Можно ли доказать обратное, если ты неправ? О вредной привычке спорить с гаишниками

Летом, правда, ночь короткая. Уже за Ступино, как только Оку проскочили и по алой ниточке у самого горизонта стало понятно, где восток этот, руль в моё полное владение перешёл. А сейчас… К Ефремову подходим. Километров двести за спину кинули.

Раннее утро. Самое противное время. Пару раз уже ловил себя на том, что габариты впереди идущей фуры перед самыми глазами горят… И как это они так незаметно прямо к морде нашего «пепелаца» подкрались?

Не-е-е… Так дело не пойдёт… Не ровен час и под задницей этого монстра окажешься. Давай-ка, брат, лучше ты у нас сзади почётным эскортом пойдёшь. Пока-пока, приятель. Спасибо, что дал красными огоньками габаритов ориентир в темноте. Да и от самого Венёва, как я к тебе прицепился, шёл прилично… Пока!

Но всё равно — не дело. Засыпать, что ли, начинаю?

Ничего, сейчас отворотку на Ефремов проскочим и чуть дальше, у Станового, как раз по ходу, Лукойловская заправка. Литров сорок в бак можно будет плеснуть. Да и кофеёк у них — тоже ничего. Вот и заглотим стаканчик-другой.

А если кофе не поможет? Ну, посмотрим… На крайняк, придётся перед Задонском тормознуть, Олега разбудить. Вот только Елец в любом случае надо бы самому проскочить, а то он страсть как не любит то бутылочное горлышко, что на мосту через Сосну. Испсихуется весь. И Тихону Хренникову, как обычно, достанется по первое число (1).

Мне, само собой, Елец, с его постоянно действующей пробкой, тоже не нравится. Но психовать от того зачем? Толку-то… Хоть вспоминай апостолов вместе со всеми их родственничками до седьмого колена и дальше, хоть нет. Затор оттого не рассосётся и быстрее не поедешь. Первая-вторая-третья, первая-вторая…

Ну, потанцуем танго на Елецких окраинах. В первый раз, что ли?

О-о-о… И будить никого не надо. Сзади-то ещё тихо, спит народ, а Олег уже завозился. Глаза открыл и, со сна, с хрипотцой:

— Как?

 — Нормально…

 — Где это мы?

 — Да сейчас последний Тульский пост ДПС у Ефремовской отворотки пройдём и всё. «Здравствуй, Липецкая область!». Только что знак проскочили. До Воронежа двести три километра…

И уже чиркая зажигалкой:

— Ты как?

 — Нормально. До Станового дотянем, там и по кофейку ударим.

 — Да я думаю, можно и не только по кофейку. А то что-то того… Я бы уже и что существенное съел. Ну, типа чанахи, например.

 — Ага… В Становом. Размечтался.

* * *

Ч-чё-орт! Размаха-ался… Продавец полосатых палочек… Ну, вот что тебе надобно? Ладно, ладно, паркуюсь уже.

— Инспектор…

И далее по тексту всё, что положено. И какого он роду племени, и в каком полку служит, и как он нашего брата не любит… Особенно после бессонного ночного дежурства.

— Ваши документы.

Ну, наконец-то. Разродились. Лирику мог бы и опустить…

— Пожалуйста. Страховка? Да как это нет? Обижаешь, командир. Вот, родненькая…

 — Пройдёмте на пост.

 — Ну, пройдёмте… А что случилось-то, командир?

 — Пройдёмте, пройдёмте…

Что за тайны Мадридского двора? На месте — никак? Ну, ладно, надо — так надо. Не сахарные, не растаем.

* * *

По железной лесенке — наверх. Дверь — на себя. И небольшой толпе в форме, что за стеклянным окошком, отделяющим дежурку от предбанника:

— Добрый день.

 — Добрый, добрый… Прекрасный бы просто был, если б не нарушали.

 — Кто нарушал? Где нарушал? И что? Ты что, командир, мне, что ли, предъяву?

 — Ты мне не тычь, я с тобой не крестил! Думай лучше, друг ситный, что делать будем?

 — А что, у вас тут, в Тульской губернии, с друзьями уже на «вы»? Хоть скажите сначала, что случилось-то, тогда и думать будем «что»!..

 — Ну, ни фига себе… Он ещё и спрашивает? Откуда такой непонятливый нарисовался?

То, правда, уже не мне. Сержанту, что мои документы держит.

— Десятка. Республика Карелия.

 — Карел, значит? А то и случилось, что вот только что, прям у поста самого, ты на Форде своём красную «семёру» да по сплошной обошёл!

Оп-пань-ки… Так вот чего — «на пост». Там у меня сменщик, пассажиров — толпа целая. И все видели ведь, что и как. Ну, даже, если кто и дрых, так при остановке все глаза открыли. Пойди, докажи потом, что спали они.

