Как родственница российских царей Екатерина Головкина почти за век до декабристок отправилась в Сибирь вслед за сосланным мужем?

Но богатство, знатность и почет в одночасье ушли в прошлое, когда её супруга, обвиненного в государственной измене, Сенат приговорил к казни через отрубание головы. Спасибо еще, что взошедшая на престол Елизавета Петровна сжалилась над родственником, уже на эшафоте заменив казнь на вечную ссылку в Сибирь под строгий надзор. Графине же императрица велела передать, что опала на неё не распространяется, она сохраняет титул, поместья и даже остается статс-дамой императрицы.

Принятого графиней решения императрица явно не ожидала, хотя и знала, что Екатерина не следует расцветшим в кругах российской знати куртуазным обычаям, а уже много лет, как юная девушка, влюблена в своего супруга. Графиня же не сомневалась и минуты: «На что мне почести и богатства, когда не могу разделять их с другом моим? Любила мужа в счастии, люблю его и в несчастии и одной милости прошу — быть с ним неразлучно». Это решение окончательно зачеркивало всю прежнюю жизнь, лишало Екатерину титула и имений, отходивших в казну. А ждал её теперь путь в неведомую Сибирь в качестве жены государственного преступника, жизнь под караулом и возможная смерть на берегах заснеженной Колымы.

Дорога в Сибирь была тяжелой и долгой, растянувшись почти на два года. Пока лошаденки тащили телегу со ссыльными по разбитым сибирским дорогам, была возможность подумать и о предстоящей жизни, и вспомнить блестящее прошлое, оставшееся далеко позади.

Екатерина родилась 22 ноября 1702 года в старинной боярской семье. Её дед Федор Юрьевич Ромодановский был ближайшим сподвижником Петра I, князем-кесарем, руководителем Преображенского приказа, ведавшего политическим дознанием и сыском. После смерти деда почетные титулы и должности унаследовал отец девушки, Иван Федорович.

Царские нововведения не миновали патриархальной семьи Ромодановских, позволив Екатерине получить прекрасное по тем временам образование. Девушка знала несколько иностранных языков, играла на музыкальных инструментах, хорошо танцевала и умела поддерживать светскую беседу. Её знал и привечал Петр I, не раз танцевавший с ней на ассамблеях.

А когда Катеньке пришло время выходить замуж, царь и в этом важном деле принял самое деятельное участие, предложив в женихи своего родственника, молодого талантливого дипломата графа Михаила Гавриловича Головкина. В 1722 году сыграли пышную свадьбу, и молодожены отправились за границу. Европейски образованный посол и его красавица жена достойно представляли Россию сначала в Берлине, а затем в Париже.

После смерти Петра Головкины вернулись в Петербург, где Михаил получил чин камергера. Расцвет его карьеры начался с вступлением на престол Анны Иоанновны, доводившейся его супруге двоюродной сестрой. На Головкина «посыпались» чины и награды, правда, серьезных и ответственных дел у него тоже прибавилось. К сожалению, хороший дипломат не всегда оказывается умелым политиком в своей стране. После смерти Анны Иоанновны Головкин поддержал молодую правительницу Анну Леопольдовну, которой пытался помочь стать императрицей. Он явно не разобрался в раскладе сил при дворе, так как трон в результате переворота получила дочь Петра I Елизавета. Естественно, что неудачливого политика обвинили в государственной измене.

Суд был скор и жесток, перечеркнув все былые заслуги Михаила, а впереди его ждал небольшой острожек Ярмонга на Колыме (ныне Среднеколымск), где предстояло ему закончить свои дни за строгим караулом. Если бы не жена, Головкин до Ярмонги не доехал бы. В далекий путь его отправили совершенно больного. За два года пути Екатерина смогла выходить супруга и внушить ему уверенность, что все еще может измениться. Столь долгий путь был связан с тем, что пришлось поплутать по Сибири, так как сопровождавший ссыльных караул имел смутные представления о том, где находится Ярмонга (Германг, как острожек назван в официальных документах того времени). Интересно, что впоследствии даже декабристов не отправляли так далеко на север.

