• Мнения
  • |
  • Обсуждения
Константин Кучер Грандмастер

Зачем учить историю родного края?

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.
Сергей Есенин «Гой ты, Русь, моя родная»

Эх, как я когда-то завидовал младшему отцову брату — Толику! У него была Танька. А у меня… Ну, сами понимаете. Хотя я был ничуть не хуже. На удочку у меня получалось даже лучше. Правда, к тому времени Толик уже на сетки перешел, но всё равно. У меня пятерки были! По природоведению, русскому… А у Толика…

Фото: ru.wikipedia.org

Правда, он старше был. На семь лет. Так я ведь тоже… Вырасту! Вырасту, приду к Таньке, прямо домой, и скажу… А к тому времени Толик уже и бросит её. Как бросил Светку. А до неё и Вальку. Вот тогда… Вырасту, приду и скажу: «Не реви, Танька. Ну, его на фиг, этого Толика. Я тебя замуж возьму!»

Только когда это будет! А сейчас… А сейчас у Толика есть Танька, а у меня… Нет. И даже внимания она на меня никакого не обращает. Так только, если Толик вместо уроков застрянет на поселковом стадионе, играя в секу с фабричными блатными. Вот тогда Танька найдет меня на большой перемене, сунет в руку конфету… Как правило, вкусную, шоколадную, мать у неё в сельпо работает. Через неё Толику тот же «Чезет» подогнали. Типа как получи будущий зятек для начала… Для начала!

И где, спрашивается, справедливость?! Толику — и Танька, и «Чезет». А мне… «Мишка на Севере». Или «Белочка», которую Танька на большой перемене потихоньку сунет в руку, одновременно, наклонившись, прошепчет в ухо, щекоча щеку своими мягкими волосами: «Передай Толику. Сегодня у старой фабричной плотины, после семи!»

Хотя, вообще-то, Танька не из наших была. Её родители к нам из Чусовой перебрались. Зато пела. В ансамбле, на дискотеках. Ну, Толик и запал на неё. И пофиг ему веники, что у Таньки уже был парень. Сашка Овсов, из поселковых. Только он уже в армии служил. А как дембельнулся… Приехал, смотрит — что за байда?! Его… Его девчонка — с каким-то фабричным! Ну, он взял ещё парочку своих корешей, тоже дембелей, и — к нам. На разборки.

Только, видно, не в тех войсках пацаны служили. Толик даже блатным свистеть не стал, один… Ну, Олег, друг его закадычный, из своей квартиры на первом этаже выскочил. И они вдвоем — Толик по фронту, Олег с тыла… Как загасили этих ухарей лальских! Жена дяди Васи Кузнецова, теть Люба, потом, наверное, неделю ругалась, кровь со стенок оттирая.

Ну, а нам всем стало понятно, что это дело так просто Толику с рук не сойдет. И в ближайший месяц ему в поселок лучше не соваться. Так это ж нам, пацанам, ясно. А Таньке-дурынде… Разве объяснишь такое?! Бабы… Соображалки-то никакой! Зато всего остального… Выше крыши.

Эти провокаторы через её подружек и подкинули ей идею: мол, этими выходными в Лальск ансамбль приезжает из райцентра. Там такие чуваки… Битлы рядом с ними не стояли. Поют — зашибись просто! Курские соловьи от зависти сохнут.

Эта дурында наживку-то и проглотила. И к Толику:

 — Толик… Миленький!

Ещё и поцеловала восемь раз. Этот дурень и поплыл. Нет, чтобы сказать своё твердое мужское «нет». Куда?! После той драки. Да ещё и наших там никого не будет! Нет, согласился. И поехали они в Лальск, в их Дом культуры.

Как потом Толик рассказывал об этой истории из жизни, поначалу всё пучком было, а к завершению чувствует он — всё, верняк, бить будут. И не просто так, а по-взрослому. Так, что и покалечить могут.

Ну, Толик — к бабке-вахтерше: «Выручай, мать». Та ему и говорит, что плохо, мол, дело, милок. Ждут тебя. И у главного входа, и у запасного выхода. Кое-кто с кольем. Есть и с цепями. Сунешься, убить могут. Злые, не соображают ничего. Но ты того… Не робей. Есть, мол, вариантик. У нас…

А надо сказать, что лальский ДК тогда был в бывшей двухэтажной церкви. Вот бабулька Толику и объяснила, что у них ещё с прежних, доисторических, времен сохранилась лестница, что со второго этажа ведет во двор. Она, конечно, старая, деревянная… Может и рухнуть. Но надеюсь, тебя, худого и стройного, выдержит. Должна. Тем более, другого варианта-то и нет.

Ну, Толик Таньку в охапку и — к той лестнице. Кое-как спустились во двор. Выскочили из него и бегом по улице… Но чтобы им обратно на фабрику попасть, надо через Лалу перебраться. А в то время через реку было уже два моста — старый деревянный и бетонный новодел. Последний — ближе, но всё одно… Погоня за ними, и чувствует Толик — не добежать. Они с Танькой в первый же палисадник — шмыг, упали и мордой в землю, лежат тихо, как мышки. Не видно их и не слышно. Толпа и пробежала мимо.

