Как в сибирских лесах наказывают за жадность?

Думал, вот выучусь, буду леса выращивать. Они же — легкие планеты! Полезное дело. И хотя потом, уже после срочной и разных скитаний, выучился с грехом пополам, но лесов выращивать как-то, увы, не довелось. Потому, как выяснилось, что даже лесхозы больше рубят, чем выращивают. В общем, сплошные разочарования.

И ладно бы только у меня. Всем моим бывшим сокурсникам, что дипломы получили лет на шесть-семь раньше и, соответственно, ещё застали все прелести социалистической экономики, тоже пришлось столкнуться с неумолимой прозой жизни, разительно отличавшейся от того, что им начитывали в лекционных курсах. Вот, например, одна история из жизни, которую мне как-то при встрече рассказал один их хороших институтских друзей.

У них в лесхозе, как и на любом производстве, план был довольно напряжённый. Например, тех же метел ежемесячно нужно было заготавливать, ни много ни мало… 150 000 (сто пятьдесят тысяч!) штук. И не только их. Шеста гасильного — не меньше!

Но если метлу все визуально представляют довольно хорошо, то шест гасильный — это осина длиной не менее 5 м и толщиной в комле не более 10 см, а в вершине — не менее 4 см. Хотя приемщики помалкивали в тряпочку, брали и тоньше. Не до жиру, когда такой план по количеству.

Использовался гасильный шест в производстве алюминия: при его откачке из ванны прежде надо пробить корку, образующуюся на поверхности. Делать это металлическим предметом нельзя. Электролиз! В расплаве внизу — анод, вверху — катод. И если корку пробивать металлическим предметом, будет короткое замыкание. Со всеми вытекающими.

А гасильным шест называли потому, что при откачке металла из ванны из-за зазора, образующегося между анодом и катодом, возникает дуга. Так чтобы её погасить, сверху кидали цельную пачку этого шеста.

Как сейчас это делают — не знаю, не вижу, чтобы на наш Надвоицкий алюминиевый завод такую продукцию из леса возили. Ну, а тогда лесхоз на рубках ухода надрывался, заготавливая шест гасильный сотнями тысяч (!) штук. Самим лесникам и просто наёмным рабочим этот план был не по силам. Выручали таёжные бичи, которых в сибирской тайге… Полно! А приятель мой именно туда, в Восточную Сибирь, попал по распределению после института.

Так вот, бичей тогда у них было довольно много. Землянки они строили по тайге массово. Зимой браконьерством занимались, а с весны были в работе. Сначала черемша, потом папоротник-орляк и берёзовый сок, а за ними — живица пихтовая. Ну, а шест гасильный и метла из акации — это круглый год.

Была, правда, с ними одна проблема — полное отсутствие документов. Поэтому зарплату на бичей приходилось закрывать ведомостями на подставных лиц, которые благодаря этому получали прямую материальную выгоду к отпуску. Он-то по среднему рассчитывался, а на бумаге он у них побольше выходил, чем по факту. Ну, и в случае больничного они требовали свой процентик, считая, что начальник всё остальное бичам не отдаёт, а складывает в свой карман. Они же бичи. Зачем им деньги?!

И вот как-то раз лесники, на которых закрывали бичевскую допзарплату, оказались с ними на одной площади старых лесных культур, где и заготавливался гасильный шест. Бичи работали аккуратно: вбивали колья в землю и между ними складывали готовый шест (ровно по 300 штук), заранее выбирая площадки, к которым возможен подъезд. А лесники складывали шесты в кучи, не утруждая себя выносом к путям подъезда, поскольку на машину всегда грузили бичи.

И официальные работники моего институтского приятеля решили схитрить: перетаскали в свои кучи по 15 гасильных шестов из каждого бичевского штабеля. Мол, не заметят те, лопоухие. Бичи, они бичи и есть. Они, поди, и считать-то не умеют. Откуда им было знать, что в каждом штабеле всё строго посчитано, а у главного среди бичей — Александра (мужика умного, волевого и жёсткого), за плечами Ленинградский политех?!

В общем, при погрузке всё сразу выяснилось, да и по следам было чётко видно — кто вор. Приятель мой сразу Александру сказал, что никаких драк. Сам, мол, разберусь. А тот ему в ответ: «Не стоит тебе в это лезть. Молчи, иначе — рискуешь. Они тебя сдадут, пожалуются и про нас расскажут. А ты ведь знаешь, что милиция вместе с участковыми ищет наши базы. А как найдут — жгут! И тебе, и нам всё это боком выйдет. Не лезь. Сами разберемся».

Приятель и понял, что не стоит ему суетиться. Лучше промолчать. На том дело и закончилось.

А через какое-то небольшое время его лесники… Пропали! День их нет. Другой. Третий. И что тут думать? Может, их уже порешили (бичи — народ решительный, и терять им нечего), да и спрятали в тайге? Участковый уже начал документы оформлять, чтобы поиски организовывать, но на четвертый день пропащие души вдруг сами объявились. Все такие из себя молчаливые. На естественный вопрос: «Где были?» — ответили, что заблудились.

Но… Шила в мешке не утаишь! И недели не прошло, как весь лесхоз всё уже знал.

Оказалось, что их четверых остановили в тайге, где они были на работе, трое вооружённых мужиков в масках, привели к костру и заставили есть сваренную на молоке гороховую кашу.

— Наелись?

— Да-да, наелись. Спасибо большое!

— Ну, тогда вот возьмите, попейте.

И налили каждому по полстакана водки. На закуску ту же самую гороховую кашу дали. А потом заставили каждого выпить по полстакана постного масла. После чего в рукава курток просунули гасильные шесты, которые — помним? — длиной не менее пяти (!) метров! И получились лесники — как распятые: куртку не снять и шест самому никак не вытащить.

Даже бить их не стали, так и отпустили. А они только на второй день сообразили, как им с таким распятием бороться. Кое-как из рукавов шесты вытащили, а потом ещё два дня отстирывались на речке и сушились. Домой в такой изгаженной одежде идти было как-то стрёмно…