенное в большинство хрестоматий стихотворение, написанное на ему одному известном языке:

дыр бул щыл
убешщур
скум
вы со бу
рлэз

Автор уверял весь культурный свет, что «в этом пятистишии больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина».

Предреволюционный период оказался очень продуктивным в творчестве Кручёных. Одна за другой из печати выходят его теоретические книги «Слово как таковое», «Тайные пороки академиков», в которых он формулирует основные принципы зауми, а также сборники его стихов «Помада», «Поросята», «Взорваль», «Тэ ли лэ». Все эти книги Кручёных, который получил в училище специальность иллюстратора, разрисовал сам, включая шрифт.

Во время Первой мировой войны Кручёных, скрываясь от призыва в армию, живет в Грузии, в Тифлисе, где основывает футуристическую группу «41?». В 1920 году из Тифлиса он переезжает в Баку.

Вскоре Кручёных возвращается в Москву. Начинается новый этап его жизни. Вначале он попробовал примкнуть к группе «ЛЕФ» (левый фронт искусств), основанной Маяковским, причем примкнуть с самого «левого фланга». Но даже там, на краю, эстетические воззрения лефовцев кажутся ему слишком умеренными. Он отходит от ЛЕФа и начинает биться за свои идеи в одиночку. Постепенно вокруг него начал появляться тщательно культивируемый и лелеянный им самим ореол мученика и борца, «великого заумника», как он называл сам себя, или «буки русской литературы», как однажды обозвал его Велемир Хлебников.

Он начал заниматься антикварной и букинистической торговлей, найдя четкий и беспроигрышный ход — выпустить огромное количество собственных сочинений, или, как он говорил, «продукций». Эти творения он производил сам, мизерными тиражами, говоря при этом, что им скоро цены не будет. Повышало их значимость привлечение к оформлению самых спорных в то время художников, с очень громкими фамилиями: Ларионов, Гончарова, Малевич, Розанова, Татлин и другие. Имеется библиография «продукций» Крученых, в которой значится 236 работ, но реально изданными можно считать только 124 книжки, имеющиеся в библиотеках и библиофильских коллекциях. Последним был опубликован в 1930 году сборник «Ирониада», который изготовили гектографическим способом, тиражом 150 экземпляров.

После эмиграции братьев Бурлюков, смерти Хлебникова и Маяковского Крученых ушел от литературного труда, занялся книжным собирательством, чем и жил в течение многих лет до самой смерти.

Любопытно высказывание 86-летнего Корнея Чуковского на смерть Крученых:

 — Странно. Он казался бессмертным… Он один оставался из всего Маяковского окружения.

Маяковский ценил творчество Кручёных, называя его стихи «помощью грядущим поколениям».

«Учи учёных,» —
Сказал Кручёных.

Такими вот словами Маяковского мне и хочется завершить этот небольшой экскурс в историю советской литературы, добавив, впрочем, напутствие самого Кручёных грядущим поколениям:

Зубайте все!
Без передышки!..