Колыма встретила Екатерину и ее мужа неприветливо. Ни нормального жилья, ни денег, ни теплой одежды, способной защитить от 50-градусных морозов. Первое время было необычайно тяжело. Екатерина научилась готовить, дополняя скудный арестантский набор продуктов рыбой и разнообразными растениями. Даже хлеб стала печь сама, добавляя в муку растертые в порошок коренья и высушенную рыбу.

Помощь пришла неожиданно. Приехали несколько крепостных Екатерины с женами, привезя запас продуктов, одежду, посуду и небольшую сумму денег. В далекий путь они отправились тайно, но с благословения управляющего имения, доставшегося Екатерине от отца. Оказалось, что имения графини конфисковали не все, вот управляющий и отправил на свой страх и риск нескольких «добровольцев» к барыне.

Приехавшие смогли хоть как-то наладить быт ссыльных, подремонтировали домишко, а затем и срубили новые избы, стали промышлять охотой и рыбалкой, ведь самому Головкину отлучаться из острожка запрещалось. Периодически стали приходить с оказиями небольшие посылки, отправляемые верным управляющим.

К тяжелым бытовым условиям добавлялось и постоянное моральное давление — в острожке осталась стража, привезшая ссыльных, а по праздникам в местной церквушке, которую Головкину разрешили посещать, священник объявлял ему анафему.

Больше десяти лет прожили ссыльные в Ярмонге, надеясь на прощение. Но дождаться прощения Головкину было не суждено. В ноябре 1755 года он скончался. Пришлось Екатерине заняться решением скорбных проблем, ведь даже отпеть покойника было некому. По просьбе графини из Зашиверского острога прислали священника, предписав ему «погрести при святой церкви тело ево (Головкина) со отпеванием по церковному чиноположению».

Хоронить мужа Екатерина не стала, отправив прошение в Петербург с просьбой о разрешении перевезти прах мужа в Москву, чтобы похоронить его в Георгиевском монастыре в родовой усыпальнице князей Ромодановских. Ждать разрешения пришлось несколько месяцев.

Похоронив мужа, Екатерина поселилась в Москве, благо дом её отца сохранился в неприкосновенности. Для Москвы возвращение графини стало событием. Её необычный поступок, изрядно подзабывшийся к этому времени, снова стали обсуждать в обществе, а к ней потянулись гости. Всем хотелось из первых уст услышать о неведомом крае и жизни там, где зима составляет 9 месяцев в году. Графиня охотно принимала гостей, много занималась благотворительностью, помогая бедным и убогим, чем заслужила славу святой подвижницы. Кстати, москвичи стали называть её не графиней Головкиной, а княгиней Ромодановской.

Власть, казалось, о ней забыла, но молва о добрых делах Екатерины дошла и до Петербурга. Когда в 1762 году в Москву на коронацию приехала Екатерина II, она посетила бывшую ссыльную, с удивлением выслушав её рассказ о жизни в краю вечной мерзлоты. Видя отношение к графине в Москве, императрица произвела её в статс-дамы, вернула и некоторые из конфискованных имений.

Удивительная женщина Екатерина Ивановна Головкина, поражавшая современников силой духа, верностью в любви и истинным христианским милосердием, прожила долгую жизнь. Она никогда не раскаивалась в своем поступке, считая, что сопровождение мужа в сибирскую ссылку было главным и самым достойным делом её жизни. Скончалась она 20 мая 1791 года. Москвичи хоронили свою княгиню Ромодановскую скромно, но при необычном для первопрестольной стечении народа. К сожалению, её могила не сохранилась, неизвестно и точное место захоронения — это либо Георгиевский, либо Спасо-Андрониковский монастыри.