Не-е-е… Ну, вот почему чем дальше к югу, то гайцы всё наглее и наглее? Уже из воздуха, на глазах у изумлённой публики, как тот фокусник… Только вместо кролика гроши вытаскивают. И не из своей фуражки. Из моего кармана.

Нашли лоха. На ровном месте на бабло разводить. Не на того попали!

— Ты кого, командир, лечишь? Я что, полный придурок? Или сильно смахиваю на такового?! На виду стационарного поста, с кучей ментов? Да по сплошной?! Вы чё, мужики? Я не сын Ротшильда!

 — Ну, не знаем, чей ты там сын, а протокол щас…

Ага. Протокол. Как же! А фигу с маслом? Не хотите? Нет, всё то — про себя, потому что вслух — уже одни буквы остались. Несогласные, в основном. Правда, и гласными их назвать язык не поворачивается:

— Ах так… Протокол? Чёрт с ним! Протокол, так протокол. У меня весь салон народом забит. Они — лица незаинтересованные. Щас… Заполняй пока вводную протокола. Ну, когда, где, кем. Документы-то мои у вас?..

Ну, а я быстренько… Одна нога здесь, другая — у машины. Вы тут и чихнуть не успеете, как весь микроавтобус в дежурке будет. Народу ехать надо. Всех уже на местах ждут, не дождутся. Ты представляешь, командир, что тут через минуту будет?

Как зачем? Как понятых при составлении в протокол впишем. Или вы что, на час кого с трассы выдернете?

Ага! Разогнались… Выдернете… Трасса-то федеральная. Утро. У всех же только одна мысль в черепушке дятлом настойчивым долбит — «Вперёд. Вперёд»…

А я вот, тут стою. И мои все — на месте. Что им без толку в машине сидеть, бамбук курить? Мы все в протоколе распишемся! И всё-о распишем…

Ладно, я сегодня дома не буду, руль сменщику сдам, а сам — до Тулы вашей грёбаной доеду…

Молча! Такси вызвоню, автостопом, но до конца дня… Времени у меня… Весь день ещё впереди! Так что сегодня, хлебом клянусь, в вашем областном управлении, как штык буду. Телегу во-о-от такую накатаю. Пусть там служба внутренней безопасности, или как там её, разбирается!

Но никто меня из дежурки не выпустил. Ес-тес-твен-но… Типа, нашёл я тут не умных и малохольных! Как же… Уж кого-кого, а малохольных, если они и были, к этому моменту в помещении явно не осталось.

Тут такое началось! Все, как тот хор Пятницкого, в один голос заорали, рот открывая на ширину приклада. По пятьсот слов в минуту. В основном что-то про «помидор» какой-то. Но короче. Видно, от волнения часть букв поглотали. Ну, и время от времени, между этими помидорами, что-то типа «наглый» проскакивало. С разными… В основном, нелестными эпитетами. И это всё — в мой адрес.

А я что? Стоять руки по швам и слушать молча буду? Я тоже… Может не по пятьсот слов, но… Быстро-быстро. И — громко-громко. Только в другом репертуаре. Том самом, где основная часть слов на «уй» заканчивается…

В общем, я — на них, они, всем постом собравшись, — на меня. И так — до полного истощения сил и голосовых связок. Минут двадцать. Не меньше. А как связки истощились и орать стало нечем, бросили они права и документы мне в окошечко, вспомнив при этом про моих ближайших родственников…

* * *

Взял я их гордо и вышел с высоко поднятой головой. Изрядно ощипанный, но — не побеждённый.

Только перед тем, как к машине идти, пачку достал и сигаретой глубоко затянулся. Раз на десять. На большее её просто не хватило.

Увидев меня, Олег тоже из машины вышел. Подошёл. Закурил…

— Ну, что?

 — Что «что»?

 — Сколько отдал?

 — С каких?!

 — Да ты ж только, перед самым постом, какую-то классику красную по сплошной обошёл…

При-плы-ли… Здравствуй, попа, Новый год!

Хорошо, что он мне про то уже после поста и разборок сказал, а не до. Я ж той классики и сплошной… Ну, режьте меня! Не видел. Не помню. Спал…

Естественно, меня сразу из-за руля выдернули. Тем более, народ уже выспавшись, если от нечего делать на дорогу пялится.

* * *

Ох, ка-а-ак икалось и ворочалось этим утром Тихону Николаевичу… Через Елец уже Олег шёл.

Глоссарий:

1 — город Елец, Липецкой области — родина известного советского композитора, народного артиста СССР Тихона Николаевича Хренникова (1913−2007 гг.).