Мышление в боевых искусствах: как мы учимся?

Обучаясь традиционным восточным боевым системам, многие сталкиваются с проблемой принципиального непонимания того, что требуют инструкторы, непривычности для нашего образа мышления того подхода, который предполагается методикой обучения. Вот и приходится инструкторам адаптировать методику, делая ее удобной для восприятия европейца. Она становится не лучше и не хуже — просто другой, возможно, даже не менее эффективной, но при этом изменяется суть системы.

На Западе основная нагрузка при восприятии и усвоении нового ложится на сознание. Обучение идет через понимание и осмысление по схеме: демонстрация — объяснение — выполнение учеником — исправление ошибок. Те же принципы в целом приложимы и к действиям в повседневной жизни.

Восточная схема обучения строится иначе: демонстрация — повторение учеником — выполнение в условиях, затрудняющих неправильные действия. Или многократное выполнение до «понимания» — точнее до состояния, когда обучающийся «сам почувствует», как нужно. То есть обучение идет не столько через понимание учеником того, что он делает, сколько через создание условий, в которых он вынужден действовать верно.

Например, удары ногами наносятся над скамейкой, что вынуждает обучающегося вначале выносить колено и лишь затем распрямлять ногу в удар, а также возвращать ногу обратно, не «роняя» ее перед собой во избежание удара о препятствие. Удары оружием можно тренировать в дверном проеме, препятствующем широким амплитудным замахам. Или метод предельной загрузки мышц с тем, чтобы добиться их рефлекторного расслабления.

На тренировках часто можно услышать что-то вроде «надо сделать тысячу раз, и сам все поймешь». И это действительно так, вот только не всякий европеец способен выдержать необходимое для наступления «понимания» время. Тем более что далеко не каждый инструктор удосуживается объяснить, чего же он пытается достичь тем или иным упражнением, по принципу «делай десять тысяч раз».

В ряде восточных школ вообще не предполагается логического понимания адептом принципов построения движений, комбинирования элементов и т. д. То есть бойцы умеют вести бой и владеют системой подготовки, позволяющей обучить следующее поколение, но вот объяснить, как действуют и почему именно так, для них бывает затруднительно. И это не узкопрофессиональный вопрос, как может показаться. Различия в образе мышления вообще: может преобладать либо логический, аналитический тип осмысления реальности, когда все воспринимаемое вначале «раскладывается на составляющие», из которых затем вновь составляется цельная и непротиворечивая, хотя и несколько искусственная картина мира; либо мир воспринимается непосредственно, цельно, без попыток искусственно вычленить из него отдельные элементы. Так и обучение технике может начинаться не с простых движений, элементов, а с более естественных (хотя и более сложных) комбинаций.

Мы говорили о методе постановки обучаемого в условия, вынуждающие его действовать правильно. По тому же принципу можно заменить навык действия навыком цели: например, дать задание «опрокинуть партнера захватом за ногу» — а тело ученика само найдет оптимальные положения и способы приложения усилий. Основное, что мешает при таком интуитивном подходе — упорные попытки занимающихся «думать».

Пример из жизни: ученик приступает к отработке ударов и выполняет упражнение, в целом, правильно, но с погрешностью, которую (по убеждению инструктора) он легко мог бы скорректировать. Прерванный «посреди вольного полета» ученик внимательно выслушивает пояснение и честно пытается его учесть, но остановка уже произошла — и не только на физическом плане, но и в мозгах. И вот обучающийся уже не бьет, а постоянно прокручивает в голове свои мысли (а то и переживания) по поводу «правильности» своих действий. Он включен не в процесс, а в свои размышления о нем. Удар сразу пропадает. Начинается новый круг рефлексии. Иные — склонные сомневаться в себе — вообще останавливаются: «У меня не получается, наверное, еще рано».