Ну, а Толик с Танькой — в обратную сторону, к хлебозаводу. Там как раз брод, где-то по колено, может, чуть выше. В общем, перебрались они через Лалу и полями, полями (а до фабрики от поселка ещё километра четыре, не меньше) — домой. По дороге, конечно, нацеловались, наобнимались. Хорошо, если Толик под утро пришел. Часам к шести. Народ уже на смену подниматься начал.

А недели через две наши, фабричные, и лальские встретились в парке отдыха, чтобы всем вместе завалиться в Лузу и уже там, общими силами, городских погонять. Естественно, портвешка накатили (с одной стороны — для храбрости, с другой — за мир и дружбу между народами). И пока ждали автобусов…

Ну, и я там был. Портвешка мне, знамо дело, не наливали. Мал, мол, ещё. Но разговоры слушать или за колбасой в магазин, если пошлют, сбегать — кто запрещает?! Так пока автобусов на Лузу ждали, у поселковых только один вопрос к Толику был. Один-единственный: «Как ты ушел?! Мы тебя на двух мостах ждали. На привокзальной площади, откуда последний автобус в три часа ночи, от кировского пассажирского, на фабрику идет… А тебя… Ни там, ни там. Как?!»

Ничего на это Толик им не отвечал. Молча двигая кадыком, глотал свой портвейн, когда очередная бутылка по кругу доходила до него, и ухмылялся. Только когда автобусы пришли, встал с газона, отряхнул приставшие к брюкам сухие травинки, обвел взглядом толпу, что кружком рядом с нами стояла, подмигнул мне и сказал, конкретно ни к кому не обращаясь: «Ребята… Учите историю родного края. Может, тогда и поймёте, куда может исчезнуть парочка влюбленных со второго этажа бывшей церкви».

Статья опубликована в выпуске 23.07.2019
Обновлено 21.07.2020

Комментарии (4):

Чтобы оставить комментарий зарегистрируйтесь или войдите на сайт

Войти через социальные сети:

  • Да-а-а-а... Были времена. И от портвешка совсем похмелья не было.

    Это сейчас я вина не пью совсем - похмелье просто ужасное.

    То ли во времена СССР последний портвешок, "Аревшат" или "Айгевшат" были качественнее, чем нынешние Массандровские или итальянские вина, то ли печень тогда была намного здоровее...

    Оценка статьи: 5

    • Да, Игорь, были...
      Первое название мне мало о чем говорит, а вот "Айгешат" ("Айгешат") хорошо помню. Причем, с этим вином я столкнулся с очень интересным моментом. Оно было в нескольких ценовых сегментах (ещё при Союзе!). По три рубля с чем-то. И именно вот это вино - по три, я купил первым. Такое, оказалось замечательное вино. А потом, через пару тройку месяцев, смотрю в винном - стоит "Айгешат" (у нас почему-то армянские вина были редкостью, значительно более распространенными, обычными, были азербайджанские - "Агдам", "Алабашлы"). Единственно, что меня смутило - этикетка другая (не такая красочная, как у того, что я покупал в первый раз), и цена - рубль с небольшим. Но помня о том впечатлении, что у меня сложилось от этого вина, - купил. Так оказалась такая гадость! Аналогичный случай у меня был и с молдавским "Трифешты". За три - просто классное вино. А за рубль с небольшим - самые настоящие чернила.
      На печень, мне кажется. не стоит грешить. Просто таких вин, какие были во времена нашей молодости, не стало. Вот, сейчас появились грузинские вина. Так не знаешь - какое брать. Раньше, "Киндзмараули", одно единственное - с черной с золотом этикеткой. А сейчас зайдешь в "Красное и Белое"... Того же "Киндзмараули стоит 3-4 сорта. Все с разными ценами (от 300 до 700 рублей), разными этикетками. Купишь... Так у этих "Киндзмараули" (ОДИН СОРТ ВИНА!), у всех - разный вкус... РАЗНЫЙ! Так это "Киндзмараули" или что?!

      • Вы правы, Константин, сейчас слишком много фальшивок - настолько, что даже нет желания пытаться найти среди них настоящее вино.
        Помню, в 1980 в стройотряде в Выборге нас куда-то с товарищем в центр города с поручением послали. И сначала редко, потом все чаще к нам алкаши начали подруливать - и вежливо просить - нет ли у нас 11 копеек. Это в некоем винном магазе быросили какой-то портвешок ценой 1р11коп...
        А еще, если помните, был анекдот, что, де, финны купили весь выпуск вина "Солнцедар". Половину - клопов морить, а половину - заборы красить.
        А Айгешат, Агдам и прочие "кавказские" вина были, вроде и сладкие и крепкие.
        Мне казалось, что они грузинские, но я "по-ихнему" ни бельмеса.

        Оценка статьи: 5

        • Айгешат (Армения), Агдам, Алабашлы (Азербайджан). Это всё портвейны. Как ни странно, но не помню грузинского портвейна. У них было хорошее марочное вино. Белое (Вазисубани, Гурджаани, Цинандали), красное (Хванчкара, Киндзмараули, Саперави, Мукузани). Алазанская долина было и белое, и красное. Но портвейнов, похоже, Грузия не делала. Хотя, помню и узбекскую "Чашму", и таджикский "Памир".