Тот же эффект наблюдался когда между двумя занятиями ученик успел пообщаться со знакомым, имеющим более высокий уровень подготовки, раскритиковавшим его «манеру битья». А какая может быть манера?! Он только что начал учиться! И это не легкомысленный подросток, подверженный чужим влияниям, а серьезный взрослый мужик, вполне доверяющий инструктору. Иной раз думаешь: «Черт возьми, лучше вообще не лезть, пусть делает как получается. Пообвыкнется — тогда и будем исправлять (конечно, если ошибка не принципиальная)».

«Думанье» нарушает естественное течение процесса, основанного скорее на ощущении правильности или неправильности. Здесь важно довериться собственному чутью и просто следовать в потоке образов, движений, импульсов. Такому образу мышления не свойственна дискретность, действие воспринимается (уместным будет слово «схватывание») как целостный образ, в который неразделимо включены и задача, и желаемый результат, и способ его реализации. В конечном счете, задача должна как бы сама собой, естественным образом выходить сразу на уровень решения. Практические методы тренинга либо подталкивают ученика к поиску собственных, естественных именно для него решений, либо создают условия, максимально приближающие его к требуемому формальному действию. Мы уже описывали упражнение на наработку удара у стены. В этом задании довольно сложно выполнить удар неправильно; тело спонтанно находит нужные положения, и остается лишь подправить некоторые детали.

Различие в образе мышления неразрывно связано с особенностями языка. «Западный» подход к обучению похож на поэтапное обучение языку: от изучения букв (элементов) к складыванию их в слова (простейшие связки типа «блок — удар»), далее к составлению фраз и предложений (комбинирование связок и элементов) и к диалогу (вольный бой).

Но возможен и другой путь. Ребенок, осваивая речь, не учит правила и не заучивает слова. Да и взрослый, оказавшись в иноязычной среде, осваивает чужую речь не по учебнику, а из неизбежных попыток общения с носителями языка. Многие ли из нас сумеют объяснить, почему именно так, а не иначе строятся предложения родной речи? Уверены, что это под силу только специалистам, однако большинство людей все же говорят более или менее правильно.

Многие культуры Востока используют иероглифическое письмо, формирующее принципиально иной, более образный и целостный способ восприятия. Действительно, здесь нет привычной нам четкой логичности и однозначности, разбивки на знаки, слова и фразы. Так и в боевом искусстве: освоив не слова, а манеру, способ действия, мы можем переходить к свободному творчеству, где исходный образ лишь задает некую основную линию. Основная сложность, в которую и упирается большинство — необходимость действовать интуитивно, доверившись своему телу, не думая.

Ведь почти каждый из нас когда-нибудь дрался. Разве в эти моменты вы думали о технике, о том, как лучше ударить? Скорее всего, нет. Вы просто били туда, где противник был открыт, и вероятно, били сильно и точно. То есть некое умение есть у нас от природы. Так почему, придя на тренировку, мы поначалу становимся такими неуклюжими? Да потому, что от нас пытаются добиться правильного с точки зрения данной системы движения — и мы готовы отказаться от уже данной нам природой способности взамен обещанного умения «делать правильно». Пытаясь действовать непривычным способом, мы начинаем думать и анализировать, теряя при этом естественную «текучесть» мыслей и телесную грацию.

Мы не пытаемся доказывать превосходство «восточного» способа над «западным» или наоборот. Сейчас, в эпоху господства «универсальных систем», можно и нужно гибко сочетать оба этих подхода, с благодарностью используя весь спектр опыта, накопленного предками. Выбор методики зависит как от личности обучающегося (одному лучше одно, другому другое), так и от характера решаемой задачи. В общем, «условная (формализованная) школа» гораздо более требовательна к формальной стороне дела, к правильности, следованию канонам, без чего немыслимы передача и сохранение традиций. Это касается вообще любых формализованных упражнений.

Если же обучающемуся не надо сдавать экзамен по технике, если перед ним стоит сугубо практическая цель (скажем, научиться драться) — это повод задуматься, есть ли смысл ломать изначальную манеру движения, присущую ему как человеку вообще и как данному конкретному индивиду со своими уникальными особенностями телосложения и пластики.